Значит, остается надежда только на рабочую функцию.
Прислушаться к сути трав посреди отчаянной потасовки казалось почти невозможно. Однако получилось – необходимость и не такое заставит проделать.
Тем более что сам остров помогал войти в соответствующее состояние.
Здесь не рубеж безумного штурма, потоки зеленой силы спокойные и незлобивые. Можно брать их без опаски, помня о снисхождении местной мощи к живым. Если б не это снисхождение, Леах давно бы уже показывала свою наглость по ту сторону Последней Завесы.
Стараясь не слишком расслабляться и успокаиваться, чтобы высокородная не справилась со своей задачей раньше, чем на нее управа найдется, я позвал на помощь. Расти, травка, большая и маленькая. Неправда, что трава на другой стороне гуще. Эта травка на моей стороне...
Лесная в упор не замечала, что стебли на лужайке, где мы барахтаемся, неуклонно становятся выше и плотнее и все настойчивее обвиваются вокруг нее. Чтобы облегчить им задачу, я перекатился эльфью вниз и в меру скромных сил на несколько секунд придержал высокородную, оседлав ее. Светлоэльфийская стерва восприняла происходящее как долгожданную и неминуемую победу своих чар, и малость расслабилась.
– Любишь сверху? – снова завела она свою пошлятину. – Так бы сразу и сказал, и нечего кобениться...
Как раз тут я удостоверился, что трава свое дело сделала, и резким прыжком соскочил с этой бешеной кобылки. Та рванулась было следом, но резко увязла.
Без меня процесс пошел даже быстрее, и спустя дюжину секунд посреди импровизированного газона извивался семифутовый зеленый кокон. Крепко стянутая по рукам и ногам дива визжала и ругалась так, что я всерьез опасался, как бы все травяное великолепие, включая лес в пределах слышимости, не завяло. От таких-то выражений!
На счастье, очередная порция побегов, оплетая голову, захлестнула ей рот и стянула челюсти. Трава прорастала прямо сквозь завитки ее волос. Ох, и замучается же эльфь вечером вычесывать сено из башки...
– Охолони немного, – буркнул я в ответ на возмущенное мычание, малость отдышался и добавил, чтобы успокоить: – Через пару часов все засохнет и рассыплется. Не трепыхайся.
Получается, что управляемое, но безопасное мое умение оказалось полезнее непокорного боевого навыка. Пускай поостынет до вечера. И на Инорожденную «легионершу» укорот нашелся. Унасекомилась.
Отчего-то вспомнились еще и Древнейшие эльфы – дед с шаловливой многоправнучкой. Эти вообще ни на термитов, ни на муравьев не смахивают. Разве что на каких-нибудь крылатых. Тех же пчел, к примеру. А то и на ос – это уж как посмотреть. Опасны настолько же, насколько совершенны. Так что, скорее всего, Древнейшие ближе к черным пчелам Нагорья, у которых жало гладкое, как осиное, – хоть сотню раз уязвить могут без всякого вреда для себя.
Зато и нагорный каштановый мед, приторно-горький, жгучий, как вино, ценится выше всего...
4
Великий Все
Теперь ты знаешь, почему огонь
Похож на рыжую лису,
Но если ты хотела спрятать это дерево,
То спрячь его в лесу,
И никому не доверяй ключи от дома,
Не клянись на молоке
Ни сердцем, ни рукой,
И я хочу надеяться на то,
Что ты останешься со мной...
До лагеря я добрался только перед самым закатом. Солнце уже цеплялось за верхушки пальм за расчищенной полосой. По-моему, с утра они стали выше раза в полтора. Или подступили обратно к лагерю настолько же близко.
А может быть, мне просто так кажется от общей непрухи. В любом случае видеть никого не хотелось. Даже Харма. Поэтому за периметр я полез не через привычный чекпойнт, а сквозь захудалый лаз на дальнем крае лагеря, между свалкой запчастей и какими-то земляными кучами изрядных размеров. Этак с фермерский сарай или там с пару междугородних дилижансов яруса в три, у которых только колеса в два моих роста.
При ближайшем рассмотрении кучи оказались только сверху покрытыми глиной, а в основе своей плетеными. Из вареных прутьев, по-видимому – необработанная меканская зелень проросла бы уже на следующий день. Вокруг же самих куч, у круглых, в пару футов, дыр и просто у меня под ногами сновали мелкие зеленые гоблины. Демонова уйма гоблинов, если честно сказать. Понятия не имел, что их столько в лагере...
Что самое непонятное, на меня вся эта орда – ноль внимания. Не сказать, чтобы фунт презрения, но и того подобострастия, которое зеленявки обычно демонстрируют каждому человеку, ни следа. Просто как нет меня: обойти обойдут, но взглянуть лишний раз им влом. Спасибо, хоть с пути не спихивают для легкости.
Немного любопытства оказалось как раз тем, что требовалось для выхода из полного остолбенения. По крайней мере, в частичное. Глухой звон в ушах сохранился, но сквозь него уже прорывался какой-то внешний поток, совершенно непохожий на обычный гоблинский галдеж. Скорее уж на гудение пчел в ульях – стояли мы на учениях как-то недалеко от пасеки. Помнится, неделю все, кроме Берта, чесались, попробовав добраться до дармового медка.
Ассоциация получилась не из приятных. Зеленые гоблины и без того слишком похожи на общественных насекомых. Они теплокровные, но не млекопитающие. Отличить самцов от самок практически невозможно. По-моему, все рабочие особи вообще стерильны, а какие еще типы особей способен производить этот вид, я предпочитал не задумываться...
Кто-то очень вовремя подергал меня за штаны. А то неизвестно, до каких еще умозаключений я мог дойти.
– Клюкать пойдешь? – с некоторой бесцеремонностью поинтересовался гоблин.
Хорошо, что вообще спросить удосужился. После всего прочего не удивился бы, если б он попросту пристроил меня носом в корыто. Молча.
Впрочем, если мелкота в сие понятие тот же смысл вкладывает, то как раз сейчас клюкнуть не помешает. Даже очень не помешает. Перед дальнейшими сеансами общения с Лесной. Что-то не верилось что небольшой отдых в тени на травке существенно повлияет на ее моральный облик.
– Пойду! – Я разве что рукой не махнул отчаянно, соглашаясь на неизведанное.
Зеленокожий, впрочем, воспринял согласие вышестоящего как должное. Хотя это днем я им вышестоящий, а ночью, выходит, никто и звать никак. Оно и к лучшему. Сутки напролет тащить груз ответственности за уже сотворенное и еще только подступающее безобразие мне решительно не хотелось. Тем более тащить его на предполагаемое застолье.
Гоблин без стеснения отвернулся и пошел к ближайшей дыре, ведущей внутрь самого большого строения. Решиться следовать за ним оказалось на удивление легко. А вот проникнуть в святая святых шедевра архитектуры зеленявок – куда труднее. Дыра оказалась немногим больше меня самого, застрять не застрянешь, но и в рост не пройдешь, как ни согнись. Поначалу я попробовал присесть на корточки, но и такая попытка сохранить человеческое достоинство перед хозяевами дома окончилась неудачей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Прислушаться к сути трав посреди отчаянной потасовки казалось почти невозможно. Однако получилось – необходимость и не такое заставит проделать.
Тем более что сам остров помогал войти в соответствующее состояние.
Здесь не рубеж безумного штурма, потоки зеленой силы спокойные и незлобивые. Можно брать их без опаски, помня о снисхождении местной мощи к живым. Если б не это снисхождение, Леах давно бы уже показывала свою наглость по ту сторону Последней Завесы.
Стараясь не слишком расслабляться и успокаиваться, чтобы высокородная не справилась со своей задачей раньше, чем на нее управа найдется, я позвал на помощь. Расти, травка, большая и маленькая. Неправда, что трава на другой стороне гуще. Эта травка на моей стороне...
Лесная в упор не замечала, что стебли на лужайке, где мы барахтаемся, неуклонно становятся выше и плотнее и все настойчивее обвиваются вокруг нее. Чтобы облегчить им задачу, я перекатился эльфью вниз и в меру скромных сил на несколько секунд придержал высокородную, оседлав ее. Светлоэльфийская стерва восприняла происходящее как долгожданную и неминуемую победу своих чар, и малость расслабилась.
– Любишь сверху? – снова завела она свою пошлятину. – Так бы сразу и сказал, и нечего кобениться...
Как раз тут я удостоверился, что трава свое дело сделала, и резким прыжком соскочил с этой бешеной кобылки. Та рванулась было следом, но резко увязла.
Без меня процесс пошел даже быстрее, и спустя дюжину секунд посреди импровизированного газона извивался семифутовый зеленый кокон. Крепко стянутая по рукам и ногам дива визжала и ругалась так, что я всерьез опасался, как бы все травяное великолепие, включая лес в пределах слышимости, не завяло. От таких-то выражений!
На счастье, очередная порция побегов, оплетая голову, захлестнула ей рот и стянула челюсти. Трава прорастала прямо сквозь завитки ее волос. Ох, и замучается же эльфь вечером вычесывать сено из башки...
– Охолони немного, – буркнул я в ответ на возмущенное мычание, малость отдышался и добавил, чтобы успокоить: – Через пару часов все засохнет и рассыплется. Не трепыхайся.
Получается, что управляемое, но безопасное мое умение оказалось полезнее непокорного боевого навыка. Пускай поостынет до вечера. И на Инорожденную «легионершу» укорот нашелся. Унасекомилась.
Отчего-то вспомнились еще и Древнейшие эльфы – дед с шаловливой многоправнучкой. Эти вообще ни на термитов, ни на муравьев не смахивают. Разве что на каких-нибудь крылатых. Тех же пчел, к примеру. А то и на ос – это уж как посмотреть. Опасны настолько же, насколько совершенны. Так что, скорее всего, Древнейшие ближе к черным пчелам Нагорья, у которых жало гладкое, как осиное, – хоть сотню раз уязвить могут без всякого вреда для себя.
Зато и нагорный каштановый мед, приторно-горький, жгучий, как вино, ценится выше всего...
4
Великий Все
Теперь ты знаешь, почему огонь
Похож на рыжую лису,
Но если ты хотела спрятать это дерево,
То спрячь его в лесу,
И никому не доверяй ключи от дома,
Не клянись на молоке
Ни сердцем, ни рукой,
И я хочу надеяться на то,
Что ты останешься со мной...
До лагеря я добрался только перед самым закатом. Солнце уже цеплялось за верхушки пальм за расчищенной полосой. По-моему, с утра они стали выше раза в полтора. Или подступили обратно к лагерю настолько же близко.
А может быть, мне просто так кажется от общей непрухи. В любом случае видеть никого не хотелось. Даже Харма. Поэтому за периметр я полез не через привычный чекпойнт, а сквозь захудалый лаз на дальнем крае лагеря, между свалкой запчастей и какими-то земляными кучами изрядных размеров. Этак с фермерский сарай или там с пару междугородних дилижансов яруса в три, у которых только колеса в два моих роста.
При ближайшем рассмотрении кучи оказались только сверху покрытыми глиной, а в основе своей плетеными. Из вареных прутьев, по-видимому – необработанная меканская зелень проросла бы уже на следующий день. Вокруг же самих куч, у круглых, в пару футов, дыр и просто у меня под ногами сновали мелкие зеленые гоблины. Демонова уйма гоблинов, если честно сказать. Понятия не имел, что их столько в лагере...
Что самое непонятное, на меня вся эта орда – ноль внимания. Не сказать, чтобы фунт презрения, но и того подобострастия, которое зеленявки обычно демонстрируют каждому человеку, ни следа. Просто как нет меня: обойти обойдут, но взглянуть лишний раз им влом. Спасибо, хоть с пути не спихивают для легкости.
Немного любопытства оказалось как раз тем, что требовалось для выхода из полного остолбенения. По крайней мере, в частичное. Глухой звон в ушах сохранился, но сквозь него уже прорывался какой-то внешний поток, совершенно непохожий на обычный гоблинский галдеж. Скорее уж на гудение пчел в ульях – стояли мы на учениях как-то недалеко от пасеки. Помнится, неделю все, кроме Берта, чесались, попробовав добраться до дармового медка.
Ассоциация получилась не из приятных. Зеленые гоблины и без того слишком похожи на общественных насекомых. Они теплокровные, но не млекопитающие. Отличить самцов от самок практически невозможно. По-моему, все рабочие особи вообще стерильны, а какие еще типы особей способен производить этот вид, я предпочитал не задумываться...
Кто-то очень вовремя подергал меня за штаны. А то неизвестно, до каких еще умозаключений я мог дойти.
– Клюкать пойдешь? – с некоторой бесцеремонностью поинтересовался гоблин.
Хорошо, что вообще спросить удосужился. После всего прочего не удивился бы, если б он попросту пристроил меня носом в корыто. Молча.
Впрочем, если мелкота в сие понятие тот же смысл вкладывает, то как раз сейчас клюкнуть не помешает. Даже очень не помешает. Перед дальнейшими сеансами общения с Лесной. Что-то не верилось что небольшой отдых в тени на травке существенно повлияет на ее моральный облик.
– Пойду! – Я разве что рукой не махнул отчаянно, соглашаясь на неизведанное.
Зеленокожий, впрочем, воспринял согласие вышестоящего как должное. Хотя это днем я им вышестоящий, а ночью, выходит, никто и звать никак. Оно и к лучшему. Сутки напролет тащить груз ответственности за уже сотворенное и еще только подступающее безобразие мне решительно не хотелось. Тем более тащить его на предполагаемое застолье.
Гоблин без стеснения отвернулся и пошел к ближайшей дыре, ведущей внутрь самого большого строения. Решиться следовать за ним оказалось на удивление легко. А вот проникнуть в святая святых шедевра архитектуры зеленявок – куда труднее. Дыра оказалась немногим больше меня самого, застрять не застрянешь, но и в рост не пройдешь, как ни согнись. Поначалу я попробовал присесть на корточки, но и такая попытка сохранить человеческое достоинство перед хозяевами дома окончилась неудачей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126