Она вошла в кухню и увидела, что они открывают банки с супом и тушеными бобами.
– Разве вы не должны были приехать раньше? – весело спросила Элла. – Сейчас поздновато для чая.
– Тогда я выпью побольше джина, – пошутила Фрэнсис, поставив на пол небольшой чемодан.
– Думаю, ма уже в постели. – Элла положила несколько бобов на кусок хлеба с маслом. Фрэнсис при виде этого содрогнулась.
– Да, она в постели. Неважно себя чувствует. Я останусь у вас на неделю. И, пока держу в руках бутылку, налить кому-нибудь джина?
Элла перестала жевать, а Джоанна, которая разогревала суп, повернулась от плиты.
– Мама заболела? – забеспокоилась Элла. – Что случилось? Этот чертов Бен опять вернулся?
Фрэнсис помотала головой.
– Нет. Она просто хочет полежать.
– У них утром была крупная ссора, – мягко вставила Джоанна.
– Я знаю. – Фрэнсис опустилась на стул. – Она сейчас совсем распадается на части. Но он не вернется.
– Она взяла ключ? – спросила Джоанна. Элла снова принялась за бутерброд.
Фрэнсис ответила, что нет.
– Он вернется, – печально проговорила Джоанна.
– Только через мой труп, – заявила Элла, отправляя в рот ложку холодных бобов из банки.
Джоанна отпила из чашки супа и сказала:
– Бедная Розмари. Любить человека, который заставляет тебя разлюбить саму себя.
Элла ответила ей улыбкой.
– Некоторые мужчины обладают такими талантами, – сказала Фрэнсис. Она захватила стакан с джином и, собираясь выйти из кухни, послала девушкам воздушный поцелуй. – Закусите ваши бобы сырными лепешками. Розмари напекла на полк солдат. Я очень боюсь, что теперь мне придется питаться ими целую неделю – она никогда не выкидывает еду.
– Ненавижу сырные лепешки. – Элла содрогнулась от отвращения, как всегда делала в детстве, когда Розмари пыталась заставить ее съесть пастернак, замаскировав его картофельным пюре.
Засмеявшись, Фрэнсис поднялась наверх. Она осторожно заглянула в спальню Розмари, решила, что та заснула, и протянула руку к выключателю ночника.
– Пусть горит, – сказала Розмари, вдруг открыв глаза.
– Я подумала, ты спишь. – Фрэнсис села на край постели. – Уже поздно. Розмари спросила:
– Ты уже что-нибудь сделала?
Фрэнсис кивнула:
– Да. Остались только Дженни и Пат.
– Лучше предупредить их пораньше утром, пока они не успеют выйти из дома.
– Хорошо. Ты сможешь заснуть?
– Да. Надеюсь, просплю целую неделю. – Она взяла Фрэнсис за руку. – Спасибо.
– Это самое меньшее, что я могла сделать. Оставить тебе свет?
– Да, пожалуйста. Не люблю темноту.
Фрэнсис поцеловала ее в щеку и встала.
– На обеих дверях цепочки, – сообщила она.
Розмари кивнула.
– Отлично. Помогает от взломщиков. Так обычно говорит Джонатан. – Она улыбнулась и закрыла глаза. – Разбуди меня в следующее воскресенье.
Фрэнсис отправилась спать.
26
После четырех просмотров у Джоанны должна была состояться премьера. У Эллы начинались репетиции, поэтому после премьеры она собиралась в Глазго. Джо собиралась ехать к ней в воскресенье и провести в Глазго две недели. Фрэнсис жила в Уимблдоне, каждый день ездила на работу и каждый вечер проводила с подругой. Они сидели на кухне, ели больше, чем надо, и разговаривали. Розмари не вылезала из халата, не пользовалась косметикой, у нее отросли волосы и стали заметны темные корни обесцвеченных волос.
– У тебя нарочито непрезентабельный вид, – как-то раз заметила Элла, когда утром принесла Розмари в постель апельсиновый сок.
– Ну и пусть. – Розмари смотрела в окно, за которым ветер и дождь бесчинствовали среди деревьев, быстро терявших листву.
Элла пребывала в растерянности и смущении.
– Это так на нее не похоже. Случилось что-то, о чем она нам не говорит. Никто не укладывается в постель из-за какой-то вонючей ссоры.
Джоанна незаметно ущипнула ее за руку, а Фрэнсис неодобрительно подняла брови.
– Прилагательное выбрано неудачно, – заметила она.
Элла вздохнула.
– С вами мама хоть разговаривает, – сказала она Фрэнсис.
– Детка, собирай вещи и поезжай спокойно. Я останусь здесь, пока она не придет в себя, что случится довольно скоро, – обнадеживающе проговорила Фрэнсис. За несколько дней, которые Фрэнсис провела в доме, они с Эллой стали друзьями.
Постановка Джоанны собрала очень хорошую прессу.
– Это может произвести переворот, – сообщила Джоанна Фрэнсис.
– Это хорошо? Прости мое невежество. Я имею в виду, хорошо для тебя?
Джоанна засмеялась.
– Возможно.
Майкл сумел убедить радио Би-би-си, что Розмари вернется к работе через неделю, а пока поставить замену. Некоему юному диск-жокею пришло в голову пожелать Розмари скорейшего выздоровления в эфире, вслед за этим стали появляться цветы от ее поклонников, которые присылали их через контору Майкла и продюсера передачи.
Это вызвало первое проявление эмоций у Розмари. Она смущенно спросила:
– Считается, что я больна чем?
– Гриппом.
Фрэнсис расставляла цветы в вазы. И тут Розмари в первый раз за неделю засмеялась. Они вдвоем сидели на кухне – Элла уже уехала, а Джоанна пропадала в театре.
– Ненавижу возиться с букетами, – призналась Фрэнсис и тоже засмеялась, – но, если тебя это веселит, готова сделать икебану своим хобби.
– Пожалуйста, не надо. Давай я займусь цветами, а ты приготовишь нам выпить.
Немного позднее, тем же вечером, Фрэнсис спросила, не лучше ли Розмари себя чувствует. Прежде чем ответить, Розмари некоторое время размышляла.
– Я вообще ничего не чувствую. Ощущаю только, что дома я в безопасности.
– Дорогая, рано или поздно, тебе придется выбраться. Например, в следующий четверг тебя ждут на Би-би-си.
Розмари, как улитка, сразу же ушла в себя и дрожащим голосом произнесла:
– Я боюсь.
– Бена Моррисона?
Розмари покачала головой.
– Тогда кого же?
– Не знаю, Фрэнни. Всех. Самой себя. Ты же знаешь, что, если он вернется, я его приму. Мне его не хватает.
Фрэнсис бросила на нее негодующий взгляд.
– Бога ради, Розмари, этот человек хочет тебя уничтожить. Чего именно тебе не хватает? Что ты от него получала? Кроме секса?
Розмари на мгновение закрыла глаза, потом медленно открыла и увидела искаженное гневом лицо подруги.
– Я не могу этого объяснить, ты не поймешь.
– Попробуй.
– Он заставляет меня почувствовать, что он – все, что у меня есть. Все, что у меня может быть. Что быть с ним – большая удача. Я сама ничего не понимаю. Разум говорит мне одно, а тело – совсем другое.
Наступило молчание, потом заговорила Фрэнсис:
– Ты можешь поговорить с одним человеком?
– Ты имеешь в виду психиатра?
– Он просто может дать тебе совет. И он мой друг. – Фрэнсис взяла ее руки в свои. – У тебя явно депрессия. Он может помочь. По крайней мере поставит тебя на ноги.
– Не знаю. Мне не хочется лезть в дебри психоанализа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Разве вы не должны были приехать раньше? – весело спросила Элла. – Сейчас поздновато для чая.
– Тогда я выпью побольше джина, – пошутила Фрэнсис, поставив на пол небольшой чемодан.
– Думаю, ма уже в постели. – Элла положила несколько бобов на кусок хлеба с маслом. Фрэнсис при виде этого содрогнулась.
– Да, она в постели. Неважно себя чувствует. Я останусь у вас на неделю. И, пока держу в руках бутылку, налить кому-нибудь джина?
Элла перестала жевать, а Джоанна, которая разогревала суп, повернулась от плиты.
– Мама заболела? – забеспокоилась Элла. – Что случилось? Этот чертов Бен опять вернулся?
Фрэнсис помотала головой.
– Нет. Она просто хочет полежать.
– У них утром была крупная ссора, – мягко вставила Джоанна.
– Я знаю. – Фрэнсис опустилась на стул. – Она сейчас совсем распадается на части. Но он не вернется.
– Она взяла ключ? – спросила Джоанна. Элла снова принялась за бутерброд.
Фрэнсис ответила, что нет.
– Он вернется, – печально проговорила Джоанна.
– Только через мой труп, – заявила Элла, отправляя в рот ложку холодных бобов из банки.
Джоанна отпила из чашки супа и сказала:
– Бедная Розмари. Любить человека, который заставляет тебя разлюбить саму себя.
Элла ответила ей улыбкой.
– Некоторые мужчины обладают такими талантами, – сказала Фрэнсис. Она захватила стакан с джином и, собираясь выйти из кухни, послала девушкам воздушный поцелуй. – Закусите ваши бобы сырными лепешками. Розмари напекла на полк солдат. Я очень боюсь, что теперь мне придется питаться ими целую неделю – она никогда не выкидывает еду.
– Ненавижу сырные лепешки. – Элла содрогнулась от отвращения, как всегда делала в детстве, когда Розмари пыталась заставить ее съесть пастернак, замаскировав его картофельным пюре.
Засмеявшись, Фрэнсис поднялась наверх. Она осторожно заглянула в спальню Розмари, решила, что та заснула, и протянула руку к выключателю ночника.
– Пусть горит, – сказала Розмари, вдруг открыв глаза.
– Я подумала, ты спишь. – Фрэнсис села на край постели. – Уже поздно. Розмари спросила:
– Ты уже что-нибудь сделала?
Фрэнсис кивнула:
– Да. Остались только Дженни и Пат.
– Лучше предупредить их пораньше утром, пока они не успеют выйти из дома.
– Хорошо. Ты сможешь заснуть?
– Да. Надеюсь, просплю целую неделю. – Она взяла Фрэнсис за руку. – Спасибо.
– Это самое меньшее, что я могла сделать. Оставить тебе свет?
– Да, пожалуйста. Не люблю темноту.
Фрэнсис поцеловала ее в щеку и встала.
– На обеих дверях цепочки, – сообщила она.
Розмари кивнула.
– Отлично. Помогает от взломщиков. Так обычно говорит Джонатан. – Она улыбнулась и закрыла глаза. – Разбуди меня в следующее воскресенье.
Фрэнсис отправилась спать.
26
После четырех просмотров у Джоанны должна была состояться премьера. У Эллы начинались репетиции, поэтому после премьеры она собиралась в Глазго. Джо собиралась ехать к ней в воскресенье и провести в Глазго две недели. Фрэнсис жила в Уимблдоне, каждый день ездила на работу и каждый вечер проводила с подругой. Они сидели на кухне, ели больше, чем надо, и разговаривали. Розмари не вылезала из халата, не пользовалась косметикой, у нее отросли волосы и стали заметны темные корни обесцвеченных волос.
– У тебя нарочито непрезентабельный вид, – как-то раз заметила Элла, когда утром принесла Розмари в постель апельсиновый сок.
– Ну и пусть. – Розмари смотрела в окно, за которым ветер и дождь бесчинствовали среди деревьев, быстро терявших листву.
Элла пребывала в растерянности и смущении.
– Это так на нее не похоже. Случилось что-то, о чем она нам не говорит. Никто не укладывается в постель из-за какой-то вонючей ссоры.
Джоанна незаметно ущипнула ее за руку, а Фрэнсис неодобрительно подняла брови.
– Прилагательное выбрано неудачно, – заметила она.
Элла вздохнула.
– С вами мама хоть разговаривает, – сказала она Фрэнсис.
– Детка, собирай вещи и поезжай спокойно. Я останусь здесь, пока она не придет в себя, что случится довольно скоро, – обнадеживающе проговорила Фрэнсис. За несколько дней, которые Фрэнсис провела в доме, они с Эллой стали друзьями.
Постановка Джоанны собрала очень хорошую прессу.
– Это может произвести переворот, – сообщила Джоанна Фрэнсис.
– Это хорошо? Прости мое невежество. Я имею в виду, хорошо для тебя?
Джоанна засмеялась.
– Возможно.
Майкл сумел убедить радио Би-би-си, что Розмари вернется к работе через неделю, а пока поставить замену. Некоему юному диск-жокею пришло в голову пожелать Розмари скорейшего выздоровления в эфире, вслед за этим стали появляться цветы от ее поклонников, которые присылали их через контору Майкла и продюсера передачи.
Это вызвало первое проявление эмоций у Розмари. Она смущенно спросила:
– Считается, что я больна чем?
– Гриппом.
Фрэнсис расставляла цветы в вазы. И тут Розмари в первый раз за неделю засмеялась. Они вдвоем сидели на кухне – Элла уже уехала, а Джоанна пропадала в театре.
– Ненавижу возиться с букетами, – призналась Фрэнсис и тоже засмеялась, – но, если тебя это веселит, готова сделать икебану своим хобби.
– Пожалуйста, не надо. Давай я займусь цветами, а ты приготовишь нам выпить.
Немного позднее, тем же вечером, Фрэнсис спросила, не лучше ли Розмари себя чувствует. Прежде чем ответить, Розмари некоторое время размышляла.
– Я вообще ничего не чувствую. Ощущаю только, что дома я в безопасности.
– Дорогая, рано или поздно, тебе придется выбраться. Например, в следующий четверг тебя ждут на Би-би-си.
Розмари, как улитка, сразу же ушла в себя и дрожащим голосом произнесла:
– Я боюсь.
– Бена Моррисона?
Розмари покачала головой.
– Тогда кого же?
– Не знаю, Фрэнни. Всех. Самой себя. Ты же знаешь, что, если он вернется, я его приму. Мне его не хватает.
Фрэнсис бросила на нее негодующий взгляд.
– Бога ради, Розмари, этот человек хочет тебя уничтожить. Чего именно тебе не хватает? Что ты от него получала? Кроме секса?
Розмари на мгновение закрыла глаза, потом медленно открыла и увидела искаженное гневом лицо подруги.
– Я не могу этого объяснить, ты не поймешь.
– Попробуй.
– Он заставляет меня почувствовать, что он – все, что у меня есть. Все, что у меня может быть. Что быть с ним – большая удача. Я сама ничего не понимаю. Разум говорит мне одно, а тело – совсем другое.
Наступило молчание, потом заговорила Фрэнсис:
– Ты можешь поговорить с одним человеком?
– Ты имеешь в виду психиатра?
– Он просто может дать тебе совет. И он мой друг. – Фрэнсис взяла ее руки в свои. – У тебя явно депрессия. Он может помочь. По крайней мере поставит тебя на ноги.
– Не знаю. Мне не хочется лезть в дебри психоанализа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90