Первыми он освободил от ремней ее запястья, затем – лодыжки. Видя его склонившимся перед собой, Сара испытала мгновенное желание ударить, задушить его. Но еще больше ей хотелось как можно быстрее выбраться из этого дома. Оказалось очень трудным даже тронуться с места. Несколько секунд Сара простояла перед крестом; фигура ее напоминала изображение, сошедшее с обрамленного рамой холста. Затем глаза различили в стене дверь, и Сара вышла, не удостоив взглядом никого из остававшихся в комнате.
В гостиной она отыскала свой жакет и сумочку, спокойно спустилась по ступенькам крыльца и пошла вдоль подъездной дорожки. Спокойствие было наигранным, хотя со стороны этого никто бы не заметил. Но она совсем забыла о воротах. А что, если они окажутся закрытыми и ей придется вернуться в дом? К чертям, решила Сара. Скорее уж я взберусь на ограду. Однако не дойдя до ворот нескольких шагов, она услышала щелчок автоматического замка, и створки начали раскрываться.
Сара определила свой маршрут: добраться до бульвара Сансет, откуда из первого же телефона-автомата можно будет вызвать такси. Идти было, в общем-то, не слишком далеко – если забыть о том, что туфли на каблуке. А вот фонарей вдоль дороги явно не хватало. Отдаленный пригород с хорошо ухоженными газонами и гаражами на две машины. В некоторых окнах горел свет, кое-где из труб над крышами вился дымок. Семьи, наверное, в полном составе сидят сейчас за столом, думала Сара, или смотрят телевизор в гостиной. Обычная жизнь – но теперь она казалась Саре такой лишь снаружи. Вполне возможно, что все это – самая большая ложь. Видимо, под тонким слоем обыденности всегда кроются некие тайны: комнаты в доме, о которых ничего не говорится детям, приключения, о которых ни слова родителям, фантазии, воплощающиеся в реальность, – как в случае с этим донжоном. Средневековый язык для современных игр.
В спину Саре ударил свет фар, и, хотя уже по шуму мотора она могла определить, что это «мерседес», ее не оставляла надежда – может быть, Энтони все же остался там. Машина притормозила рядом, послышался его голос.
– Сара! Пожалуйста, подожди. Послушай, нам необходимо поговорить. Сара! Черт возьми, да остановись же на минуту!
И она остановилась. Мышцы были все еще напряжены, сердце продолжало усиленно перекачивать кровь, но слишком много сил пришлось ей затратить на то спокойствие, с которым она покинула дом. Теперь пришла пора расплачиваться за собственные иллюзии. Энтони выключил зажигание, погасил фары и выбрался из машины.
– Слушай, я понимаю, что ты испытывала… – начал было он.
– Заткнись, Энтони, – оборвала его Сара. – Убирайся к чертям со своей опекой. Играть в такие игры вдвоем – это одно дело, но ты никогда и не собирался только этим и ограничиться, разве не так? Все время именно к этому ты меня и подводил, поскольку единственное, что тебе в жизни нужно, это сломать другого человека. Но знаешь что? Меня ты так и не сломал. Унизил – да, поздравляю – и все же я как-нибудь переживу. Что ты теперь собираешься делать, Энтони? Рыскать по городу в поисках новой жертвы?
– Сара, все это не так. Я допускаю, что ты просто была не готова к тому, что имело место сегодня вечером. Это всего лишь новая игра. И я знаю, что тебя ждет впереди – позволь мне помочь тебе пройти через это.
– Я тебе очень признательна, но звучит уж больно похоже на предложение принять вместе душ из серной кислоты. Боюсь, что удовольствие не оправдает риска. Ты зашел слишком далеко, Энтони. Но больше тебе не удастся меня загипнотизировать. Сейчас, когда я смотрю на тебя, я вижу только очередного подонка, которого еще в школе научили обаянию.
Она прошла мимо, глядя прямо перед собой на видневшиеся уже огни бульвара.
– Пожалуйста, не делай этого, Сара. Мне очень жаль, – послышалось у нее за спиной.
– Тебе ничего не жаль – подонки не знают этого чувства. Они на него не запрограммированы!
Такси ехало вдоль знакомых улиц, мимо магазинов, которые она видела уже в тысячный раз. Открыв входную дверь, Сара прошла в дом, где все оставалось таким же, каким было до ее ухода. Переменилась сама жизнь. Еще долго придется ей спотыкаться о новые, не известные ранее препятствия.
Очень может быть, что уже никогда не будет она в состоянии смотреть на мужчин тан, как прежде, – или на женщин, если разница имеет какое-нибудь значение. Всегда зато придется задавать себе одни и те же вопросы: какую часть своей жизни и те и другие прячут от окружающих? Что таится за закрытыми наглухо дверьми? Какие игрушки? Какого цвета там стены?
Когда-то она была полна уверенности в том, что знает мужчин, что любого из них может разложить на составляющие. Но Энтони вновь вернул ее в апельсиновую рощу, показал ей, как мало значат ее знания. Он снова сделал ее десятилетней девочкой, распростертой на земле, пораженной поведением соседских мальчишек, так давно ей знакомых. Он вернул ее в прошлое – и оставил там. Даже ночь была той же самой, что в детстве, – влажный, теплый ветерок, усеянное звездами небо. Ей казалось, рядом с Энтони она учится доверию. Так же, как училась тогда обгонять в их играх мальчишек. Теперь уже она вряд ли кого-нибудь обгонит, и доверие всегда будет напоминать карту, принесшую перебор очков. Увидеть бы сейчас хотя бы его рукав…
22
Сара
Вторую ночь, после того как она оставила Энтони стоять на обочине вслушивающимся в отголоски ее звеневшего от ярости голоса, Сара никак не могла заснуть. Она лежала в постели, и каждое «тик-так» будильника на тумбочке звучало как краткий приговор. Было почти одиннадцать. Сара знала, что сон к ней так и не придет – видимо, он навеки покинул западные кварталы Лос-Анджелеса, улетел в другие страны, где люди, состоявшие в прекрасных, добрых отношениях друг с другом, мирно посапывали за опущенными шторами в уютных и теплых постелях. Без устали она мигала в темноте, видя перед собой одну и ту же картину – сцену ужасающего унижения, где ей было предназначено сыграть главную партию: расписаться в бессилии перед своими мучителями. Пятеро человек, которых она ненавидела теперь всеми силами души, стали свидетелями ее позора. Их липкие взгляды оставляли на ее коже несмываемые следы, они крепили тело к стене куда надежнее, чем кожаные ремни.
Ярость к Энтони достигла уже белого каления, и накал этот только возрастал. Что там, интересно, идет на шкале температур после белого? Но разве это важно? Сара хотела заставить его страдать, и не имело значения, какого цвета будут грядущие муки.
И лишь одного на свете Саре хотелось еще больше: вновь ощутить свою близость к Белинде, почувствовать, как их обеих несет по волнам куда-то ветер, прибывая временами друг к другу. Ведь в последнее время Саре казалось, что обитают они под разными небесами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90