Без двадцати восемь я была на месте.
Дэвид уже сидел у стойки бара. На нем были элегантные джинсы, белая футболка и голубой льняной пиджак. Дэвид сразу заметил меня и помахал рукой. Мы выпили по бокалу шампанского (я расправилась со своим довольно быстро), а потом прошли в зал. Заведение было оформлено в «монастырском» стиле – с белеными стенами и простыми деревянными столами.
– Вот мы и пришли, – сказал Дэвид, когда мы сели за стол.
– Вот мы и пришли, – повторила я. – Здесь славно.
Официант принес меню.
– У них тут есть очень любопытные вещи, – пояснил Дэвид, пока официант наливал нам минеральную воду.
Я заглянула в меню, и мне стало плохо: «Рулет из свиной селезенки… тушеная поджелудочная желе за… жареные телячьи мозги… черный пудинг… жареный костный мозг… вареный бычий хвост…»
– Что-нибудь выбрали? – услышала я голос Дэвида.
– Дэвид…
– Интересно, а это что за требуха?
– Тонкий кишечник свиньи. Дэвид…
– Да? – рассеянно спросил он, с интересом листая меню.
– Я должна вам кое-что сказать.
– Да? – Он поднял глаза. – Что-то серьезное?
– Я вегетарианка.
– О… боже мой. Ох, простите меня, пожалуйста. – Он поморщился. – Понимаю – это худшее из мест, куда я мог вас пригласить.
– Вы не виноваты – мне следовало вас предупредить. Но, честно говоря, я не думала, что здешние повара настолько зациклены на мясе. Впрочем, неважно… Понимаете, одно время я работала ветеринаром и видела кишки и селезенки в большом количестве, но обычно они были частью живых животных, которых я оперировала…
– Может, уйдем?
– Нет, все нормально. Меня вполне устроит, – я пробежала меню глазами, – гренок с сыром.
– Но это так мало.
– Вполне достаточно.
– Ладно, тогда я постараюсь выбрать что-нибудь не очень гнусное. Например, дикую утку. Как думаете – вы сможете вынести это зрелище?
– Да, конечно. Я не настолько радикально настроена. Обычно я спокойно хожу в рестораны – в меню всегда ведь найдутся паста или рис. И только здесь почти все – мясное.
– Увы, это так. Причем они используют менее традиционные части живо… Ну простите, Миранда!
Если хотите, можете съесть меня – со всеми потрохами! – шутливо взмолился Дэвид. Я улыбнулась. – А почему вы стали вегетарианкой? – спросил он, стараясь поймать взгляд официанта. – Вы решились на это для блага братьев наших меньших?
Я повертела в руке бокал.
– Да, вы угадали.
– Итак, вы вегетарианка с собакой-сосиской!
Я улыбнулась. Официант подошел к нам, и, пока Дэвид с ним беседовал, я в очередной раз украдкой взглянула на его изуродованные руки. Мне с трудом удалось подавить рыдание.
– Миранда, вы пьете белое вино?
Я кивнула. Официант вернулся с бутылкой хорошего шабли. Я сделала порядочный глоток, и мне сразу же стало намного легче. Вскоре принесли первое блюдо – салат из моццареллы для меня, а для Дэвида – маринованных креветок. Тут я заметила, что он как-то странно держит вилку – словно бы не в состоянии держать ее обычным образом. Он заговорил со мной о работе. Беседа потекла легко, поскольку у меня всегда в запасе масса занятных историй. Потом пришла моя очередь задавать вопросы Дэвиду.
– А вы всегда хотели быть фотографом? – спросила я, затаив дыхание.
– Нет, вообще-то я намеревался стать врачом.
– Правда? То есть вы изучали медицину?
– Да.
– А в каком университете?
– В Кембридже.
– Вы учились в Кембридже?
«Ты был в Кембридже и ушел оттуда, не доучившись, – из-за меня».
– Да, но мне пришлось расстаться с медициной, – объяснил Дэвид, положив нож.
– О… Почему? – с притворным удивлением спросила я.
– Потому что… гм… я был вынужден уйти из университета как раз посередине курса.
Теперь я вспомнила слова бывшего соседа Дэвида о том, что тот не доучился в университете.
– Со мной произошел… несчастный случай, – запинаясь, произнес Дэвид. – Вы, наверное, заметили.
– Нет, я…
– В общем, я пропустил несколько месяцев. Надо сказать, в колледже к моим проблемам отнеслись с большим пониманием и предложили мне взять академический отпуск. Но к тому времени, когда мне… гм… стало лучше – если это можно так назвать, – я уже потерял интерес к медицине.
– Но… почему? – тихо спросила я, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди.
– Понимаете, я просто не хотел быть врачом после всего, что со мной произошло. Возможно, я слишком долго пробыл в больнице. Пересадка кожи, видите ли… отнимает много времени… Впрочем, вы знаете об этом не хуже меня.
У меня перехватило дыхание.
– Но… откуда же мне знать? Он удивленно взглянул на меня.
– Ну… вы ведь работали ветеринаром, не так ли?
– О… да… конечно.
– Одним словом, моя жизнь словно бы… остановилась. Потребовалось время, чтобы прийти в себя.
Теперь я могла открыто смотреть на его руки – раз уж он сам заговорил о них. Мне неудержимо хотелось взять их в свои и погладить, и сделать так, чтобы этим бедным рукам стало лучше.
– Мне так жаль, – пробормотала я. «Мне ужасно, ужасно жаль…»
– Не переживайте, – сказал Дэвид. – Вы в этом не виноваты.
«Но в этом виновата именно я».
– Они не очень-то красивы, но, по крайней мере, могут работать. Надеюсь, это вас… гм… не смущает.
«Это очень, очень меня смущает!»
– Ну что вы – конечно, нет.
– Прошло уже столько времени…
– Шестнадцать лет. Он моргнул.
– А вы сильны в математике.
Я посмотрела на него, вне себя от волнения.
– Так быстро сосчитали, – добавил он.
– О… да… вы говорили, что дошли до середины курса, значит, вам было около двадцати… – Я запнулась, но продолжила: – А во вторник вы упомянули, что вам тридцать шесть.
– Разве? – Он взглянул на меня с нескрываемым изумлением. – Что-то я такого не припомню.
– Да, кажется, вы говорили… я совершенно… уверена, что… говорили.
«Заткнись, Миранда!»
– Что ж, очевидно, вы правы. Так или иначе, я решил взять тайм-аут, чтобы прийти в себя. Я поехал в Сан-Франциско – в гости к другу. Его родители переехали туда. Я ведь, кажется, рассказывал вам, что мы жили в Штатах, когда я был маленьким?
Я кивнула.
– В общем, старшая сестра моего друга работала фотографом в «Сан-Франциско экзаминер». До сих пор вспоминаю, какое сильное впечатление она на меня произвела… Сперва она уходила и снимала потрясающий материал, потом по полночи проявляла пленку – она была страстно предана своему делу! А главное, на следующий день фотографии появлялись в газете. У меня была куча свободного времени, и сестра друга показала мне, как работает фотоаппарат, разрешила входить в темную комнату и проявлять снимки. Короче говоря, я увлекся фотографией и решил бросить Кембридж…
– И все-таки жаль, что вы ушли из университета.
– Поймите, мне показалось бессмысленным туда возвращаться. Я поступил в Лондонский политех на отделение фотографии, и, по счастью, к тому времени руки уже почти зажили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Дэвид уже сидел у стойки бара. На нем были элегантные джинсы, белая футболка и голубой льняной пиджак. Дэвид сразу заметил меня и помахал рукой. Мы выпили по бокалу шампанского (я расправилась со своим довольно быстро), а потом прошли в зал. Заведение было оформлено в «монастырском» стиле – с белеными стенами и простыми деревянными столами.
– Вот мы и пришли, – сказал Дэвид, когда мы сели за стол.
– Вот мы и пришли, – повторила я. – Здесь славно.
Официант принес меню.
– У них тут есть очень любопытные вещи, – пояснил Дэвид, пока официант наливал нам минеральную воду.
Я заглянула в меню, и мне стало плохо: «Рулет из свиной селезенки… тушеная поджелудочная желе за… жареные телячьи мозги… черный пудинг… жареный костный мозг… вареный бычий хвост…»
– Что-нибудь выбрали? – услышала я голос Дэвида.
– Дэвид…
– Интересно, а это что за требуха?
– Тонкий кишечник свиньи. Дэвид…
– Да? – рассеянно спросил он, с интересом листая меню.
– Я должна вам кое-что сказать.
– Да? – Он поднял глаза. – Что-то серьезное?
– Я вегетарианка.
– О… боже мой. Ох, простите меня, пожалуйста. – Он поморщился. – Понимаю – это худшее из мест, куда я мог вас пригласить.
– Вы не виноваты – мне следовало вас предупредить. Но, честно говоря, я не думала, что здешние повара настолько зациклены на мясе. Впрочем, неважно… Понимаете, одно время я работала ветеринаром и видела кишки и селезенки в большом количестве, но обычно они были частью живых животных, которых я оперировала…
– Может, уйдем?
– Нет, все нормально. Меня вполне устроит, – я пробежала меню глазами, – гренок с сыром.
– Но это так мало.
– Вполне достаточно.
– Ладно, тогда я постараюсь выбрать что-нибудь не очень гнусное. Например, дикую утку. Как думаете – вы сможете вынести это зрелище?
– Да, конечно. Я не настолько радикально настроена. Обычно я спокойно хожу в рестораны – в меню всегда ведь найдутся паста или рис. И только здесь почти все – мясное.
– Увы, это так. Причем они используют менее традиционные части живо… Ну простите, Миранда!
Если хотите, можете съесть меня – со всеми потрохами! – шутливо взмолился Дэвид. Я улыбнулась. – А почему вы стали вегетарианкой? – спросил он, стараясь поймать взгляд официанта. – Вы решились на это для блага братьев наших меньших?
Я повертела в руке бокал.
– Да, вы угадали.
– Итак, вы вегетарианка с собакой-сосиской!
Я улыбнулась. Официант подошел к нам, и, пока Дэвид с ним беседовал, я в очередной раз украдкой взглянула на его изуродованные руки. Мне с трудом удалось подавить рыдание.
– Миранда, вы пьете белое вино?
Я кивнула. Официант вернулся с бутылкой хорошего шабли. Я сделала порядочный глоток, и мне сразу же стало намного легче. Вскоре принесли первое блюдо – салат из моццареллы для меня, а для Дэвида – маринованных креветок. Тут я заметила, что он как-то странно держит вилку – словно бы не в состоянии держать ее обычным образом. Он заговорил со мной о работе. Беседа потекла легко, поскольку у меня всегда в запасе масса занятных историй. Потом пришла моя очередь задавать вопросы Дэвиду.
– А вы всегда хотели быть фотографом? – спросила я, затаив дыхание.
– Нет, вообще-то я намеревался стать врачом.
– Правда? То есть вы изучали медицину?
– Да.
– А в каком университете?
– В Кембридже.
– Вы учились в Кембридже?
«Ты был в Кембридже и ушел оттуда, не доучившись, – из-за меня».
– Да, но мне пришлось расстаться с медициной, – объяснил Дэвид, положив нож.
– О… Почему? – с притворным удивлением спросила я.
– Потому что… гм… я был вынужден уйти из университета как раз посередине курса.
Теперь я вспомнила слова бывшего соседа Дэвида о том, что тот не доучился в университете.
– Со мной произошел… несчастный случай, – запинаясь, произнес Дэвид. – Вы, наверное, заметили.
– Нет, я…
– В общем, я пропустил несколько месяцев. Надо сказать, в колледже к моим проблемам отнеслись с большим пониманием и предложили мне взять академический отпуск. Но к тому времени, когда мне… гм… стало лучше – если это можно так назвать, – я уже потерял интерес к медицине.
– Но… почему? – тихо спросила я, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди.
– Понимаете, я просто не хотел быть врачом после всего, что со мной произошло. Возможно, я слишком долго пробыл в больнице. Пересадка кожи, видите ли… отнимает много времени… Впрочем, вы знаете об этом не хуже меня.
У меня перехватило дыхание.
– Но… откуда же мне знать? Он удивленно взглянул на меня.
– Ну… вы ведь работали ветеринаром, не так ли?
– О… да… конечно.
– Одним словом, моя жизнь словно бы… остановилась. Потребовалось время, чтобы прийти в себя.
Теперь я могла открыто смотреть на его руки – раз уж он сам заговорил о них. Мне неудержимо хотелось взять их в свои и погладить, и сделать так, чтобы этим бедным рукам стало лучше.
– Мне так жаль, – пробормотала я. «Мне ужасно, ужасно жаль…»
– Не переживайте, – сказал Дэвид. – Вы в этом не виноваты.
«Но в этом виновата именно я».
– Они не очень-то красивы, но, по крайней мере, могут работать. Надеюсь, это вас… гм… не смущает.
«Это очень, очень меня смущает!»
– Ну что вы – конечно, нет.
– Прошло уже столько времени…
– Шестнадцать лет. Он моргнул.
– А вы сильны в математике.
Я посмотрела на него, вне себя от волнения.
– Так быстро сосчитали, – добавил он.
– О… да… вы говорили, что дошли до середины курса, значит, вам было около двадцати… – Я запнулась, но продолжила: – А во вторник вы упомянули, что вам тридцать шесть.
– Разве? – Он взглянул на меня с нескрываемым изумлением. – Что-то я такого не припомню.
– Да, кажется, вы говорили… я совершенно… уверена, что… говорили.
«Заткнись, Миранда!»
– Что ж, очевидно, вы правы. Так или иначе, я решил взять тайм-аут, чтобы прийти в себя. Я поехал в Сан-Франциско – в гости к другу. Его родители переехали туда. Я ведь, кажется, рассказывал вам, что мы жили в Штатах, когда я был маленьким?
Я кивнула.
– В общем, старшая сестра моего друга работала фотографом в «Сан-Франциско экзаминер». До сих пор вспоминаю, какое сильное впечатление она на меня произвела… Сперва она уходила и снимала потрясающий материал, потом по полночи проявляла пленку – она была страстно предана своему делу! А главное, на следующий день фотографии появлялись в газете. У меня была куча свободного времени, и сестра друга показала мне, как работает фотоаппарат, разрешила входить в темную комнату и проявлять снимки. Короче говоря, я увлекся фотографией и решил бросить Кембридж…
– И все-таки жаль, что вы ушли из университета.
– Поймите, мне показалось бессмысленным туда возвращаться. Я поступил в Лондонский политех на отделение фотографии, и, по счастью, к тому времени руки уже почти зажили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95