Сообразительный Васек тут же принес из буфета горчицу и соль.
Ромка открыл миску с холодной вареной картошкой, Васек живо сбегал в кладовку за зеленым луком и редиской.
Ромка поставил на плиту чайник, Васек поспешно выставил две чашки и открытую уже банку домашнего варенья.
– Ты давно не ел? – удивился старший брат.
– Угу, – облизнулся младший, – полчаса, наверное.
– Ну и обжора ты, – сказал восхищенно Ромка.
– Обжора, – скромно согласился Васек.
Несколько минут ели молча. Ромка напряженно думал, где сейчас искать ребят. Середина дня. Тут уж «цепочка» не поможет. Надо будет послать Тимку к школе, Захара на пляж, Сеньку к причалу… Где же еще сейчас могут быть ребята?
– Сказать? – вдруг опять стал приставать Васек. – Сказать откуда?
– Слушай, ты, – грозно сказал Ромка, – если ты не отстанешь, то, кажется, это я скажу маме, где ты пропадал вчера во время обеда, это я тогда скажу папе, кто кокнул ту его любимую пепельницу, черепки которой так и не были обнаружены в доме…
Васек присмирел, даже есть перестал и, тихо-тихо соскользнув со стула, исчез.
Закончив еду и выпив чашку горячего крепкого чая, Ромка торопливо прибрал за собой и выскочил на крыльцо.
На крыльце сидел притихший, опечаленный Васек. Ромке стало жаль брата, он даже подсел к нему, положил руку на плечо. Но Васек дружбу не принял, хладнокровно снял руку с плеча.
– Ах, так, – сказал Ромка и схватил брата.
Это был запрещенный прием, потому что щекотки Васек боялся больше даже, чем отцовского наказания.
Васек упал на землю и задрыгал ногами, замахал руками, отчаянно, просто дико хохоча.
– Ладно, – сказал Ромка, – я не скажу ни папе, ни маме, вставай, жалкий лакомка и пластилиноваятель, вставай, несчастный трус и разбиватель отцовских пепельниц… вставай и расскажи мне, наконец, что за особые жильцы у нас поселились.
– Тебе же неинтересно, – все еще лежа на земле, сказал Васек.
– Интересно, – сказал Ромка и поднял братишку, – говорю тебе, очень интересно.
Васек для приличия шмыгнул раза два носом, потом отряхнулся, сел на ступеньку и раскрыл было рот…
Но тут их лохматая дворняга Жучка громко залаяла и устремилась к калитке.
Ромка посмотрел – и обомлел.
От калитки к дому шла уже знакомая ему девочка в кожаной куртке и в очках – Оксана.
– Жучка! Жучка! – хозяйским тоном покрикивала на собаку девочка. – Не смей, это свой, свой!
Своим был идущий следом за девочкой стройный белобрысый мальчик, тоже лет четырнадцати, в синих спортивных брюках и яркой рубашке навыпуск.
– Ну, не надо рычать, Жучаня, не надо, – уговаривала собаку Оксана. – Лучше познакомься. Это Володя, он свой, он теперь часто у нас бывать будет…
Жучка замолчала и, недоверчиво подойдя к остановившемуся в нерешительности мальчику, обнюхала его. Поняв, что ничего опасного для дома, для ее хозяев нет, дворняга отвернулась и побежала по своим собачьим делам, деловито помахивая коротким, но лохматым хвостом…
– Ну, вот видишь, какая у нас Жучка добрая, – сказала Оксана Володе, – ты проходи… Видишь, у нас же лучше, а ты спорил… И винограда больше…
– Ну, почему же больше?
– Видал кто! – восхищенно сказал Васек брату. – И с ней тетя – ее тетя, родная!
Этого еще не хватало! Ромка встал, искоса поглядывая на подходящих.
– Ого! – это девочка увидала Ромку. – А что вы тут делаете?
Ромка даже поперхнулся, поспешно натянул тельняшку, показал на брата.
– Вот он все объяснит.
И решительно перемахнул через перила.
– Пока! – тут Ромка не удержался и крикнул брату так, чтобы слышала и она: – Я на заставу!
Когда Ромка скрылся, Васек сказал как можно выразительнее:
– Это же брат мой, Ромка!
– Отряд, смирно! Равнение направо! Товарищ полковник, отряд ЮДП Прибрежного построен. В отряде 22 человека, присутствуют все. Командир отряда – ученик 7-го класса, – Ромка запнулся и быстро поправился, – ученик 8-го класса Марченко.
– Здравствуйте, юные друзья пограничников!
– Здравствуйте! – дружно ответил отряд.
– Вольно, – разрешил полковник.
– Вольно, – скомандовал Ромка.
– Давайте присядем вот прямо здесь, под кустами, – предложил Радченко.
Они устроились во дворе заставы под кустами акации. Напротив в конюшне фыркали и ржали кони. Неподалеку на «яме» солдат-шофер сильными струями воды из шланга обмывал запыленный «газик».
«Так вот он какой, „Особый морской“», – подумал полковник Радченко, пристально вглядываясь в каждого.
Их было 22. Таких не похожих друг на друга, таких разных. Белобрысые и черноволосые, длинноногие и длиннорукие, конопатые и курносые, они сидели сейчас такие аккуратные и чистенькие, такие серьезные и сосредоточенные, что можно было подумать: это собрались самые тихие, самые безобидные, самые благоразумные мальчики всей области. Но Радченко-то знал, что это как раз и есть самые отчаянные, самые энергичные и ловкие хлопцы Прибрежного.
Не так– то просто было создать этот отряд. Отчаянных и бесшабашных голов в рыбацком поселке хоть отбавляй. Но здесь, кроме смелости и ловкости, требовалось нечто большее – сообразительность, чувство товарищества, благородство, честность.
В отряд не брали только за то, что у человека в табеле одни пятерки и он умеет вежливо разговаривать со взрослыми.
Здесь не просили, не уговаривали. Нет, тут говорили иначе: «А почему ты хочешь вступить в отряд? Нас пока девять, но все мы верные друзья, крепкие товарищи. Ты можешь быть другом?»
И уж тут не хвалили тебя, если ты был тихим и кротким, если за все свои тринадцать лет ты ни разу не разбил себе нос или коленки, если ты до сих пор боишься темноты и не умеешь лазить по деревьям.
Да, много пришлось потрудиться сначала одному Никифорову, а потом, когда утвердили вожатого, вдвоем с Валентином Суходолей, чтобы сколотить в поселке такой отряд самых любознательных, самых находчивых и самых крепких ребят.
«Особый морской», – усмехнулся полковник.
Когда месяцев восемь назад ему принесли на подпись приказ о создании в Прибрежном отряда ЮДП, он сразу обратил внимание на название: «Особый морской отряд ЮДП».
– Это кто придумал? – спросил у начальника политотдела.
Тот улыбнулся и кивнул на Никифорова и Суходолю.
– Сами ребята, – доложил начальник заставы, – мы, говорят, на морской границе живем, а не на сухопутной. Вот, мол, и будет «морской». А почему «Особый», – добавил лейтенант, – так ведь ребята же, товарищ полковник, особыми быть, чем-то отличаться…
– Пусть лучше в деле отличаются, – даже рассердился тогда Радченко. – Есть положение об отрядах ЮДП, и нечего тут придумывать, – сказал раздраженно (ему было очень некогда). – Дело не в названии, а в работе.
Начальник политотдела с этим согласился, но все же сказал:
– Тут, Юрий Николаевич, есть воспитательный момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Ромка открыл миску с холодной вареной картошкой, Васек живо сбегал в кладовку за зеленым луком и редиской.
Ромка поставил на плиту чайник, Васек поспешно выставил две чашки и открытую уже банку домашнего варенья.
– Ты давно не ел? – удивился старший брат.
– Угу, – облизнулся младший, – полчаса, наверное.
– Ну и обжора ты, – сказал восхищенно Ромка.
– Обжора, – скромно согласился Васек.
Несколько минут ели молча. Ромка напряженно думал, где сейчас искать ребят. Середина дня. Тут уж «цепочка» не поможет. Надо будет послать Тимку к школе, Захара на пляж, Сеньку к причалу… Где же еще сейчас могут быть ребята?
– Сказать? – вдруг опять стал приставать Васек. – Сказать откуда?
– Слушай, ты, – грозно сказал Ромка, – если ты не отстанешь, то, кажется, это я скажу маме, где ты пропадал вчера во время обеда, это я тогда скажу папе, кто кокнул ту его любимую пепельницу, черепки которой так и не были обнаружены в доме…
Васек присмирел, даже есть перестал и, тихо-тихо соскользнув со стула, исчез.
Закончив еду и выпив чашку горячего крепкого чая, Ромка торопливо прибрал за собой и выскочил на крыльцо.
На крыльце сидел притихший, опечаленный Васек. Ромке стало жаль брата, он даже подсел к нему, положил руку на плечо. Но Васек дружбу не принял, хладнокровно снял руку с плеча.
– Ах, так, – сказал Ромка и схватил брата.
Это был запрещенный прием, потому что щекотки Васек боялся больше даже, чем отцовского наказания.
Васек упал на землю и задрыгал ногами, замахал руками, отчаянно, просто дико хохоча.
– Ладно, – сказал Ромка, – я не скажу ни папе, ни маме, вставай, жалкий лакомка и пластилиноваятель, вставай, несчастный трус и разбиватель отцовских пепельниц… вставай и расскажи мне, наконец, что за особые жильцы у нас поселились.
– Тебе же неинтересно, – все еще лежа на земле, сказал Васек.
– Интересно, – сказал Ромка и поднял братишку, – говорю тебе, очень интересно.
Васек для приличия шмыгнул раза два носом, потом отряхнулся, сел на ступеньку и раскрыл было рот…
Но тут их лохматая дворняга Жучка громко залаяла и устремилась к калитке.
Ромка посмотрел – и обомлел.
От калитки к дому шла уже знакомая ему девочка в кожаной куртке и в очках – Оксана.
– Жучка! Жучка! – хозяйским тоном покрикивала на собаку девочка. – Не смей, это свой, свой!
Своим был идущий следом за девочкой стройный белобрысый мальчик, тоже лет четырнадцати, в синих спортивных брюках и яркой рубашке навыпуск.
– Ну, не надо рычать, Жучаня, не надо, – уговаривала собаку Оксана. – Лучше познакомься. Это Володя, он свой, он теперь часто у нас бывать будет…
Жучка замолчала и, недоверчиво подойдя к остановившемуся в нерешительности мальчику, обнюхала его. Поняв, что ничего опасного для дома, для ее хозяев нет, дворняга отвернулась и побежала по своим собачьим делам, деловито помахивая коротким, но лохматым хвостом…
– Ну, вот видишь, какая у нас Жучка добрая, – сказала Оксана Володе, – ты проходи… Видишь, у нас же лучше, а ты спорил… И винограда больше…
– Ну, почему же больше?
– Видал кто! – восхищенно сказал Васек брату. – И с ней тетя – ее тетя, родная!
Этого еще не хватало! Ромка встал, искоса поглядывая на подходящих.
– Ого! – это девочка увидала Ромку. – А что вы тут делаете?
Ромка даже поперхнулся, поспешно натянул тельняшку, показал на брата.
– Вот он все объяснит.
И решительно перемахнул через перила.
– Пока! – тут Ромка не удержался и крикнул брату так, чтобы слышала и она: – Я на заставу!
Когда Ромка скрылся, Васек сказал как можно выразительнее:
– Это же брат мой, Ромка!
– Отряд, смирно! Равнение направо! Товарищ полковник, отряд ЮДП Прибрежного построен. В отряде 22 человека, присутствуют все. Командир отряда – ученик 7-го класса, – Ромка запнулся и быстро поправился, – ученик 8-го класса Марченко.
– Здравствуйте, юные друзья пограничников!
– Здравствуйте! – дружно ответил отряд.
– Вольно, – разрешил полковник.
– Вольно, – скомандовал Ромка.
– Давайте присядем вот прямо здесь, под кустами, – предложил Радченко.
Они устроились во дворе заставы под кустами акации. Напротив в конюшне фыркали и ржали кони. Неподалеку на «яме» солдат-шофер сильными струями воды из шланга обмывал запыленный «газик».
«Так вот он какой, „Особый морской“», – подумал полковник Радченко, пристально вглядываясь в каждого.
Их было 22. Таких не похожих друг на друга, таких разных. Белобрысые и черноволосые, длинноногие и длиннорукие, конопатые и курносые, они сидели сейчас такие аккуратные и чистенькие, такие серьезные и сосредоточенные, что можно было подумать: это собрались самые тихие, самые безобидные, самые благоразумные мальчики всей области. Но Радченко-то знал, что это как раз и есть самые отчаянные, самые энергичные и ловкие хлопцы Прибрежного.
Не так– то просто было создать этот отряд. Отчаянных и бесшабашных голов в рыбацком поселке хоть отбавляй. Но здесь, кроме смелости и ловкости, требовалось нечто большее – сообразительность, чувство товарищества, благородство, честность.
В отряд не брали только за то, что у человека в табеле одни пятерки и он умеет вежливо разговаривать со взрослыми.
Здесь не просили, не уговаривали. Нет, тут говорили иначе: «А почему ты хочешь вступить в отряд? Нас пока девять, но все мы верные друзья, крепкие товарищи. Ты можешь быть другом?»
И уж тут не хвалили тебя, если ты был тихим и кротким, если за все свои тринадцать лет ты ни разу не разбил себе нос или коленки, если ты до сих пор боишься темноты и не умеешь лазить по деревьям.
Да, много пришлось потрудиться сначала одному Никифорову, а потом, когда утвердили вожатого, вдвоем с Валентином Суходолей, чтобы сколотить в поселке такой отряд самых любознательных, самых находчивых и самых крепких ребят.
«Особый морской», – усмехнулся полковник.
Когда месяцев восемь назад ему принесли на подпись приказ о создании в Прибрежном отряда ЮДП, он сразу обратил внимание на название: «Особый морской отряд ЮДП».
– Это кто придумал? – спросил у начальника политотдела.
Тот улыбнулся и кивнул на Никифорова и Суходолю.
– Сами ребята, – доложил начальник заставы, – мы, говорят, на морской границе живем, а не на сухопутной. Вот, мол, и будет «морской». А почему «Особый», – добавил лейтенант, – так ведь ребята же, товарищ полковник, особыми быть, чем-то отличаться…
– Пусть лучше в деле отличаются, – даже рассердился тогда Радченко. – Есть положение об отрядах ЮДП, и нечего тут придумывать, – сказал раздраженно (ему было очень некогда). – Дело не в названии, а в работе.
Начальник политотдела с этим согласился, но все же сказал:
– Тут, Юрий Николаевич, есть воспитательный момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47