Ему не понравилось, как русский обошелся с уникальными партитурами. Для него это нацистский мусор, достойный лишь огня. Когда русский офицер листал пожелтевшие бумаги, Шоукросс мог поклясться, что видел автограф Людвига Ван Бетховена – набросок Концерта для клавира.
– Помните те ящики, что везли вместе с нами из Италии? Я уверен, они здесь. Их и разгружали вместе с нами. Были нацистские трофеи, теперь стали советские, – не отставал Шоукросс от лейтенанта Свенсона.
– С этим мы ничего поделать не можем, – ответил лейтенант Свенсон, – этим пусть начальство занимается.
– Да вы только посмотрите, что он вытворяет!
Русский офицер подносил угол горящего манускрипта Моцарта к торчавшей у него изо рта папиросе «Беломорканал». Рядовой Шоукросс бросился к нему, но путь преградили русские винтовки.
– О господи Иисусе, помоги нам, – простонал Шоукросс.
– Сматываться надо поскорее, – сказал сержант Кобб, – по-моему, мы здесь лишние.
– Да, я предполагал, что произойдет что-нибудь в этом роде, – сказал полковник Хебблтуэйт, выслушав вернувшихся разведчиков. – Мы все еще в плену, но теперь у наших славных союзников. Никто нас здесь не задерживает, но куда нам идти? Что касается припасов, полюбуйтесь, чем нас осчастливили. – На земле перед офицерским бараком выросла горка из консервных банок. – Я почти ничего не понял из того, что говорили любезно посетившие нас союзники, но и они, конечно, вряд ли поняли меня.
Дэн повертел в руках консервную банку явно американского происхождения, с грубо наляпанной русской этикеткой поверх первоначальной, и сказал:
– Это свиная тушенка, сэр. Моя мать всегда говорила, что порядочные русские не станут есть свинину, если в ней нет лаврового листа. Наверное, янки туда лаврового листа не положили, вот русские нам ее и спихнули, сэр.
– Ясно. На те, боже, что нам негоже. Ладно, пойдемте в тепло. Как говорится, будет день – будет пища.
На следующее утро Дэн напек пирожков с начинкой из свиной тушенки для своих двенадцати соседей по бараку. Погода к лучшему не изменилась. Фронт подходил все ближе. Полковник Хебблтуэйт не приказывал трубить сбор, однако около полудня все вышли из бараков: по заледенелой дороге к лагерю подъехал джип с двумя русскими офицерами.
– Хорошенькое дело, посдирали все приметы американского происхождения джипов и теперь на них разъезжают. Да еще красными звездами разукрасили, будто машины в Сталинграде собирали, – возмутился полковник Хебблтуэйт. – Ну что ж, посмотрим, зачем пожаловали.
Русский офицер, высокий мужчина со скошенными к длинному сизому носу глазами, говорил с полковником, недоверчиво поглядывая на переводчика. Алкоголик, наверное, у русских это обычное дело, решил Дэн.
– Сэр, они гонят сюда две тысячи пленных немцев, – перевел он, – и хотят разместить их здесь. Нас просят очистить территорию.
– Ерунда. Мы занимаем эту территорию как представители двух государств. Покажите ему флаги.
Британский и американский флаги висели на заборе из колючей проволоки, как вывешенные сушиться одеяла.
Заявление полковника развеселило русского офицера, и он решил пообщаться с Дэном.
– Я так понимаю, что ты наш, русский, обученный пехотинец. Можешь присоединиться к нам в нашем славном походе на запад. Ты и по-американски и по-английски могешь?
– Нет, я уж лучше тут со своими останусь. Спасибо за приглашение.
– И куда же они предлагают нам двинуться? – спросил полковник Хебблтуэйт. – На север, на юг или к черту на рога, причем в дикую стужу? А немцы, значит, пусть греются под нашими одеялами?
Русский говорил долго. Дэн передал главное:
– Сэр, нам предлагается идти на юг. На севере и на западе мы попадем в самое пекло.
– Да куда на юг-то, пусть объяснит, бога ради?
Русский ответил, не дожидаясь перевода.
– К Черному морю, – озадаченно повторил за ним Дэн, – убейте меня, сэр, если я знаю, где это.
– Силы небесные, он что, рехнулся? – полковник взорвался. – Черное море – это же край света!
– Он говорит, сэр, что не собирается с вами спорить, – снова перевел Дэн. – Это приказ. Мы должны убраться отсюда к завтрашнему утру.
– Господи, да он и впрямь чокнутый. Вы слышали, Пилпел?
– Я полагаю, надо взглянуть на карту, полковник. Мне кажется, нам действительно предстоит чертовски долгий путь.
В бараке Дэна все сгрудились вокруг атласа в энциклопедии Пира, одной из дюжины книг, присланных какой-то частной благотворительной организацией вместе с Библией, специально изданным для военнопленных молитвенником, поваренной книгой и сборником добрых советов с красноречивым названием «Любовь и одинокий мужчина». Рядовой Шоукросс показал пальцем предполагаемый маршрут.
– Мы сейчас примерно здесь, верно? Гораздо южнее, чем Латвия, или Эстония, или бог знает что, – там, наверно, совсем задубеешь от холода.
Собравшиеся так разволновались, что стали отпихивать друг друга:
– Убери башку-то, не видно, да убери же ты свою толстую репу, кому говорят.
– Идем на юго-восток. Ченстохова, Львов, Тернополь, – продолжал Шоукросс. – Когда доберемся до Черного моря, будет тепло, деревья зацветут, красота.
– Да пока туда доберешься, окочуришься на этом долбаном снегу, это же мили и мили, всю зиму!
– А вы смотрите на это как на прогулку от Дувра до Северной Шотландии, просто накиньте еще пару сотен миль, вот и все.
Для многих это был первый в жизни урок географии, но спор разгорелся, как в бюро путешествий.
– А поезда туда не ходят?
– Размечтались! Да все железные дороги взорвали, к чертям собачьим.
– А если и ходят, деньги где возьмем?
В барак неожиданно вошли полковник Хебблтуэйт и майор Пилпел. Все встали.
– Вольно, ребята. Джонс, где Джонс? А, вот вы где. Потрясающе, что вы говорите по-русски. Один на весь лагерь, поэтому пойдете в первой группе.
– Что это за группы, сэр? – смело спросил рядовой Шоукросс.
– Мы должны продвигаться как военное формирование, повзводно, под командованием младших офицеров и сержантов. В первой группе, которую возглавляю я, пойдут старшие офицеры. Джонс нам необходим в качестве переводчика.
– Я бы хотел идти со своими, – расстроился Дэн.
– Вы нам очень нужны, мы не можем позволить себе… э-э… разбрасываться такими людьми.
– Тогда мой барак пойдет со мной, – твердо заявил Дэн.
– Я знаю, – сказал полковник, – что лагерная обстановка ослабляет воинскую дисциплину. Однако сейчас речь идет о жизни и смерти, так что это приказ, Джонс, и я надеюсь, он будет выполнен. Завтра на рассвете всем построиться на плацу, взяв с собой лишь самое необходимое. Нам предстоит долгий поход.
Он вышел, а майор Пилпел, прежде чем последовать за ним, издевательски отсалютовал всему бараку.
После их ухода барак отвел душу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Помните те ящики, что везли вместе с нами из Италии? Я уверен, они здесь. Их и разгружали вместе с нами. Были нацистские трофеи, теперь стали советские, – не отставал Шоукросс от лейтенанта Свенсона.
– С этим мы ничего поделать не можем, – ответил лейтенант Свенсон, – этим пусть начальство занимается.
– Да вы только посмотрите, что он вытворяет!
Русский офицер подносил угол горящего манускрипта Моцарта к торчавшей у него изо рта папиросе «Беломорканал». Рядовой Шоукросс бросился к нему, но путь преградили русские винтовки.
– О господи Иисусе, помоги нам, – простонал Шоукросс.
– Сматываться надо поскорее, – сказал сержант Кобб, – по-моему, мы здесь лишние.
– Да, я предполагал, что произойдет что-нибудь в этом роде, – сказал полковник Хебблтуэйт, выслушав вернувшихся разведчиков. – Мы все еще в плену, но теперь у наших славных союзников. Никто нас здесь не задерживает, но куда нам идти? Что касается припасов, полюбуйтесь, чем нас осчастливили. – На земле перед офицерским бараком выросла горка из консервных банок. – Я почти ничего не понял из того, что говорили любезно посетившие нас союзники, но и они, конечно, вряд ли поняли меня.
Дэн повертел в руках консервную банку явно американского происхождения, с грубо наляпанной русской этикеткой поверх первоначальной, и сказал:
– Это свиная тушенка, сэр. Моя мать всегда говорила, что порядочные русские не станут есть свинину, если в ней нет лаврового листа. Наверное, янки туда лаврового листа не положили, вот русские нам ее и спихнули, сэр.
– Ясно. На те, боже, что нам негоже. Ладно, пойдемте в тепло. Как говорится, будет день – будет пища.
На следующее утро Дэн напек пирожков с начинкой из свиной тушенки для своих двенадцати соседей по бараку. Погода к лучшему не изменилась. Фронт подходил все ближе. Полковник Хебблтуэйт не приказывал трубить сбор, однако около полудня все вышли из бараков: по заледенелой дороге к лагерю подъехал джип с двумя русскими офицерами.
– Хорошенькое дело, посдирали все приметы американского происхождения джипов и теперь на них разъезжают. Да еще красными звездами разукрасили, будто машины в Сталинграде собирали, – возмутился полковник Хебблтуэйт. – Ну что ж, посмотрим, зачем пожаловали.
Русский офицер, высокий мужчина со скошенными к длинному сизому носу глазами, говорил с полковником, недоверчиво поглядывая на переводчика. Алкоголик, наверное, у русских это обычное дело, решил Дэн.
– Сэр, они гонят сюда две тысячи пленных немцев, – перевел он, – и хотят разместить их здесь. Нас просят очистить территорию.
– Ерунда. Мы занимаем эту территорию как представители двух государств. Покажите ему флаги.
Британский и американский флаги висели на заборе из колючей проволоки, как вывешенные сушиться одеяла.
Заявление полковника развеселило русского офицера, и он решил пообщаться с Дэном.
– Я так понимаю, что ты наш, русский, обученный пехотинец. Можешь присоединиться к нам в нашем славном походе на запад. Ты и по-американски и по-английски могешь?
– Нет, я уж лучше тут со своими останусь. Спасибо за приглашение.
– И куда же они предлагают нам двинуться? – спросил полковник Хебблтуэйт. – На север, на юг или к черту на рога, причем в дикую стужу? А немцы, значит, пусть греются под нашими одеялами?
Русский говорил долго. Дэн передал главное:
– Сэр, нам предлагается идти на юг. На севере и на западе мы попадем в самое пекло.
– Да куда на юг-то, пусть объяснит, бога ради?
Русский ответил, не дожидаясь перевода.
– К Черному морю, – озадаченно повторил за ним Дэн, – убейте меня, сэр, если я знаю, где это.
– Силы небесные, он что, рехнулся? – полковник взорвался. – Черное море – это же край света!
– Он говорит, сэр, что не собирается с вами спорить, – снова перевел Дэн. – Это приказ. Мы должны убраться отсюда к завтрашнему утру.
– Господи, да он и впрямь чокнутый. Вы слышали, Пилпел?
– Я полагаю, надо взглянуть на карту, полковник. Мне кажется, нам действительно предстоит чертовски долгий путь.
В бараке Дэна все сгрудились вокруг атласа в энциклопедии Пира, одной из дюжины книг, присланных какой-то частной благотворительной организацией вместе с Библией, специально изданным для военнопленных молитвенником, поваренной книгой и сборником добрых советов с красноречивым названием «Любовь и одинокий мужчина». Рядовой Шоукросс показал пальцем предполагаемый маршрут.
– Мы сейчас примерно здесь, верно? Гораздо южнее, чем Латвия, или Эстония, или бог знает что, – там, наверно, совсем задубеешь от холода.
Собравшиеся так разволновались, что стали отпихивать друг друга:
– Убери башку-то, не видно, да убери же ты свою толстую репу, кому говорят.
– Идем на юго-восток. Ченстохова, Львов, Тернополь, – продолжал Шоукросс. – Когда доберемся до Черного моря, будет тепло, деревья зацветут, красота.
– Да пока туда доберешься, окочуришься на этом долбаном снегу, это же мили и мили, всю зиму!
– А вы смотрите на это как на прогулку от Дувра до Северной Шотландии, просто накиньте еще пару сотен миль, вот и все.
Для многих это был первый в жизни урок географии, но спор разгорелся, как в бюро путешествий.
– А поезда туда не ходят?
– Размечтались! Да все железные дороги взорвали, к чертям собачьим.
– А если и ходят, деньги где возьмем?
В барак неожиданно вошли полковник Хебблтуэйт и майор Пилпел. Все встали.
– Вольно, ребята. Джонс, где Джонс? А, вот вы где. Потрясающе, что вы говорите по-русски. Один на весь лагерь, поэтому пойдете в первой группе.
– Что это за группы, сэр? – смело спросил рядовой Шоукросс.
– Мы должны продвигаться как военное формирование, повзводно, под командованием младших офицеров и сержантов. В первой группе, которую возглавляю я, пойдут старшие офицеры. Джонс нам необходим в качестве переводчика.
– Я бы хотел идти со своими, – расстроился Дэн.
– Вы нам очень нужны, мы не можем позволить себе… э-э… разбрасываться такими людьми.
– Тогда мой барак пойдет со мной, – твердо заявил Дэн.
– Я знаю, – сказал полковник, – что лагерная обстановка ослабляет воинскую дисциплину. Однако сейчас речь идет о жизни и смерти, так что это приказ, Джонс, и я надеюсь, он будет выполнен. Завтра на рассвете всем построиться на плацу, взяв с собой лишь самое необходимое. Нам предстоит долгий поход.
Он вышел, а майор Пилпел, прежде чем последовать за ним, издевательски отсалютовал всему бараку.
После их ухода барак отвел душу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105