А впереди – поход в глубь болотного острова на пару с новообретенным попутчиком. Вон, разогрелся уже, встал, на месте топчется. Как бы в нетерпении. Чудак деревянный! Знал бы, куда пойдет, не торопился бы так...
За сутки, прошедшие со вчерашнего дня, остров словно переменился. Если по правилам, то следовало бы начать поиски с той полянки, на которой я оставил Леах. Вот только найти ее с ходу все никак не Удавалось. Особенно если учесть, что заявились туда мы с высокородной, двигаясь куда глаза глядят, а улепетывал оттуда я и вовсе в некотором помрачении.
Кадавра-ходуна я настроил в режиме опережения. Это когда он, куда бы я ни повернул, обязательно передо мной пройдет ярдах в семи-восьми. И наготове перехват управления повесил, чтобы при случае буратино все мои движения повторял с поправкой на рельеф под ногами или даже без оного. Так-то спокойнее будет, а если смотреть, куда ноги ставишь, и вовсе безопасно. Во всяком случае, ни одной мины или ловушки, способной различить одинаково движущееся животное и растение, я лично не знаю.
Предосторожности оказались отнюдь не лишними. Не прошло и пары часов осторожного кружения по лесу в попытках различить приметы вчерашнего маршрута, как обнаружились следы весьма сильного и опасного магического воздействия. В виде, приличествующем скорее учебному пособию, нежели трофею недавней или давней, не скажешь с уверенностью, войны.
На старой, уже почти заросшей просеке, обозначавшей направление падения, лежал тесайрский воздушный разведчик. Не высотно-стратегический, теплокровный, а фронтовой, из той же генетической линии, что их перехватчики. Ящерной породы, дактиль какой-то, проще говоря.
Красиво смотрится. Как в армейском музее военной селекции и трансляции наследственных признаков. Будто парализующим заклятием его в полете накрыло – так и упал, как сухой лист, плашмя. И сгнил, не меняя положения, в каком застигла смерть. Что уже как-то странновато смотрится. Когда мясо с костей сходит, удержать форму скелету не суждено.
А тут обтянутые полуистлевшими перепонками крылья дактиля распростерты на весу, хвост изогнут, и голова повернута в навечно остановленном вираже. Пилот чуть склонился в седле и поднес к очкам друзу кристаллов дальней оптики, другой рукой твердо удерживая поводья воздушного разведчика. Время не пощадило скелеты, оплело все сеткой лишайника и лиан, но нарушить порядок костей не сумели даже минувшие годы.
Осторожно, не делая лишних движений, я извлек собственный монокуляр и мячик тестера магии. Сначала подробно осмотрел скелеты и лишь потом послал светящийся шар, настроенный на обнаружение магии, в пробный полет. Ничего. На всякий случай обстучал вернувшимся без изъяна тестером самые приметные места костяков. Никакого результата. Что бы ни отправило тесайрского разведчика за Последнюю Завесу, здесь и сейчас оно не присутствовало. Обычный меканский фон, разве что с усиленной Жизнью, как на всем этом острове. Но ведь что-то же сотворило с крылатым ящером то, что я теперь вижу!
Как выяснилось, неведомая магия срастила его скелет воедино, до последней мелкой косточки. И скелет пилота тоже. Позвонки, ребра, мослы и мосталыги стали монолитом, цельной скульптурой наподобие огрской резной статуэтки из китового бивня. Такого заклятия даже тесайрские Воины-Жрецы не знают. Уж на что искусны вернейшие из подданных Мага-Императора в деле магического членовредительства...
Опасливо осматриваясь, я подобрался к спаянным скелетам поближе. Точно, накрепко срослись – ни собственный вес, ни масса давно сгнившей плоти их не разъединили. От удара при падении и то не разошлись.
И ладно, если бы кости просто срослись. А то ведь переплелись, втекли друг в друга прихотливо разросшимися выступами. Что творилось при этом с ныне благополучно истлевшей плотью летучей твари и ее всадника, я предпочел не задумываться. Дай-то Судьба, ветки, пронзившие тела, достаточно быстро прикончили тесайрца и дактиля. Негоже излишне мучиться даже такой твари, как наследственно измененный крылатый ящер.
По направлению остатков просеки и позвоночника дактиля я примерно прикинул, откуда тот когда-то спланировал. Как по «компасу» из мертвеца, что оставляют на трансзодиакальных островах хисахские пираты, если верить книжкам. В ту сторону отправляться никак не стоило, но отчего-то я знал, что именно туда мне и надо. Если есть здесь средоточие опасной магии, то именно в него-то светлоэльфийская дива и угодила в соответствии с врожденным талантом самой главной затычки во всех бочках.
Далеко идти не пришлось, хотя из-за всех предосторожностей недолгий этот путь оказался едва ли не тяжелее всей предыдущей дороги. Я выставил кадавра на максимально разумную дистанцию, да еще то и дело тестером пришпоривал, чтобы проверить, не подсела ли на него какая сторонняя магия. Со стороны, наверное, гляделось, будто я его понукаю постоянными толчками в спину.
Впрочем, окружающей природе не меньше доставалось, так что все по справедливости. Мяч-тестер так и летал, обстукивая все подозрительные места, как когда-то в коридоре сокровищницы Храма Победивших Богов. Хоть «Анарского Крикуна» снова запевай.
Впрочем, одно отличие от давешней ситуации все же имелось. На сей раз не тестеру суждено было найти главную опасность похода. Ее, как оказалось, можно различить и не вооруженным магией глазом. Между стволами впереди замаячил водяной блеск, подсвеченный каким-то сиянием, и ходун вывел меня в котловину, в центре которой оказалось немыслимой красоты крохотное лесное озерцо.
Ни прудом, ни лужей язык его назвать не поворачивался, хотя видал я и то, и другое значительно больших размеров. Слишком чиста вода, слишком совершенным узором валунов, песка и растений обрамлена зеркальная гладь. И слишком сильна магия этого прекрасного и грозного места.
Из самой середки водяного зеркала вертикально в зенит бил бирюзово-голубоватый луч. В высоте, над кронами деревьев, почтительно обступивших сияющую ось котловины на вежливой дистанции, луч истаивал до неуловимой прозрачности. Со стороны и не заметишь, если не знать. Цвета живящего и мертвящего зелий не случайно схожи, только одно в чистую синеву, другое в гнойную желтизну уходит. На фоне неба животворное до непереносимого предела сияние терялось бесследно уже ярдах в пятидесяти от земли.
Вот что, похоже, пересек в полете, не заметив, тесайрский разведчик. Передозировка жизненной силы и не такое может проделать с костями и плотью любых существ. Даже если существо не из рожденных, а из сотворенных чужой волей, вроде простенького кадавра-буратино. Пока я в остолбенении застыл на полдороге к берегу, ходунчик бодро достиг края озерца и ступил в воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
За сутки, прошедшие со вчерашнего дня, остров словно переменился. Если по правилам, то следовало бы начать поиски с той полянки, на которой я оставил Леах. Вот только найти ее с ходу все никак не Удавалось. Особенно если учесть, что заявились туда мы с высокородной, двигаясь куда глаза глядят, а улепетывал оттуда я и вовсе в некотором помрачении.
Кадавра-ходуна я настроил в режиме опережения. Это когда он, куда бы я ни повернул, обязательно передо мной пройдет ярдах в семи-восьми. И наготове перехват управления повесил, чтобы при случае буратино все мои движения повторял с поправкой на рельеф под ногами или даже без оного. Так-то спокойнее будет, а если смотреть, куда ноги ставишь, и вовсе безопасно. Во всяком случае, ни одной мины или ловушки, способной различить одинаково движущееся животное и растение, я лично не знаю.
Предосторожности оказались отнюдь не лишними. Не прошло и пары часов осторожного кружения по лесу в попытках различить приметы вчерашнего маршрута, как обнаружились следы весьма сильного и опасного магического воздействия. В виде, приличествующем скорее учебному пособию, нежели трофею недавней или давней, не скажешь с уверенностью, войны.
На старой, уже почти заросшей просеке, обозначавшей направление падения, лежал тесайрский воздушный разведчик. Не высотно-стратегический, теплокровный, а фронтовой, из той же генетической линии, что их перехватчики. Ящерной породы, дактиль какой-то, проще говоря.
Красиво смотрится. Как в армейском музее военной селекции и трансляции наследственных признаков. Будто парализующим заклятием его в полете накрыло – так и упал, как сухой лист, плашмя. И сгнил, не меняя положения, в каком застигла смерть. Что уже как-то странновато смотрится. Когда мясо с костей сходит, удержать форму скелету не суждено.
А тут обтянутые полуистлевшими перепонками крылья дактиля распростерты на весу, хвост изогнут, и голова повернута в навечно остановленном вираже. Пилот чуть склонился в седле и поднес к очкам друзу кристаллов дальней оптики, другой рукой твердо удерживая поводья воздушного разведчика. Время не пощадило скелеты, оплело все сеткой лишайника и лиан, но нарушить порядок костей не сумели даже минувшие годы.
Осторожно, не делая лишних движений, я извлек собственный монокуляр и мячик тестера магии. Сначала подробно осмотрел скелеты и лишь потом послал светящийся шар, настроенный на обнаружение магии, в пробный полет. Ничего. На всякий случай обстучал вернувшимся без изъяна тестером самые приметные места костяков. Никакого результата. Что бы ни отправило тесайрского разведчика за Последнюю Завесу, здесь и сейчас оно не присутствовало. Обычный меканский фон, разве что с усиленной Жизнью, как на всем этом острове. Но ведь что-то же сотворило с крылатым ящером то, что я теперь вижу!
Как выяснилось, неведомая магия срастила его скелет воедино, до последней мелкой косточки. И скелет пилота тоже. Позвонки, ребра, мослы и мосталыги стали монолитом, цельной скульптурой наподобие огрской резной статуэтки из китового бивня. Такого заклятия даже тесайрские Воины-Жрецы не знают. Уж на что искусны вернейшие из подданных Мага-Императора в деле магического членовредительства...
Опасливо осматриваясь, я подобрался к спаянным скелетам поближе. Точно, накрепко срослись – ни собственный вес, ни масса давно сгнившей плоти их не разъединили. От удара при падении и то не разошлись.
И ладно, если бы кости просто срослись. А то ведь переплелись, втекли друг в друга прихотливо разросшимися выступами. Что творилось при этом с ныне благополучно истлевшей плотью летучей твари и ее всадника, я предпочел не задумываться. Дай-то Судьба, ветки, пронзившие тела, достаточно быстро прикончили тесайрца и дактиля. Негоже излишне мучиться даже такой твари, как наследственно измененный крылатый ящер.
По направлению остатков просеки и позвоночника дактиля я примерно прикинул, откуда тот когда-то спланировал. Как по «компасу» из мертвеца, что оставляют на трансзодиакальных островах хисахские пираты, если верить книжкам. В ту сторону отправляться никак не стоило, но отчего-то я знал, что именно туда мне и надо. Если есть здесь средоточие опасной магии, то именно в него-то светлоэльфийская дива и угодила в соответствии с врожденным талантом самой главной затычки во всех бочках.
Далеко идти не пришлось, хотя из-за всех предосторожностей недолгий этот путь оказался едва ли не тяжелее всей предыдущей дороги. Я выставил кадавра на максимально разумную дистанцию, да еще то и дело тестером пришпоривал, чтобы проверить, не подсела ли на него какая сторонняя магия. Со стороны, наверное, гляделось, будто я его понукаю постоянными толчками в спину.
Впрочем, окружающей природе не меньше доставалось, так что все по справедливости. Мяч-тестер так и летал, обстукивая все подозрительные места, как когда-то в коридоре сокровищницы Храма Победивших Богов. Хоть «Анарского Крикуна» снова запевай.
Впрочем, одно отличие от давешней ситуации все же имелось. На сей раз не тестеру суждено было найти главную опасность похода. Ее, как оказалось, можно различить и не вооруженным магией глазом. Между стволами впереди замаячил водяной блеск, подсвеченный каким-то сиянием, и ходун вывел меня в котловину, в центре которой оказалось немыслимой красоты крохотное лесное озерцо.
Ни прудом, ни лужей язык его назвать не поворачивался, хотя видал я и то, и другое значительно больших размеров. Слишком чиста вода, слишком совершенным узором валунов, песка и растений обрамлена зеркальная гладь. И слишком сильна магия этого прекрасного и грозного места.
Из самой середки водяного зеркала вертикально в зенит бил бирюзово-голубоватый луч. В высоте, над кронами деревьев, почтительно обступивших сияющую ось котловины на вежливой дистанции, луч истаивал до неуловимой прозрачности. Со стороны и не заметишь, если не знать. Цвета живящего и мертвящего зелий не случайно схожи, только одно в чистую синеву, другое в гнойную желтизну уходит. На фоне неба животворное до непереносимого предела сияние терялось бесследно уже ярдах в пятидесяти от земли.
Вот что, похоже, пересек в полете, не заметив, тесайрский разведчик. Передозировка жизненной силы и не такое может проделать с костями и плотью любых существ. Даже если существо не из рожденных, а из сотворенных чужой волей, вроде простенького кадавра-буратино. Пока я в остолбенении застыл на полдороге к берегу, ходунчик бодро достиг края озерца и ступил в воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126