Имела ли она в виду синяки, которые Энтони обычно оставлял на ее губах? Или же что-то другое, более сокровенное? В любом случае думать об этом она уже была не в состоянии – Энтони сидел на ней верхом, играя своей плотью у нее между ног – дразня, испытывая ее терпение, отказывая ей. Из горла Сары вырвался какой-то звук – низкий, незнакомый. Закинув голову назад, она напрягла шею, пытаясь ощутить, почувствовать его, мелькнула мысль то ли о волках, то ли о собаках – как они воем выражаю свое подчинение более сильному. Бессознательное доверие или бессознательная сдача на милость победителя – или просто общее отравление организма ощущением слишком близкой опасности. Ведь вероятность того что сейчас в твои жилы вонзятся острые клыки, всегда рядом. Вот так же они и лежат – животами кверху, раскинув в стороны лапы, подставив сильнейшему незащищенную шею, где в яремной вене струится жизнь.
Сара бросила взгляд на Энтони. Внезапно она поняла, что тот может сделать с ней что угодно, и в желудке холодным клубком свернулся ужас. Однако, вместо того чтобы прогнать от себя это леденящее чувство, она захотела разобраться в нем, неожиданно для себя самой ощутив интерес к тому, чего не желала замечать ранее. Есть какая-то власть, некая сила в том, что целиком отдаешь себя другому, выбирая абсолютную беспомощность и открытость. Если передать это ощущение словами, то получится что-то вроде «Я знаю о тебе больше, чем ты сам, я знаю, что ты не собираешься причинить мне боль, хотя и не прочь пофлиртовать с этой идеей; но ты не сделаешь этого – мне известны границы твоих возможностей. В этом и заключается моя власть над тобой. Собственно говоря, мне даже нет нужды доверять тебе, хватит одного знания. И у меня оно есть».
Сара смотрела на Энтони, на пламя свечи в его зрачках и чувствовала, как к ней возвращается спокойствие. Она лишена возможности двигаться, но контроль над происходившим принадлежал ей полностью.
Энтони медленно продвигался вверх по ее телу, колени его оказались у Сары уже под мышками, ладони накрыли ее груди, свели их, и плоть его скользнула в оставшийся между ними небольшой промежуток.
– Хочешь, чтобы я проделал это именно так, Сара? – спросил он, еще сильнее стискивая ее груди, причиняя боль, ровно отмеренное количество боли – сладкой боли.
Она не ответила. Словами, во всяком случае. Но глаза говорили: «Я не собираюсь говорить тебе, что ты должен делать. Моя роль заключается в том, чтобы лежать здесь, позволяя тебе считать себя хозяином и владыкой».
Энтони разжал ладони, оставив меж ее грудей маленькое влажное пятнышко – вначале теплое, оно, высыхая, холодило кожу. Сара закрыла глаза, когда ОН оказался у нее во рту – так глубоко, что она едва не закашлялась. Не имея возможности шевельнуть рукой, чтобы спасти себя от удушья, она вдруг подумала, что этого-то Энтони и добивается. А что, если она в нем ошиблась? Что, если она не знает его пределов? Но в этот момент Энтони извлек член, проведя его кончиком по Сариным губам.
Только теперь Сара позволила себе раскрыть глаза. И в тот же момент он отпрянул от нее, неожиданно и внезапно – как будто она застала его врасплох, как будто увидела нечто такое, чего не должна была видеть. Дальше, дальше, чтобы, даже вытянув губы, она не смогла его коснуться. Сара бросила быстрый взгляд на лицо Энтони, однако в следующее мгновение глаза ее медленно заскользили по его телу вниз. Вот откуда она тан хорошо его знала. Знала запросы этого тела, излюбленные движения, отметины. На спине крошечный шрамик, оставшийся после кори – почти незаметный, и все же она обнаружила его и даже в полной темноте могла бы нащупать пальцами. Она знала его плоть – наблюдала, как та меняет свой цвет, выпрямляясь и набухая кровью; языком Сара исследовала каждый ее миллиметр, пытаясь проникнуть им даже вглубь – ровно настолько, чтобы заставить Энтони вздрогнуть.
– О чем ты думаешь? – спросил ее вдруг Энтони.
– О НЕМ, о том, как я люблю его.
Энтони негромко рассмеялся, вновь провел им по ее губам.
Саре не хотелось смотреть на его лицо. Ей было достаточно любви к телу – она знала пределы возможного даже самых опасных его частей. И только глаза Энтони напоминали о том, что в любую минуту он может превратиться в совершенно постороннего человека.
Он вновь вошел в ее рот – глубоко. Инстинкт подсказывал Саре, что Энтони стремится напугать ее. Резким движением она повернула голову в сторону, чуть стиснув зубы. Энтони сделал судорожный вздох, но тут же его лицо вновь скрыла маска обычной непроницаемости, несмотря на боль, которую ему пришлось испытать. Очень медленно он начал ползать все ниже, и Сара едва сдержала желание сказать, как она хочет ощутить его там, внутри себя, – она готова была молить об этом – и все же ей не составило никакого труда понять, что получит желаемое она лишь в том случае, если будет молчать.
Энтони продолжал двигаться вниз до тех пор, пока не оказался стоящим в изножье кровати. Склонившись над ногами Сары, он принялся развязывать шарфы.
– Чем это ты занят? – спросила Сара, удивленная. Она уже привыкла ощущать себя заложницей, и сейчас ее пугала неожиданность освобождения.
Энтони не произнес в ответ ни слова. Шарфы упали на пол, однако ноги Сары остались в том же положении, их все еще связывало воспоминание о несвободе. Энтони пришлось самому сложить их вместе. Вслед за этим он снял путы с ее рук.
– Что ты делаешь? – снова спросила Сара.
– Отпускаю тебя на волю.
Она почувствовала раздражение при виде его улыбавшихся губ.
Плоть Энтони все еще была возбуждена. Сара могла коснуться ее руками, могла обвить ногами его бедра. Она могла делать все, став свободной, но она ничего не могла сделать. Энтони одним движением перевернул ее на живот, в его руках Сара почувствовала себя тряпичной куклой; сам он опустился на колени рядом.
– Ты причинила мне боль, Сара. Своими острыми зубами. Не очень-то это красиво. Я буду вынужден тебя наказать.
Обеими руками Энтони поднял Сару за талию так, что ноги ее подогнулись, и она оказалась стоящей в постели на коленях. Чуть раздвинув их в стороны, он с размаху шлепнул ладонью по ее ягодицам, откуда в мозг поступил сигнал боли – мгновенный и очень короткий. Боль тут же сменилась каким-то другим ощущением. Почувствовав, что ее бросает в пот, Сара качнулась назад, к нему, – беззвучно прося: еще, еще. Один за другим последовали два новых шлепка, быстрых, как вспышки.
И все-таки кроме боли тут было что-то иное – Сара знала, что находится в безопасности, подвергаясь наказанию за свой поступок. Ей виделась в этом некая детская непосредственность, некая несокрушимая логика. Именно таким ей представлялся мир, когда она была совсем маленькой девочкой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90