Извините.
В магазинах грампластинок в Мартиге все ее поиски ни к чему не привели. И вот Мари решила после обеда съездить в Марсель – быть может, там удастся купить пластинку, которую она слушала тогда у учителя: сегодня утром ей вдруг захотелось услышать эту музыку вновь…
И заодно она бы навестила Жизель – они столько времени не виделись.
Подавая угощенье, жена Алонсо подходит к нему вплотную. Луи пугает эта масса плоти.
Ну и воображение у Алонсо! Поистине не меньших размеров, чем эта женщина. Неплохо было бы разобраться, что она собой представляет на самом деле! И Луи невольно улыбается при мысли, до чего смехотворны иные выражения – «женщина легкого поведения», например. Как вывернуться из этой нелепой ситуации, он понятия не имеет.
А она садится напротив за стол, накрытый нейлоновой скатертью.
– Вы не пьете? – осведомляется он.
– Нет. Алонсо делает это и за меня. Впрочем, за ваше здоровье, мосье… Мосье как?
– Луи.
– Мосье Луи. Так вы пришли меня повидать. Очень мило с вашей стороны.
Луи молчит, чувствуя себя все более неловко. Безрассудная мысль, заставившая его приехать сюда, мысль – а вдруг? – растаяла, как снег на солнце.
– Вы разочарованы?
– Нет.
– Значит, вам нравятся толстухи?
– Мне пора домой.
Луи залпом выпивает пастис.
– Не поперхнитесь. Как вы сказали?.. Ах да, «мне пора домой». Ваша жена начнет беспокоиться – ведь вы женаты?
– Женат, – мямлит Луи.
– Обычно они помоложе.
– Кто?
– Те, кого привлекает жена Алонсо.
Он увязает все глубже. Ему хотелось бы очутиться далеко-далеко от домика в Витроле, столь же спокойного, как и эта женщина, которая явно издевается над ним.
– Чаще всего сюда приезжают новички.
– Новички?
– Ну, да, новички и в строительном деле, и во всех остальных делах тоже.
– Это в каких?
– В тех самых, мосье Луи, в тех самых, что и вас привели сюда.
И опять стены стискивают Луи, точно западня: только на этот раз он полез в нее добровольно.
– Наслушаются они, как Алонсо жалуется на мои измены и ненасытность, выпьют как следует – и сюда. Но ведь то молодые ребята, а вы вроде бы человек серьезный.
– Я человек серьезный.
– Ладно. Тех я еще понимаю, а вот вас…
– Я пришел…
– Случайно, да? Я жена Алонсо.
– Знаю.
– В таком случае, пошутили – и хватит.
Подобно большинству старинных городов, Марсель не создан для такого оживленного уличного движения. Развинченность южан лишь увеличивает сутолоку.
Мари нравится эта кутерьма: треск моторов, скрип тормозов, храп мотоциклов, громкие возгласы и крикливые разговоры. Ей удалось припарковать машину недалеко от выезда на автостраду, за зеленой зоной, и она добирается до старого порта на троллейбусе.
Центр Марселя – это Канебьер и несколько примыкающих к нему улиц. Остальное – беспорядочное нагромождение домов либо вдоль бесконечно растянутых новых улиц, либо на холмах, что напирают на город с тыла и подковой охватывают гавань.
Когда Мари ходит по улицам Марселя, она всегда испытывает чувство раскованности и, что еще более странно, душевного покоя. В городе, перегруженном пешеходами и машинами, то и дело образуются чудовищные пробки, машины налезают одна на другую, сливаясь в пестрое месиво из автобусов, пикапов, троллейбусов, автомобилей различных марок; и все же Марсель не так угнетает и давит ее, как Мартиг. Да и большие дома, витрины универсальных магазинов поражают своим великолепием.
Мартиг – жертва людского каприза; кому-то внезапно пришло в голову, что лучшего места не найти, – и вот у некогда спокойной глади залива возник порт для танкеров, а вокруг сомкнулось гигантское металлическое кольцо нефтеочистительных заводов. В тесных коридорах улиц, где машины едут, как в туннеле, а на узких тротуарах едва могут разминуться двое прохожих, эхо многократно отдается от стен, а понизу стелются прибитые ветром затхлые запахи нефти, – все это одурманивает и губит бывший рыбачий поселок.
Мари вспоминает цифру, недавно вычитанную в газете: через Мартиг проезжает свыше пятнадцати тысяч машин ежедневно. По подсчетам журналиста, в среднем выходит более десяти машин в минуту. Так что не будет преувеличением заключить, что в часы пик через Мартиг проезжает около тридцати легковых машин и грузовиков в минуту. Вот отсюда непрерывная сдвоенная цепочка автотранспорта между Феррьером и Жонкьером. Мартиг никак не обретет равновесия – на каналах дремлют рыбачьи лодки, а едва подходит танкер – и разводят чудо-мост, самый дерзкий по замыслу мост во всей Европе. Мартиг все еще колеблется между своим безмятежным прошлым, которое, однако, разочаровывает, когда глядишь на это кладбище старых домов, и бурным настоящим современного города, разросшегося как семейство поганок.
Мари без труда нашла в магазине пластинок на Канебьере «Море» Клода Дебюсси. Она не решилась прослушать пластинку целиком – ограничилась только первыми тактами, от чего желание услышать эту музыку только возросло.
Она спешит подняться по Канебьеру и скорее попасть к Жизели, которую надеется застать дома; по понедельникам магазин, где она работает, закрыт. Жизель живет на довольно спокойной улице в близком к центру районе с забавным названием Равнина, хотя на самом деле он расположен на плоскогорье у подножия холма.
– Значит, вы тоже, как мальчишка, поверили россказням Алонсо?
– Не знаю. Я не хотел вас оскорбить.
– Меня уже давным-давно ничто не оскорбляет. Но признайтесь, что вы поставили себя в смешное положение…
– Извините.
– И теперь не знаете, как из него выйти. Неужели я вас так пугаю?
– Нет, мадам.
– Ладно, успокойтесь. Женщина, о которой рассказывает Алонсо, это не я. Дайте я вам все объясню, чтобы вы еще раз не дали маху. Я мадам Алонсо Гонзалес, законная жена рабочего-каменщика Алонсо Гонзалеса, который в данное время работает на стройке в Роньяке…
Луи уже не старается понимать. Не иначе как ему снится сон. Все это путаный сон: начиная с возвращения домой в тот вечер и кончая смехотворным визитом в этот домик в Витроле. Все сон: Мари, статуя, Мари Беррская, жена Алонсо.
– Та жена, о которой рассказывает Алонсо, существует только в его воображении. А поскольку вы ищете именно ее, вам не светит с ней повстречаться. Искать ее надо не здесь. В Мартиге наверняка есть бордель. Только позвольте заметить, что женатому человеку вашего возраста ходить туда постыдно.
– Если бы вы знали…
– Что «если бы я знала»? Что мужчины скоты? Ну так я знала это и до того, как вы сюда явились.
– Нет, мадам, я не виноват…
Луи необходимо излить душу. Но выслушает ли его эта непонятная женщина – ведь он до сих пор не знает, кто из них двоих говорит правду: она или ее муж? Нет, это невозможно. Он встает, собираясь уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
В магазинах грампластинок в Мартиге все ее поиски ни к чему не привели. И вот Мари решила после обеда съездить в Марсель – быть может, там удастся купить пластинку, которую она слушала тогда у учителя: сегодня утром ей вдруг захотелось услышать эту музыку вновь…
И заодно она бы навестила Жизель – они столько времени не виделись.
Подавая угощенье, жена Алонсо подходит к нему вплотную. Луи пугает эта масса плоти.
Ну и воображение у Алонсо! Поистине не меньших размеров, чем эта женщина. Неплохо было бы разобраться, что она собой представляет на самом деле! И Луи невольно улыбается при мысли, до чего смехотворны иные выражения – «женщина легкого поведения», например. Как вывернуться из этой нелепой ситуации, он понятия не имеет.
А она садится напротив за стол, накрытый нейлоновой скатертью.
– Вы не пьете? – осведомляется он.
– Нет. Алонсо делает это и за меня. Впрочем, за ваше здоровье, мосье… Мосье как?
– Луи.
– Мосье Луи. Так вы пришли меня повидать. Очень мило с вашей стороны.
Луи молчит, чувствуя себя все более неловко. Безрассудная мысль, заставившая его приехать сюда, мысль – а вдруг? – растаяла, как снег на солнце.
– Вы разочарованы?
– Нет.
– Значит, вам нравятся толстухи?
– Мне пора домой.
Луи залпом выпивает пастис.
– Не поперхнитесь. Как вы сказали?.. Ах да, «мне пора домой». Ваша жена начнет беспокоиться – ведь вы женаты?
– Женат, – мямлит Луи.
– Обычно они помоложе.
– Кто?
– Те, кого привлекает жена Алонсо.
Он увязает все глубже. Ему хотелось бы очутиться далеко-далеко от домика в Витроле, столь же спокойного, как и эта женщина, которая явно издевается над ним.
– Чаще всего сюда приезжают новички.
– Новички?
– Ну, да, новички и в строительном деле, и во всех остальных делах тоже.
– Это в каких?
– В тех самых, мосье Луи, в тех самых, что и вас привели сюда.
И опять стены стискивают Луи, точно западня: только на этот раз он полез в нее добровольно.
– Наслушаются они, как Алонсо жалуется на мои измены и ненасытность, выпьют как следует – и сюда. Но ведь то молодые ребята, а вы вроде бы человек серьезный.
– Я человек серьезный.
– Ладно. Тех я еще понимаю, а вот вас…
– Я пришел…
– Случайно, да? Я жена Алонсо.
– Знаю.
– В таком случае, пошутили – и хватит.
Подобно большинству старинных городов, Марсель не создан для такого оживленного уличного движения. Развинченность южан лишь увеличивает сутолоку.
Мари нравится эта кутерьма: треск моторов, скрип тормозов, храп мотоциклов, громкие возгласы и крикливые разговоры. Ей удалось припарковать машину недалеко от выезда на автостраду, за зеленой зоной, и она добирается до старого порта на троллейбусе.
Центр Марселя – это Канебьер и несколько примыкающих к нему улиц. Остальное – беспорядочное нагромождение домов либо вдоль бесконечно растянутых новых улиц, либо на холмах, что напирают на город с тыла и подковой охватывают гавань.
Когда Мари ходит по улицам Марселя, она всегда испытывает чувство раскованности и, что еще более странно, душевного покоя. В городе, перегруженном пешеходами и машинами, то и дело образуются чудовищные пробки, машины налезают одна на другую, сливаясь в пестрое месиво из автобусов, пикапов, троллейбусов, автомобилей различных марок; и все же Марсель не так угнетает и давит ее, как Мартиг. Да и большие дома, витрины универсальных магазинов поражают своим великолепием.
Мартиг – жертва людского каприза; кому-то внезапно пришло в голову, что лучшего места не найти, – и вот у некогда спокойной глади залива возник порт для танкеров, а вокруг сомкнулось гигантское металлическое кольцо нефтеочистительных заводов. В тесных коридорах улиц, где машины едут, как в туннеле, а на узких тротуарах едва могут разминуться двое прохожих, эхо многократно отдается от стен, а понизу стелются прибитые ветром затхлые запахи нефти, – все это одурманивает и губит бывший рыбачий поселок.
Мари вспоминает цифру, недавно вычитанную в газете: через Мартиг проезжает свыше пятнадцати тысяч машин ежедневно. По подсчетам журналиста, в среднем выходит более десяти машин в минуту. Так что не будет преувеличением заключить, что в часы пик через Мартиг проезжает около тридцати легковых машин и грузовиков в минуту. Вот отсюда непрерывная сдвоенная цепочка автотранспорта между Феррьером и Жонкьером. Мартиг никак не обретет равновесия – на каналах дремлют рыбачьи лодки, а едва подходит танкер – и разводят чудо-мост, самый дерзкий по замыслу мост во всей Европе. Мартиг все еще колеблется между своим безмятежным прошлым, которое, однако, разочаровывает, когда глядишь на это кладбище старых домов, и бурным настоящим современного города, разросшегося как семейство поганок.
Мари без труда нашла в магазине пластинок на Канебьере «Море» Клода Дебюсси. Она не решилась прослушать пластинку целиком – ограничилась только первыми тактами, от чего желание услышать эту музыку только возросло.
Она спешит подняться по Канебьеру и скорее попасть к Жизели, которую надеется застать дома; по понедельникам магазин, где она работает, закрыт. Жизель живет на довольно спокойной улице в близком к центру районе с забавным названием Равнина, хотя на самом деле он расположен на плоскогорье у подножия холма.
– Значит, вы тоже, как мальчишка, поверили россказням Алонсо?
– Не знаю. Я не хотел вас оскорбить.
– Меня уже давным-давно ничто не оскорбляет. Но признайтесь, что вы поставили себя в смешное положение…
– Извините.
– И теперь не знаете, как из него выйти. Неужели я вас так пугаю?
– Нет, мадам.
– Ладно, успокойтесь. Женщина, о которой рассказывает Алонсо, это не я. Дайте я вам все объясню, чтобы вы еще раз не дали маху. Я мадам Алонсо Гонзалес, законная жена рабочего-каменщика Алонсо Гонзалеса, который в данное время работает на стройке в Роньяке…
Луи уже не старается понимать. Не иначе как ему снится сон. Все это путаный сон: начиная с возвращения домой в тот вечер и кончая смехотворным визитом в этот домик в Витроле. Все сон: Мари, статуя, Мари Беррская, жена Алонсо.
– Та жена, о которой рассказывает Алонсо, существует только в его воображении. А поскольку вы ищете именно ее, вам не светит с ней повстречаться. Искать ее надо не здесь. В Мартиге наверняка есть бордель. Только позвольте заметить, что женатому человеку вашего возраста ходить туда постыдно.
– Если бы вы знали…
– Что «если бы я знала»? Что мужчины скоты? Ну так я знала это и до того, как вы сюда явились.
– Нет, мадам, я не виноват…
Луи необходимо излить душу. Но выслушает ли его эта непонятная женщина – ведь он до сих пор не знает, кто из них двоих говорит правду: она или ее муж? Нет, это невозможно. Он встает, собираясь уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39