Я встал, прошел по комнате и взял трубку. Это была моя телефонная служба.
— Мистер Арчер? С вами хочет поговорить женщина. Я сказала, что еще очень рано, но она настаивает.
— Какая женщина?
— Она не назвалась.
— Она просила что-то передать?
— Сказала что-то насчет дочери, которая вернулась домой... вы с ней вроде бы хотели поговорить.
— Она сказала, что дочь вернулась?
— Кажется, да. Она говорила невнятно. Как пьяная.
Я поблагодарил телефонистку, побрился, сменил рубашку и вышел на улицу. Серое раннее утро. Машин в Уилшире почти не было. Я выехал на Пико, доехал почти до океана, а затем свернул на север, на шоссе.
Желтый смог, оставленный вчерашним днем, еще висел над берегом и над океаном. Утренний свет, пробивавшийся сквозь него, был безжалостен по отношению к Топанга-Корт. Разрушающаяся гора и холмик осыпи у ее подножья превращали это место в подобие заброшенного шахтерского поселка, город призраков, в центре которого гора шлака.
Вспомнив, что у Гарольда есть оружие и готовность пустить его в ход, я оставил машину футах в двухстах от мотеля на шоссе. Проходя к мотелю, я увидел на обочине машину, полную детей. Это был старый кадиллак с техасским номером и помятыми бамперами. На заднем бампере красовался плакат: «Если любишь Всевышнего, гуди!» Черные детские глаза вопросительно глядели на меня: неужели это и есть земля обетованная?
Зеленый «фалькон» Глории стоял под навесом за мотелем. Его номер был заляпан грязью, судя по всему, специально наложенной, чтобы его невозможно было прочитать. Я обогнул здание, подошел к главному входу.
Внутри горел свет. Сквозь шум машин на шоссе я смог различить бормотание голосов.
Я подергал за ручку двери. Заперто. Затем послышались шаги, и через стекло на меня уставилась миссис Мунган. Если Топанга-Корт выглядел как заброшенный шахтерский поселок, она напоминала призрак шахтера, пытающегося в последний раз взглянуть на белый свет из завала.
Миссис Мунган отперла дверь и отошла в сторону. Звякнул колокольчик. От нес пахло виски, но взгляд у нее был абсолютно трезвый.
— Получили мое послание?
— Да. Спасибо.
— Долго же вас не было! Я с трудом удерживаю Глорию. Она напугана до смерти.
— Ее можно понять. Она замешана в киднеппинге.
— Она это отрицает. Говорит, что даже не видела Лорел.
— Могу я поговорить с ней, миссис Мунган?
— Ну да. Я этого и хотела. Иначе с чего бы мне вам звонить? — Она поглядела на желтое небо. — Я прекрасно понимаю, что мы попали в беду.
Глория ждала меня в комнате за аркой. Когда я вошел, она встала и прижала кулаки к груди, словно боялась, что я на нее наброшусь.
— Доброе утро, Глория.
— Доброе утро, — мрачно проговорила она.
Она утратила и свою жизнерадостность, и миловидность. Она была из тех женщин, что кажутся хорошенькими в хорошем настроении и уродливыми, когда им плохо. Она обернулась к матери, хмуря брови.
— Марта, я хочу поговорить с ним с глазу на глаз.
— Но ты же мне все рассказала! — Мать посмотрела на нее с подозрением. — Или не все?
— Конечно, все, но не в этом дело. Просто мне неловко.
Когда миссис Мунган удалилась, затворив за собой дверь, Глория сказала:
— Мать хочет как лучше, но у нес хватает своих проблем, особенно когда от нас ушел отец. Я, по сути дела, сама стала ей матерью, с тех пор как мне исполнилось двенадцать лет. Ее проблемы казались такими серьезными, что я как-то забывала, что у меня есть и мои собственные...
За этим эмоциональным всплеском последовал спад, и она заговорила очень медленно. Я не вмешивался. У каждого свидетеля своя манера продвигаться к истине.
— Нелегко, когда мать алкоголичка. Марта пила, сколько я ее помню. С тех пор как умерла тетя Элли. Вы про нес знаете?
— Знаю, что ее убили. Вы сами рассказали мне про это вчера утром. Не помните?
— Вчера утром? Это было так давно — все равно что год назад. Но теперь я узнала больше. Ее застрелил один из мужчин в ее жизни. Тот, кого она отвергла.
— Откуда вам это стало известно?
— Гарольд рассказал. Тогда, в мотеле.
— В Редондо-Биче?
— Нет, потом мы переехали в другой. Гарольд боялся, что доктор донесет на него.
— Гарольд все еще там?
— Уже нет.
— Где же он?
Она растерянно посмотрела на меня. Она слишком многое вложила в Гарольда, и хотя их отношения рушились, ей было не так-то просто оборвать эмоциональную связь.
— Скажите, где он, Глория. Гарольд — ключ ко всему этому делу.
— Неправда, — возразила она. — Гарольд никого не похищал. И он ни в кого не стрелял.
— Кто вам это сказал?
— Он, и я ему верю. Он только хотел, чтобы убийце тети Элли воздали по справедливости.
— Вы имеете в виду Нельсона Бэгли?
Глория кивнула.
— Стрелял он. Но в этом были замешаны и другие, они его покрывали.
— Кто?
Гарольд просил меня не говорить. Он сказал, что сам с ними разберется.
— Это капитан Сомервилл? — спросил я.
— Я этого не говорила.
— Но зачем же иначе было привозить сюда Бэгли и показывать ему по телевизору капитана?
Она отвернулась и уставилась на телевизор, словно он должен был ответить за нее. Но экран был темный, потухший.
— Если вы все знаете, — буркнула Глория, — то зачем расспрашиваете меня?
— Хорошо. Я вам скажу, как все могло быть. Сомервилл был возлюбленный вашей тети Элли. Бэгли либо был до него, либо хотел стать ее любовником. Но она отвергла его и завела другого. Бэгли застрелил ее. Сомервилл использовал свое влияние, чтобы замять дело. Возможно, он боялся огласки. Но Гарольд снова стал раскапывать это. Ну что, похоже?
— Вы знаете больше, чем я.
— Но вы провели вчера много времени с Гарольдом. Что он вам рассказал? Он не объяснил, как получил ранение?
— Он сказал, что отец Л орел пытался его убить.
— За что?
— Он сказал, что Ленноксы всегда его ненавидели.
— Он не объяснил причины?
— Нет.
— И не сказал, что сам пытался убить отца Лорел?
— Нет, — но в ее широко раскрытых глазах было заметно сомнение. Она еше раз возвращалась памятью к ночи, проведенной с Гарольдом, и убеждалась, как все сказанное им теперь меняет смысл.
— Как Гарольд объяснил коробку с деньгами?
— Сказал, что реализовал все свои ценные бумаги. От отца у него много акций, облигаций и так далее. Он хотел уехать из страны и взять меня с собой.
Выдумки Гарольда и нежелание Глории трезво отнестись к ним порядком меня раздражали.
— Послушайте, Глория. Вы мне позвонили, и я приехал, полагая, что вы хотите все выложить начистоту. Зачем же запираться?
— Я вам не звонила.
— Тем не менее я здесь. А вы играете в молчанку.
— Что вы хотите от меня услышать?
— Где сейчас Гарольд?
— Не знаю и знать не хочу.
— Где вы его оставили?
— Это он меня оставил.
— Как? Кто-то приехал и забрал его?
— Не скажу.
Но я понял многое по интонациям ее голоса и по тому, как она наклонила голову — словно ее ударила невидимая рука — или собиралась ударить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Мистер Арчер? С вами хочет поговорить женщина. Я сказала, что еще очень рано, но она настаивает.
— Какая женщина?
— Она не назвалась.
— Она просила что-то передать?
— Сказала что-то насчет дочери, которая вернулась домой... вы с ней вроде бы хотели поговорить.
— Она сказала, что дочь вернулась?
— Кажется, да. Она говорила невнятно. Как пьяная.
Я поблагодарил телефонистку, побрился, сменил рубашку и вышел на улицу. Серое раннее утро. Машин в Уилшире почти не было. Я выехал на Пико, доехал почти до океана, а затем свернул на север, на шоссе.
Желтый смог, оставленный вчерашним днем, еще висел над берегом и над океаном. Утренний свет, пробивавшийся сквозь него, был безжалостен по отношению к Топанга-Корт. Разрушающаяся гора и холмик осыпи у ее подножья превращали это место в подобие заброшенного шахтерского поселка, город призраков, в центре которого гора шлака.
Вспомнив, что у Гарольда есть оружие и готовность пустить его в ход, я оставил машину футах в двухстах от мотеля на шоссе. Проходя к мотелю, я увидел на обочине машину, полную детей. Это был старый кадиллак с техасским номером и помятыми бамперами. На заднем бампере красовался плакат: «Если любишь Всевышнего, гуди!» Черные детские глаза вопросительно глядели на меня: неужели это и есть земля обетованная?
Зеленый «фалькон» Глории стоял под навесом за мотелем. Его номер был заляпан грязью, судя по всему, специально наложенной, чтобы его невозможно было прочитать. Я обогнул здание, подошел к главному входу.
Внутри горел свет. Сквозь шум машин на шоссе я смог различить бормотание голосов.
Я подергал за ручку двери. Заперто. Затем послышались шаги, и через стекло на меня уставилась миссис Мунган. Если Топанга-Корт выглядел как заброшенный шахтерский поселок, она напоминала призрак шахтера, пытающегося в последний раз взглянуть на белый свет из завала.
Миссис Мунган отперла дверь и отошла в сторону. Звякнул колокольчик. От нес пахло виски, но взгляд у нее был абсолютно трезвый.
— Получили мое послание?
— Да. Спасибо.
— Долго же вас не было! Я с трудом удерживаю Глорию. Она напугана до смерти.
— Ее можно понять. Она замешана в киднеппинге.
— Она это отрицает. Говорит, что даже не видела Лорел.
— Могу я поговорить с ней, миссис Мунган?
— Ну да. Я этого и хотела. Иначе с чего бы мне вам звонить? — Она поглядела на желтое небо. — Я прекрасно понимаю, что мы попали в беду.
Глория ждала меня в комнате за аркой. Когда я вошел, она встала и прижала кулаки к груди, словно боялась, что я на нее наброшусь.
— Доброе утро, Глория.
— Доброе утро, — мрачно проговорила она.
Она утратила и свою жизнерадостность, и миловидность. Она была из тех женщин, что кажутся хорошенькими в хорошем настроении и уродливыми, когда им плохо. Она обернулась к матери, хмуря брови.
— Марта, я хочу поговорить с ним с глазу на глаз.
— Но ты же мне все рассказала! — Мать посмотрела на нее с подозрением. — Или не все?
— Конечно, все, но не в этом дело. Просто мне неловко.
Когда миссис Мунган удалилась, затворив за собой дверь, Глория сказала:
— Мать хочет как лучше, но у нес хватает своих проблем, особенно когда от нас ушел отец. Я, по сути дела, сама стала ей матерью, с тех пор как мне исполнилось двенадцать лет. Ее проблемы казались такими серьезными, что я как-то забывала, что у меня есть и мои собственные...
За этим эмоциональным всплеском последовал спад, и она заговорила очень медленно. Я не вмешивался. У каждого свидетеля своя манера продвигаться к истине.
— Нелегко, когда мать алкоголичка. Марта пила, сколько я ее помню. С тех пор как умерла тетя Элли. Вы про нес знаете?
— Знаю, что ее убили. Вы сами рассказали мне про это вчера утром. Не помните?
— Вчера утром? Это было так давно — все равно что год назад. Но теперь я узнала больше. Ее застрелил один из мужчин в ее жизни. Тот, кого она отвергла.
— Откуда вам это стало известно?
— Гарольд рассказал. Тогда, в мотеле.
— В Редондо-Биче?
— Нет, потом мы переехали в другой. Гарольд боялся, что доктор донесет на него.
— Гарольд все еще там?
— Уже нет.
— Где же он?
Она растерянно посмотрела на меня. Она слишком многое вложила в Гарольда, и хотя их отношения рушились, ей было не так-то просто оборвать эмоциональную связь.
— Скажите, где он, Глория. Гарольд — ключ ко всему этому делу.
— Неправда, — возразила она. — Гарольд никого не похищал. И он ни в кого не стрелял.
— Кто вам это сказал?
— Он, и я ему верю. Он только хотел, чтобы убийце тети Элли воздали по справедливости.
— Вы имеете в виду Нельсона Бэгли?
Глория кивнула.
— Стрелял он. Но в этом были замешаны и другие, они его покрывали.
— Кто?
Гарольд просил меня не говорить. Он сказал, что сам с ними разберется.
— Это капитан Сомервилл? — спросил я.
— Я этого не говорила.
— Но зачем же иначе было привозить сюда Бэгли и показывать ему по телевизору капитана?
Она отвернулась и уставилась на телевизор, словно он должен был ответить за нее. Но экран был темный, потухший.
— Если вы все знаете, — буркнула Глория, — то зачем расспрашиваете меня?
— Хорошо. Я вам скажу, как все могло быть. Сомервилл был возлюбленный вашей тети Элли. Бэгли либо был до него, либо хотел стать ее любовником. Но она отвергла его и завела другого. Бэгли застрелил ее. Сомервилл использовал свое влияние, чтобы замять дело. Возможно, он боялся огласки. Но Гарольд снова стал раскапывать это. Ну что, похоже?
— Вы знаете больше, чем я.
— Но вы провели вчера много времени с Гарольдом. Что он вам рассказал? Он не объяснил, как получил ранение?
— Он сказал, что отец Л орел пытался его убить.
— За что?
— Он сказал, что Ленноксы всегда его ненавидели.
— Он не объяснил причины?
— Нет.
— И не сказал, что сам пытался убить отца Лорел?
— Нет, — но в ее широко раскрытых глазах было заметно сомнение. Она еше раз возвращалась памятью к ночи, проведенной с Гарольдом, и убеждалась, как все сказанное им теперь меняет смысл.
— Как Гарольд объяснил коробку с деньгами?
— Сказал, что реализовал все свои ценные бумаги. От отца у него много акций, облигаций и так далее. Он хотел уехать из страны и взять меня с собой.
Выдумки Гарольда и нежелание Глории трезво отнестись к ним порядком меня раздражали.
— Послушайте, Глория. Вы мне позвонили, и я приехал, полагая, что вы хотите все выложить начистоту. Зачем же запираться?
— Я вам не звонила.
— Тем не менее я здесь. А вы играете в молчанку.
— Что вы хотите от меня услышать?
— Где сейчас Гарольд?
— Не знаю и знать не хочу.
— Где вы его оставили?
— Это он меня оставил.
— Как? Кто-то приехал и забрал его?
— Не скажу.
Но я понял многое по интонациям ее голоса и по тому, как она наклонила голову — словно ее ударила невидимая рука — или собиралась ударить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61