Когда Генри опустил руку, Речел проговорила:
– Это не входило в мои замыслы. Меньше всего мне хотелось воевать с твоей гордостью.
Генри усмехнулся и занял место за столом:
– Приходя к такой женщине, как ты, Речел, мужчина должен оставлять свою гордость на крыльце твоего дома.
– Я видела, как ты выбросил за окно одну из картин – ту самую, что мне не очень понравилась. Зачем? Из-за того, что согласился со мной?
Он взял из ее рук тарелку с едой и пожал плечами:
– Просто ты думаешь обо мне лучше, чем я сам думаю о себе. Хотя я не уверен, что ты права.
Генри удивился тому, как свободно и искренне говорит с Речел. Ведь в течение многих лет он прятал свои чувства даже от самого себя.
– Мы всегда живем с надеждой, Генри, – произнесла Речел. – Даже когда у нас есть все, что мы хотим.
– На что же тогда надеяться?
– Что не потеряем или не разрушим то, что нам так дорого.
Речел склонилась над тарелкой с гренками, откусила крошечный кусочек и начала медленно пережевывать. Генри вспомнил слова Феникса о том, что Речел нездорова, и понял, что это правда.
– Тебя мучает ребенок? – спросил Генри.
– Нет. Пока все дело во мне.
– Это пройдет?
– Не знаю. Для меня так новы все эти ощущения…
– Ты советовалась с другими женщинами?
– Здесь единственная женщина, которая имела ребенка – это…
Речел замотала головой, вскочила и закрыла рот ладонями.
– Простите… – произнесла она сквозь зубы. Выбежав из кухни через заднюю дверь, Речел нагнулась над мусорным ведром. Генри выскочил за женой и, остановившись сзади, беспомощно наблюдал, как ее рвало.
– Что мне сделать?
Речел махнула рукой, чтобы тот ушел. Рвота не прекращалась. Генри вернулся на кухню и намочил тряпку. Ему казалось несправедливым, что женские страдания являются прямым следствием мужских удовольствий. И все же, слушая, как желудок Речел выворачивается наизнанку, Генри благодарил Бога за то, что создан мужчиной и, значит, избавлен от таких мук.
Генри нашел Речел сидящей на траве у стены дома. Лоб ее был влажным от пота, лицо – бледным, как яичная скорлупа, а глаза – впалыми и тусклыми. Он подал ей тряпку и спросил:
– Часто это происходит?
– Каждый день, – ответила Речел, вытирая лоб, шею и щеки.
– Здесь есть женщина, которая имела ребенка? Я приведу ее.
– Это Роза.
Шлюха. Вспомнив Бенни, плачущего в аллее, грязного и с порезанной ногой, Генри решил про себя, что женщинам, подобным матери этого мальчишки, доверять нельзя.
– Тогда я лучше сам за тобой присмотрю. Бог знает, что она сделала со своим ублюдком!
– Она вырастила дочь и дала ей приличное воспитание, – ответила Речел и поднялась. – Я сама о себе позабочусь.
– Наверное, тебе нужно лечь в постель?
– Посуда…
– Я ее помою. Ты сделала из меня фермера и лавочника. Почему бы не стать посудомойкой?
– Я собиралась протереть мебель и вымыть полы…
– С обязанностями горничной я тоже справлюсь.
Речел ничего не возразила. Проходя мимо кухонного стола, она отвела взгляд, боясь даже смотреть на еду. Генри нахмурился. Ему не понравилась покорность Речел. Она всегда работала не покладая рук, а сейчас охотно отправилась в постель – верный признак того, что она больна.
Генри прислушался: Речел медленно вошла в спальню, потом послышался скрип кровати, и все стихло. В душе Генри росла тревога. Почему он раньше не замечал слабости Речел, ее бледных щек? Генри ничего не знал о том, как ухаживать за беременной женщиной. А Речел призналась, что у нее здесь тоже мало опыта. В первый раз за многие годы он испытывал страх за другого человека. Раньше Генри боялся только за себя и Люка.
Здесь что-то не так! Как же их моют на самом деле? Генри вновь погрузил руки в раковину, полную воды, и вздрогнул, когда рядом с локтем проплыл недоеденный бисквит. Потом вынул из раковины одну из Тарелок, казавшуюся еще более жирной, чем до того, как он положил ее в воду.
Возможно, надо попробовать мылом. Генри не решился пойти к жене и спросить, где оно лежит.
Правда, вскоре он сам нашел небольшой кусок лавандового мыла и решил, что если им моют тело, то почему бы не попытаться отмыть тарелки?
Вспоминая, что Речел делала с посудой, Генри понял одну из своих ошибок – он не очистил тарелки от остатков пищи. Он выловил из раковины размякшие объедки и бросил в мусорное ведро. Теперь на поверхности воды плавало несколько крошек. Генри только помнил, как соблазнительно двигались бедра Речел, как изгибалось ее тело, когда она наклонялась, чтобы что-то достать… из-под раковины! Конечно!
Нагнувшись, Генри взял тряпку и принялся тщательно ее намыливать. Затем стал вынимать из раковины сначала тарелки, потом сковородку и протирать намыленной тряпкой. Но ничего не помогало, посуда оставалась жирной, и Генри не мог понять, от чего – от масла или от мыла?
Он пошарил по полкам кухни и обнаружил коробку с порошком. На коробке была надпись: «Бэбит Бест Соун». Генри высыпал горсть порошка в воду и стал наблюдать, как на поверхности образуется пена. Черт побери! Нельзя же целый день провести на кухне перед раковиной, изобретая самый надежный способ мытья тарелок. Есть еще много других дел. Но и показывать Речел свою беспомощность тоже нельзя.
Через час Генри привел на кухню индианку Рэйн и указал на раковину. К счастью, женщина понимала английский и даже знала много ругательств на этом языке. Генри обратился к ней от отчаяния, объяснив, что Речел больна, но ничего не сказав о своем полном фиаско в таком простом деле. Он только попросил Рэйн ничего не говорить его жене. Индианка, бормоча себе под нос проклятия, вынула пробку из раковины, выпустив грязную воду. Затем набрала в ведро чистую и поставила на огонь.
Горячая вода… Еще бы! Генри вспомнил, что Речел всегда нагревала воду перед тем, как мыть посуду. Рэйн надела на него фартук. Затем сообщила, что он будет вытирать посуду, и протянула сухую тряпку.
Через некоторое время Генри уже вытирал последнюю вилку. Он хотел отдохнуть, но Рэйн дала ему новую тряпку и повела в гостиную, откуда они начали уборку. Индианка велела Генри протирать мебель круговыми движениями, а на вопрос, в каком направлении их совершать, Рэйн только усмехнулась и ничего не ответила.
Едва они покончили с мебелью, как индианка начала давать указания относительно того, как мыть полы. Генри несколько раз пытался предлагать Рэйн деньги, но та только улыбалась и качала головой. У Генри уже болела спина, когда, в довершение ко всему, он получил болезненный удар по самолюбию: Рэйн дала ему для мытья полов что-то из нижнего белья Речел. Теперь Генри не удивлялся, почему мужчины предпочитают работать в поле, охотиться или строить дома.
Наконец, уборка дома завершилась. Генри поспешил предупредить Рэйн:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Это не входило в мои замыслы. Меньше всего мне хотелось воевать с твоей гордостью.
Генри усмехнулся и занял место за столом:
– Приходя к такой женщине, как ты, Речел, мужчина должен оставлять свою гордость на крыльце твоего дома.
– Я видела, как ты выбросил за окно одну из картин – ту самую, что мне не очень понравилась. Зачем? Из-за того, что согласился со мной?
Он взял из ее рук тарелку с едой и пожал плечами:
– Просто ты думаешь обо мне лучше, чем я сам думаю о себе. Хотя я не уверен, что ты права.
Генри удивился тому, как свободно и искренне говорит с Речел. Ведь в течение многих лет он прятал свои чувства даже от самого себя.
– Мы всегда живем с надеждой, Генри, – произнесла Речел. – Даже когда у нас есть все, что мы хотим.
– На что же тогда надеяться?
– Что не потеряем или не разрушим то, что нам так дорого.
Речел склонилась над тарелкой с гренками, откусила крошечный кусочек и начала медленно пережевывать. Генри вспомнил слова Феникса о том, что Речел нездорова, и понял, что это правда.
– Тебя мучает ребенок? – спросил Генри.
– Нет. Пока все дело во мне.
– Это пройдет?
– Не знаю. Для меня так новы все эти ощущения…
– Ты советовалась с другими женщинами?
– Здесь единственная женщина, которая имела ребенка – это…
Речел замотала головой, вскочила и закрыла рот ладонями.
– Простите… – произнесла она сквозь зубы. Выбежав из кухни через заднюю дверь, Речел нагнулась над мусорным ведром. Генри выскочил за женой и, остановившись сзади, беспомощно наблюдал, как ее рвало.
– Что мне сделать?
Речел махнула рукой, чтобы тот ушел. Рвота не прекращалась. Генри вернулся на кухню и намочил тряпку. Ему казалось несправедливым, что женские страдания являются прямым следствием мужских удовольствий. И все же, слушая, как желудок Речел выворачивается наизнанку, Генри благодарил Бога за то, что создан мужчиной и, значит, избавлен от таких мук.
Генри нашел Речел сидящей на траве у стены дома. Лоб ее был влажным от пота, лицо – бледным, как яичная скорлупа, а глаза – впалыми и тусклыми. Он подал ей тряпку и спросил:
– Часто это происходит?
– Каждый день, – ответила Речел, вытирая лоб, шею и щеки.
– Здесь есть женщина, которая имела ребенка? Я приведу ее.
– Это Роза.
Шлюха. Вспомнив Бенни, плачущего в аллее, грязного и с порезанной ногой, Генри решил про себя, что женщинам, подобным матери этого мальчишки, доверять нельзя.
– Тогда я лучше сам за тобой присмотрю. Бог знает, что она сделала со своим ублюдком!
– Она вырастила дочь и дала ей приличное воспитание, – ответила Речел и поднялась. – Я сама о себе позабочусь.
– Наверное, тебе нужно лечь в постель?
– Посуда…
– Я ее помою. Ты сделала из меня фермера и лавочника. Почему бы не стать посудомойкой?
– Я собиралась протереть мебель и вымыть полы…
– С обязанностями горничной я тоже справлюсь.
Речел ничего не возразила. Проходя мимо кухонного стола, она отвела взгляд, боясь даже смотреть на еду. Генри нахмурился. Ему не понравилась покорность Речел. Она всегда работала не покладая рук, а сейчас охотно отправилась в постель – верный признак того, что она больна.
Генри прислушался: Речел медленно вошла в спальню, потом послышался скрип кровати, и все стихло. В душе Генри росла тревога. Почему он раньше не замечал слабости Речел, ее бледных щек? Генри ничего не знал о том, как ухаживать за беременной женщиной. А Речел призналась, что у нее здесь тоже мало опыта. В первый раз за многие годы он испытывал страх за другого человека. Раньше Генри боялся только за себя и Люка.
Здесь что-то не так! Как же их моют на самом деле? Генри вновь погрузил руки в раковину, полную воды, и вздрогнул, когда рядом с локтем проплыл недоеденный бисквит. Потом вынул из раковины одну из Тарелок, казавшуюся еще более жирной, чем до того, как он положил ее в воду.
Возможно, надо попробовать мылом. Генри не решился пойти к жене и спросить, где оно лежит.
Правда, вскоре он сам нашел небольшой кусок лавандового мыла и решил, что если им моют тело, то почему бы не попытаться отмыть тарелки?
Вспоминая, что Речел делала с посудой, Генри понял одну из своих ошибок – он не очистил тарелки от остатков пищи. Он выловил из раковины размякшие объедки и бросил в мусорное ведро. Теперь на поверхности воды плавало несколько крошек. Генри только помнил, как соблазнительно двигались бедра Речел, как изгибалось ее тело, когда она наклонялась, чтобы что-то достать… из-под раковины! Конечно!
Нагнувшись, Генри взял тряпку и принялся тщательно ее намыливать. Затем стал вынимать из раковины сначала тарелки, потом сковородку и протирать намыленной тряпкой. Но ничего не помогало, посуда оставалась жирной, и Генри не мог понять, от чего – от масла или от мыла?
Он пошарил по полкам кухни и обнаружил коробку с порошком. На коробке была надпись: «Бэбит Бест Соун». Генри высыпал горсть порошка в воду и стал наблюдать, как на поверхности образуется пена. Черт побери! Нельзя же целый день провести на кухне перед раковиной, изобретая самый надежный способ мытья тарелок. Есть еще много других дел. Но и показывать Речел свою беспомощность тоже нельзя.
Через час Генри привел на кухню индианку Рэйн и указал на раковину. К счастью, женщина понимала английский и даже знала много ругательств на этом языке. Генри обратился к ней от отчаяния, объяснив, что Речел больна, но ничего не сказав о своем полном фиаско в таком простом деле. Он только попросил Рэйн ничего не говорить его жене. Индианка, бормоча себе под нос проклятия, вынула пробку из раковины, выпустив грязную воду. Затем набрала в ведро чистую и поставила на огонь.
Горячая вода… Еще бы! Генри вспомнил, что Речел всегда нагревала воду перед тем, как мыть посуду. Рэйн надела на него фартук. Затем сообщила, что он будет вытирать посуду, и протянула сухую тряпку.
Через некоторое время Генри уже вытирал последнюю вилку. Он хотел отдохнуть, но Рэйн дала ему новую тряпку и повела в гостиную, откуда они начали уборку. Индианка велела Генри протирать мебель круговыми движениями, а на вопрос, в каком направлении их совершать, Рэйн только усмехнулась и ничего не ответила.
Едва они покончили с мебелью, как индианка начала давать указания относительно того, как мыть полы. Генри несколько раз пытался предлагать Рэйн деньги, но та только улыбалась и качала головой. У Генри уже болела спина, когда, в довершение ко всему, он получил болезненный удар по самолюбию: Рэйн дала ему для мытья полов что-то из нижнего белья Речел. Теперь Генри не удивлялся, почему мужчины предпочитают работать в поле, охотиться или строить дома.
Наконец, уборка дома завершилась. Генри поспешил предупредить Рэйн:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73