Весь он, за исключением крыши, сверкал белизной. За ним находилась старая хижина. Возле нее на лужайке Генри заметил козла, щипавшего траву.
– Я насчитал пять построек, в трех из которых можно жить. Это и есть ваш город?
– Да.
Речел подалась вперед, как будто хотела сократить расстояние до города. Дорога становилась все более широкой и наезженной. Впереди, среди цветов на обочине, Генри заметил побеленный столб с прибитой к нему дощечкой. Когда они проезжали мимо, он прочел аккуратную надпись:
ПРОМИС
население 30-36-38-39
Генри чертыхнулся про себя. Они подъехали достаточно близко, чтобы разглядеть город во всех деталях. Группа людей собралась напротив дома, у которого заканчивались и город, и дорога. Какой-то мужчина вышел из длинного сооружения, напоминавшего Генри барак, – наверное, это «гостиница» Речел.
Вслед за мужчиной вышла женщина. Она остановилась посреди улицы, закрывая глаза ладонью от солнца. Мужчина оседлал лошадь и помчался галопом им навстречу. Речел глубоко вздохнула и потянулась к вожжам:
– Останови, Генри!
Генри услышал странные нотки в ее голосе – волнение и озабоченность – и натянул вожжи. Затем взял в руки винтовку. Казалось непостижимым, что можно проехать столько миль без происшествий и попасть в переделку в ничтожной деревушке с названием «Промис». Речел схватила Генри за руку, сжимающую «винчестер».
– Нет, это… друг.
Она побледнела и еще крепче взяла мужа за руку, когда ее «друг» остановил лошадь прямо перед фургоном.
– Речел, – произнес он, чуть приподняв черную шляпу.
Этот человек напоминал Генри ковбоя. О таких он читал в романах, путешествуя в поезде – быстрых, как ветер, и могучих, как скала. Иссиня-черные волосы незнакомца спускались почти до плеч и развевались на ветру, лицо было мужественным, а взгляд проницательным. Он пристально смотрел на Генри, пока не произнес, обращаясь к Речел:
– Это не тот человек.
Генри не сразу понял смысл этих слов, ему показалось, что незнакомец видит его насквозь, обнажая самые сокровенные тайны его души. Чувствуя, как медленно поднимаются волосы на голове, Генри продолжал смотреть мужчине в глаза.
– Это Генри Эшфорд, мой муж, – услышал он слова Речел.
Мужчина едва заметно кивнул и больше не задавал вопросов, словно заранее знал ответы. Речел отпустила руку мужа и произнесла:
– Генри, это Феникс.
Феникс снова дотронулся до края шляпы, наклонился и сказал Речел:
– К нам недавно прибыли новые жители – Роза и две ее девушки.
Речел еще сильнее побледнела, пальцы ее задрожали.
– Я заметила ее. Она объяснила, почему приехала?
– Это все из-за «Комитета бдительности», религиозных фанатиков. Роза очень плоха, девушки тоже.
Речел вцепилась пальцами в юбку, боясь сказать или спросить что-нибудь лишнее. Генри почувствовал, что его оставили совсем без внимания. Он не понимал смысл разговора, и ему надоело слушать. Надвинув шляпу на глаза, Генри пробормотал:
– Мэм, будьте добры, разбудите меня, когда захотите ехать дальше…
Речел услышала слова Генри, узнала уже знакомое раздражение, скрывающееся за безразличным тоном. Она знала, что муж не станет интересоваться здешними жителями. Но, рано или поздно, все равно что-то узнает. Если правда выйдет наружу, он сначала будет весьма удивлен, а потом, конечно, обозлится – настолько, что сразу покинет жену.
Еще раз посмотрев на женщину, стоявшую возле дверей банка, Речел почувствовала страх. Она не могла ни говорить, ни двигаться, ни думать. Ей только казалось, что ожившее прошлое притягивает ее с новой силой, и сопротивляться невозможно.
Речел не видела лица женщины, но узнала Розу по гордой осанке и одежде цвета слоновой кости – символа чистоты, чуть потускневшей с годами, словно «снег, на который помочилась собака», – так ей однажды сказала Роза. Сердце Речел стало твердым, как будто его мгновенно закрыла защитная оболочка. Феникс снова заговорил:
– Она спрашивала, могут ли они остаться… говорила, что никому не помешает. Она знает, что ты только что вышла замуж.
Речел поняла предостережение Феникса: Роза не будет заниматься своим бизнесом в Промисе и скрывает, что она – мать Речел. Наверно, случилось что-то ужасное. Роза просто так не приедет. Она никогда не просила милостыню. Речел почувствовала безотчетный страх за мать.
– Что с ней… что с ними произошло? – спросила она.
Феникс не сразу ответил.
– Их обмазали дегтем и вываляли в перьях, Речел. Ее кожа…
– Проклятые фанатики… – проговорила Речел хриплым голосом.
Кровь застыла в ее жилах. Теперь было поздно бояться. Худшее произошло. Речел повернулась к мужу и шепотом позвала его. Генри сдвинул шляпу на затылок и посмотрел на жену с терпеливой вежливостью во взгляде.
Речел стиснула зубы. Генри все безразлично!
С ним бесполезно разговаривать – по крайней мере, сейчас. Феникс повернул лошадь и отъехал на несколько ярдов в сторону. Проглотив горький комок, Речел сказала по возможности спокойно:
– Генри, люди, живущие здесь, навсегда расстались со своим прошлым. Они приехали в Промис, чтобы начать новую жизнь.
Генри только скривил губы:
– Что тут удивительного? Насколько я помню слова моих учителей, сама эта страна изначально заселялась уголовниками.
Чтобы не выдавать своих чувств, Речел продолжала с деланным равнодушием:
– Именно так наш город и зарождался – с приездом сюда навоевавшихся бандитов и других отбросов общества.
– И они будут помогать вам делать из меня совершенство?
Игнорируя его замечание, она продолжала:
– В том-то и дело, что они тоже люди. Мы все люди…
Генри сдвинул шляпу еще дальше на затылок.
– Что вы хотите этим сказать, Речел? Что я такой же, как и они? Что в этом демократическом раю я буду стоить не больше, чем какой-нибудь свинопас? И вы из-за этого станете пользоваться авторитетом у здешних жителей? А у меня они вызовут умиление? Я не собираюсь притворяться!
– Никто не просит вас притворяться! Нужно лишь относиться к ним с уважением и терпимостью…
– К кому, Речел? К таким, как этот? – он указал на Феникса.
– Я вам объяснила, что прошлое здесь не имеет значения…
Речел не хотела ничего говорить о Фениксе. И что она могла сказать? Она ничего о нем не знала – кроме того, что он ее друг.
– Честно говоря, мне наплевать, кто здесь живет, Речел! Меня больше волнует, какой здесь водопровод и какие туалеты.
– Рада это слышать. Ведь мадам и ее девушки желают знать, позволим ли мы им остаться у нас.
– У нас? То есть, я в этом деле имею право голоса?
– Конечно. В Промисе более тридцати жителей, и все имеют право голоса. Мнение каждого одинаково ценно и выслушивается с вниманием и уважением. Так как… эти женщины пока что здесь, нам обоим решать, останутся они с нами или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Я насчитал пять построек, в трех из которых можно жить. Это и есть ваш город?
– Да.
Речел подалась вперед, как будто хотела сократить расстояние до города. Дорога становилась все более широкой и наезженной. Впереди, среди цветов на обочине, Генри заметил побеленный столб с прибитой к нему дощечкой. Когда они проезжали мимо, он прочел аккуратную надпись:
ПРОМИС
население 30-36-38-39
Генри чертыхнулся про себя. Они подъехали достаточно близко, чтобы разглядеть город во всех деталях. Группа людей собралась напротив дома, у которого заканчивались и город, и дорога. Какой-то мужчина вышел из длинного сооружения, напоминавшего Генри барак, – наверное, это «гостиница» Речел.
Вслед за мужчиной вышла женщина. Она остановилась посреди улицы, закрывая глаза ладонью от солнца. Мужчина оседлал лошадь и помчался галопом им навстречу. Речел глубоко вздохнула и потянулась к вожжам:
– Останови, Генри!
Генри услышал странные нотки в ее голосе – волнение и озабоченность – и натянул вожжи. Затем взял в руки винтовку. Казалось непостижимым, что можно проехать столько миль без происшествий и попасть в переделку в ничтожной деревушке с названием «Промис». Речел схватила Генри за руку, сжимающую «винчестер».
– Нет, это… друг.
Она побледнела и еще крепче взяла мужа за руку, когда ее «друг» остановил лошадь прямо перед фургоном.
– Речел, – произнес он, чуть приподняв черную шляпу.
Этот человек напоминал Генри ковбоя. О таких он читал в романах, путешествуя в поезде – быстрых, как ветер, и могучих, как скала. Иссиня-черные волосы незнакомца спускались почти до плеч и развевались на ветру, лицо было мужественным, а взгляд проницательным. Он пристально смотрел на Генри, пока не произнес, обращаясь к Речел:
– Это не тот человек.
Генри не сразу понял смысл этих слов, ему показалось, что незнакомец видит его насквозь, обнажая самые сокровенные тайны его души. Чувствуя, как медленно поднимаются волосы на голове, Генри продолжал смотреть мужчине в глаза.
– Это Генри Эшфорд, мой муж, – услышал он слова Речел.
Мужчина едва заметно кивнул и больше не задавал вопросов, словно заранее знал ответы. Речел отпустила руку мужа и произнесла:
– Генри, это Феникс.
Феникс снова дотронулся до края шляпы, наклонился и сказал Речел:
– К нам недавно прибыли новые жители – Роза и две ее девушки.
Речел еще сильнее побледнела, пальцы ее задрожали.
– Я заметила ее. Она объяснила, почему приехала?
– Это все из-за «Комитета бдительности», религиозных фанатиков. Роза очень плоха, девушки тоже.
Речел вцепилась пальцами в юбку, боясь сказать или спросить что-нибудь лишнее. Генри почувствовал, что его оставили совсем без внимания. Он не понимал смысл разговора, и ему надоело слушать. Надвинув шляпу на глаза, Генри пробормотал:
– Мэм, будьте добры, разбудите меня, когда захотите ехать дальше…
Речел услышала слова Генри, узнала уже знакомое раздражение, скрывающееся за безразличным тоном. Она знала, что муж не станет интересоваться здешними жителями. Но, рано или поздно, все равно что-то узнает. Если правда выйдет наружу, он сначала будет весьма удивлен, а потом, конечно, обозлится – настолько, что сразу покинет жену.
Еще раз посмотрев на женщину, стоявшую возле дверей банка, Речел почувствовала страх. Она не могла ни говорить, ни двигаться, ни думать. Ей только казалось, что ожившее прошлое притягивает ее с новой силой, и сопротивляться невозможно.
Речел не видела лица женщины, но узнала Розу по гордой осанке и одежде цвета слоновой кости – символа чистоты, чуть потускневшей с годами, словно «снег, на который помочилась собака», – так ей однажды сказала Роза. Сердце Речел стало твердым, как будто его мгновенно закрыла защитная оболочка. Феникс снова заговорил:
– Она спрашивала, могут ли они остаться… говорила, что никому не помешает. Она знает, что ты только что вышла замуж.
Речел поняла предостережение Феникса: Роза не будет заниматься своим бизнесом в Промисе и скрывает, что она – мать Речел. Наверно, случилось что-то ужасное. Роза просто так не приедет. Она никогда не просила милостыню. Речел почувствовала безотчетный страх за мать.
– Что с ней… что с ними произошло? – спросила она.
Феникс не сразу ответил.
– Их обмазали дегтем и вываляли в перьях, Речел. Ее кожа…
– Проклятые фанатики… – проговорила Речел хриплым голосом.
Кровь застыла в ее жилах. Теперь было поздно бояться. Худшее произошло. Речел повернулась к мужу и шепотом позвала его. Генри сдвинул шляпу на затылок и посмотрел на жену с терпеливой вежливостью во взгляде.
Речел стиснула зубы. Генри все безразлично!
С ним бесполезно разговаривать – по крайней мере, сейчас. Феникс повернул лошадь и отъехал на несколько ярдов в сторону. Проглотив горький комок, Речел сказала по возможности спокойно:
– Генри, люди, живущие здесь, навсегда расстались со своим прошлым. Они приехали в Промис, чтобы начать новую жизнь.
Генри только скривил губы:
– Что тут удивительного? Насколько я помню слова моих учителей, сама эта страна изначально заселялась уголовниками.
Чтобы не выдавать своих чувств, Речел продолжала с деланным равнодушием:
– Именно так наш город и зарождался – с приездом сюда навоевавшихся бандитов и других отбросов общества.
– И они будут помогать вам делать из меня совершенство?
Игнорируя его замечание, она продолжала:
– В том-то и дело, что они тоже люди. Мы все люди…
Генри сдвинул шляпу еще дальше на затылок.
– Что вы хотите этим сказать, Речел? Что я такой же, как и они? Что в этом демократическом раю я буду стоить не больше, чем какой-нибудь свинопас? И вы из-за этого станете пользоваться авторитетом у здешних жителей? А у меня они вызовут умиление? Я не собираюсь притворяться!
– Никто не просит вас притворяться! Нужно лишь относиться к ним с уважением и терпимостью…
– К кому, Речел? К таким, как этот? – он указал на Феникса.
– Я вам объяснила, что прошлое здесь не имеет значения…
Речел не хотела ничего говорить о Фениксе. И что она могла сказать? Она ничего о нем не знала – кроме того, что он ее друг.
– Честно говоря, мне наплевать, кто здесь живет, Речел! Меня больше волнует, какой здесь водопровод и какие туалеты.
– Рада это слышать. Ведь мадам и ее девушки желают знать, позволим ли мы им остаться у нас.
– У нас? То есть, я в этом деле имею право голоса?
– Конечно. В Промисе более тридцати жителей, и все имеют право голоса. Мнение каждого одинаково ценно и выслушивается с вниманием и уважением. Так как… эти женщины пока что здесь, нам обоим решать, останутся они с нами или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73