Что ж, он опять был прав. Мне оставалось только последовать за ним, и мы беззвучно зашагали по черному каучуковому покрытию палубы, минуя торчащие на пути огромные механизмы, которые я бы определил как турбогенераторы для выработки электроэнергии. Новое нагромождение приборов, дверь, за нею очень узкий проход длиною футов тридцать. Когда мы шли по нему, я почувствовал сильную дрожь под ногами. Где-то там, должно быть, размещался ядерный реактор «Дельфина». Наверняка он был именно здесь, прямо под нами. Я обратил внимание на круглые люки, расположенные на палубе вдоль всего прохода, скорее всего, они закрывали окна с защитными свинцовыми стеклами, служащие для осмотра и контроля и обеспечивающие максимально возможный доступ к ядерному оборудованию.
Конец прохода, еще одна дверь с крепкими запорами — и мы, судя по всему, очутились в центральном посту «Дельфина». Слева размещалась отделенная переборкой радиорубка, справа — куча— мала приборов неизвестного мне назначения, а прямо впереди — большой штурманский стол. Дальше, за столом, виднелись массивные мачтовые опоры, а еще дальше — двойной перископ с соответствующим оборудованием. Этот центральный пост по меньшей мере раза в два превышал те, что мне приходилось видеть на обычных подводных лодках, но все равно каждый квадратный дюйм его поверхности был занят аппаратурой, даже потолок нельзя было разглядеть: его покрывали хитроумно переплетенные кабели, фидеры и трубы всех диаметров и расцветок.
Передняя часть центрального поста была точной копией приборной доски современного многомоторного реактивного лайнера. Там располагались две отдельные штурвальные колонки авиационного типа, а за ними можно было разглядеть укрытые чехлами приборные доски. Перед колонками стояли два мягких кожаных кресла, они, насколько я смог заметить, были снабжены ремнями безопасности для фиксации штурвальных. Меня это немного удивило: на какие же кульбиты и взбрыки способен «Дельфин», если надо так привязываться.
На другом конце прохода, ведущего от центрального поста к носовой части корабля, виднелось еще одно помещение, отделенное переборкой. Что там находилось, у меня не было времени разобраться. Хансен стремительно двинулся в проход, остановился у первой же двери слева и постучался. Дверь распахнулась, и перед нами возник коммандер Свенсон.
— Ага, вот и вы. Простите, что заставил ждать, доктор Карпентер. Мы отплываем в шесть тридцать, Джон... — это уже Хансену. — Успеете?
— Смотря как пойдет дело с загрузкой торпед, капитан. — Мы берем с собой только шесть.
Хансен поднял брови, но не стал возражать. Только спросил:
— Загружаем их прямо в аппараты?
— Нет, в стеллажи. Над ними еще надо поработать.
— Запас не берем?
— Нет.
Хансен кивнул и удалился. Свенсон пригласил меня в каюту и закрыл за мной дверь. Если сравнивать с телефонной будкой, то каюта Свенсона выглядела все же попросторнее, но не настолько, чтобы впадать от этого в восторг. Откидная койка, складная ванна, крохотный письменный стол со стулом, легкое складное кресло, сейф, несколько контрольных приборов над койкой — вот и все, что здесь было. Если бы вам взбрело в голову станцевать твист, вам пришлось бы изгибаться самым немыслимым образом, не сдвигая ног с центра каюты.
— Доктор Карпентер, — сказал Свенсон, — позвольте представить вам адмирала Гарви, командующего Военно-морскими силами США в НАТО.
Адмирал Гарви поставил стакан, который держал в руке, встал со стула и протянул мне руку. Когда он стоял вот так, ноги вместе, я не мог не обратить внимание на изрядный просвет между его коленями и понял, наконец, смысл его прозвища Энди Бенди: адмирал родился если не ковбоем, как Хансен, то уж точно кавалеристом. Это был высокий мужчина со здоровым цветом лица, белыми волосами, белыми бровями и блестящими голубыми глазами. В его облике проглядывало что-то невыразимое словами, но присущее старшим морским офицерам всего мира; независимо от расы и государственной принадлежности. — Рад познакомиться, доктор Карпентер, — сказал он. — Извините за, гм, не слишком радушный прием, но коммандер Свенсон действовал строго по инструкции. Его люди позаботились о вас?
— Они позволили мне купить им по чашечке кофе в столовой.
— Все они неслухи, эти ядерщики... Боюсь, что известное всему миру американское гостеприимство оказалось под угрозой. Виски, доктор Карпентер?
— А я слышал, что на американских кораблях сухой закон, сэр.
— Вот именно, сынок, вот именно. Кроме небольшого запаса для медицинских целей, разумеется. Это из моего собственного резерва... он извлек карманную фляжку размером с солдатскую баклагу, потянулся за стаканчиком для чистки зубов. — Рискнув посетить заброшенные скалы в Шотландии, предусмотрительный человек принимает необходимые меры.., Я обязан извиниться перед вами, доктор Карпентер. Я встречался вчера вечером с адмиралом Хьюсоном и собирался прилететь сюда еще утром, чтобы убедить коммандера Свенсона взять вас на борт, но, увы, опоздал.
— Убедить, сэр?
— Да, убедить, — он вздохнул. — Капитаны наших ядерных субмарин, доктор Карпентер, люди тяжелые и обидчивые. Свои корабли они рассматривают как безраздельную собственность, порой можно подумать, что каждый из них главнейший держатель акций «Электрик Боут Компани» в Гротоне, где почти все эти лодки строились... — он поднял стакан. — Удачи коммандеру и вам!
Надеюсь, вы сумеете отыскать этих чертовых бедолаг-погорельцев. Но я бы оценил ваши шансы на успех как один из тысячи.
— И все же, думаю, сэр, мы их найдем. Вернее, коммандер Свенсон их отыщет.
— Откуда такая уверенность? — он помедлил. — Интуиция?
— Можно и так назвать. Он поставил стакан, глаза его потухли.
— Должен признаться, адмирал Хьюсон так ничего толком про вас и не сообщил. Так кто же вы, доктор Карпентер? Чем занимаетесь?
— Наверно, он все-таки сообщил вам это, адмирал. Я просто врач, прикомандированный к Военно-морским силам для выполнения...
— Морской врач?
— Ну, не совсем... Я...
— Вы штатский, что ли?
Я кивнул. Адмирал и Свенсон обменялись многозначительными взглядами, даже не потрудившись скрыть их от меня. Если у них вызвала бурную радость перспектива иметь на борту новейшей, секретной американской субмарины не просто иностранца, а вдобавок ко всему и штатского, то они скрыли эту радость весьма умело. Адмирал Гарви только сказал:
— Ну что ж, продолжайте.
— Да это, в общем-то, и все. По заказу флота я исследую влияние на здоровых людей окружающей обстановки. Скажем, как люди реагируют на экстремальные условия Арктики или тропиков, как они переносят невесомость во время имитации полетов в космосе или высокое давление, когда им приходится покидать затонувшую подлодку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77