– О, Хейд…
Она привлекла его к себе, и Тристан тотчас же почувствовал, что от нее действительно исходит жар.
– Хейд, я не мог тебя найти, – прохрипел он.
– Но нашел же… – ответила она с улыбкой.
Тут Хейд взяла его лицо в ладони, и губы их тотчас же слились в поцелуе. Когда же поцелуй прервался, она чуть отстранилась и, заглянув ему в глаза, прошептала:
– Тристан, ты меня нашел и спас.
А в следующий миг он понял, что она принялась стаскивать с него кольчугу. Наконец тяжелая кольчуга с громким плеском упала в воду, и Тристан тотчас же почувствовал странное жжение на груди и плечах, причем жжение исходило из сияющих глаз Хейд – в этом у него не было ни малейшего сомнения. А уже в следующее мгновение он вдруг понял, что больше не может сдерживаться; с лихорадочной поспешностью Тристан начал срывать с себя одежду и бросать ее в ручей, туда же, куда упала кольчуга. Почувствовав, что жжение на груди и плечах усиливается, он машинально наклонился и плеснул на себя холодной водой. Затем, подняв голову, увидел, что Хейд пристально смотрит на него. И во взгляде ее был призыв – Тристан тотчас же это понял. Не в силах противиться ей, он подхватил ее на руки и понес к берегу, к прогалине и попоне, лежавшей у костра. Осторожно уложив, какое-то время стоял над ней, любуясь ее прекрасным телом. Потом, чуть наклонившись, рванул кожаные завязки своих штанов. Влажная кожа не выдержала и лопнула. Тристан тотчас же стащил с себя штаны и отбросил их в сторону. Затем, наклонившись, стал снимать сапоги. Несколько мгновений спустя сапоги полетели куда-то в темноту, и вот он, тоже совершенно обнаженный, выпрямился и взглянул належавшую перед ним девушку.
Хейд уже заметила, как он возбужден, однако нисколько не испугалась, когда Тристан лег с ней рядом. Она смотрела на столь знакомое и дорогое ей лицо и не думала о возможной боли от первой близости. Она не ведала сомнений – думала лишь о будущем. И ни о чем не жалела, вспоминая прошлое. Глядя ему в глаза, она прошептала его имя, – и он тут же привлек ее к себе и принялся покрывать поцелуями ее лицо, шею, груди. Она до боли жаждала его прикосновений и с трудом удержалась от крика, когда его рука оказалась меж ее ног.
«Я должна ему это сказать, должна… – промелькнуло у Хейд. – И надо сказать это сейчас – немедленно».
– Тристан… – пробормотала она задыхаясь. – О, Тристан!
Он приподнялся и заглянул ей в лицо. В свете костра сверкнули его зубы:
– Что, любовь моя?
Хейд судорожно сглотнула и, сделав глубокий вдох, выкрикнула:
– Тристан, я люблю тебя!
И тотчас же все тело ее наполнилось острым наслаждением, граничившим с болью. Она снова и снова выкрикивала имя любимого, она звала своего мужчину, своего воина. А в ушах у нее звучал голос Тристана, говорившего о своей любви.
Внезапно ее пронзила острая боль – словно отрезвляющая струя ледяной воды. Ошеломленная, Хейд распахнула глаза. Но, увидев лицо Тристана в капельках испарины, увидев любовь и нежность в его глазах, она тотчас же забыла о боли и, полностью доверившись ему, устремилась вместе с ним к вершинам блаженства.
Прижимая к себе своего воина, Хейд чувствовала себя по-настоящему счастливой. Целуя его, она шептала ему о своей любви и слышала ответные признания.
Движения Тристана становились все более яростными и неистовыми, и Хейд, изгибаясь всем телом, устремлялась ему навстречу, раз, за разом сливаясь с ним воедино. Наконец, содрогнувшись одновременно, они замерли. И в тот же миг Хейд услышала, как Тристан прошептал:
– Я люблю тебя, Хейд. О, как же я тебя люблю…
Почувствовав, как глаза ее наполняются слезами счастья, Хейд заморгала – и вдруг увидела, как над лесом появилась яркая звезда. И казалось, что звезда эта смотрит на них с Тристаном с ласковой улыбкой и посылает им свое благословение.
Эпилог
Первый день нового 1077 года
Гринли-Мэнор, Англия
Младенец снова заплакал, требуя к себе внимания, и Хейд с вздохом поднялась с постели. Выпуская жену из объятий, Тристан тоже вздохнул – ему ужасно не хотелось отпускать ее от себя.
Приблизившись к колыбели, Хейд улыбнулась. Ласково глядя на рыжеволосую малышку, проговорила:
– Выходит, тебя ни в коем случае нельзя оставлять одну? Да, леди Изабелла?
Девочка в ответ что-то залопотала, и Хейд со смехом подхватила ее на руки, затем быстро прошлепала по холодному полу, чтобы снова устроиться в теплой постели.
Тристан с улыбкой приподнял для них одеяло.
– Конечно, она не хочет оставаться одна. И в этом ее явное сходство с матерью.
Изабелла тут же принялась сосать грудь матери, а та, лукаво взглянув на мужа, проговорила:
– Теперь мы заняты, а тебе следует подумать о своих делах.
Тристан пожал плечами и поцеловал жену в губы.
– Боюсь, что и ты не помнишь обо всех своих делах.
– Гм… – Хейд ненадолго задумалась. – Это ты про Берти, не так ли? Думаешь, она сердится на меня из-за того, что я еще не навестила ее? Ведь они-то с Фаро часто к нам приезжают…
– Нет-нет, не сердится. Она понимает, что тебе требуется время, чтобы собраться с силами и посетить Сикрест. Думаю, что они с Фаро скоро снова к нам приедут. – Тристан улыбнулся и добавил: – Вчера я получил от него весточку. Твоя сестра снова ждет ребенка.
– О, Тристан!.. – в восторге воскликнула Хейд. – Как это замечательно! Теперь у крошки Джейми будет братец или сестрица, и они смогут вместе играть!
Первенец Фаро и Солейберт Джеймс, или Джейми, появился на свет год назад, и в ребенке удивительным образом сочетались, белокурая красота матери и смуглое очарование отца; у малыша были мягкие светло-каштановые кудри и огромные темно-карие глаза.
Все восторгались малышом Джейми, но более всех – леди Эллора, она очень изменилась после рождения первого внука. Вильгельм предоставил Тристану право наказать ее по своему усмотрению, но Хейд, в конце концов, уговорила мужа не изгонять Эллору из ее дома – ведь она и так слишком много страдала в жизни. И это решение оказалось весьма разумным, потому что леди Эллора обожала своего внука, а Фаро и Берти считала хозяевами Сикреста. И она гордилась тем, что муж ее дочери – особа королевской крови.
– Странно, что Фаро решил остаться здесь, – в задумчивости пробормотала Хейд. – Не жалеет ли он, что отказался править в своей стране.
– Я спрашивал его, – ответил Тристан. – Но он заявил, что его дом здесь, рядом с нами и Солейберт. Я думаю, что он слишком долго жил вдали от своего народа. К тому же он не может простить им бунта и убийства своего отца. Слава Богу, что он понял это еще до того, как сел на корабль.
– Фаро – принц! Подумать только! – воскликнула Хейд.
Изабелла снова уснула и теперь тихонько посапывала.
– Неудивительно, что Вильгельм отдал ему Сикрест за то, что он помогал нам в борьбе против Найджела, – заметила Хейд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Она привлекла его к себе, и Тристан тотчас же почувствовал, что от нее действительно исходит жар.
– Хейд, я не мог тебя найти, – прохрипел он.
– Но нашел же… – ответила она с улыбкой.
Тут Хейд взяла его лицо в ладони, и губы их тотчас же слились в поцелуе. Когда же поцелуй прервался, она чуть отстранилась и, заглянув ему в глаза, прошептала:
– Тристан, ты меня нашел и спас.
А в следующий миг он понял, что она принялась стаскивать с него кольчугу. Наконец тяжелая кольчуга с громким плеском упала в воду, и Тристан тотчас же почувствовал странное жжение на груди и плечах, причем жжение исходило из сияющих глаз Хейд – в этом у него не было ни малейшего сомнения. А уже в следующее мгновение он вдруг понял, что больше не может сдерживаться; с лихорадочной поспешностью Тристан начал срывать с себя одежду и бросать ее в ручей, туда же, куда упала кольчуга. Почувствовав, что жжение на груди и плечах усиливается, он машинально наклонился и плеснул на себя холодной водой. Затем, подняв голову, увидел, что Хейд пристально смотрит на него. И во взгляде ее был призыв – Тристан тотчас же это понял. Не в силах противиться ей, он подхватил ее на руки и понес к берегу, к прогалине и попоне, лежавшей у костра. Осторожно уложив, какое-то время стоял над ней, любуясь ее прекрасным телом. Потом, чуть наклонившись, рванул кожаные завязки своих штанов. Влажная кожа не выдержала и лопнула. Тристан тотчас же стащил с себя штаны и отбросил их в сторону. Затем, наклонившись, стал снимать сапоги. Несколько мгновений спустя сапоги полетели куда-то в темноту, и вот он, тоже совершенно обнаженный, выпрямился и взглянул належавшую перед ним девушку.
Хейд уже заметила, как он возбужден, однако нисколько не испугалась, когда Тристан лег с ней рядом. Она смотрела на столь знакомое и дорогое ей лицо и не думала о возможной боли от первой близости. Она не ведала сомнений – думала лишь о будущем. И ни о чем не жалела, вспоминая прошлое. Глядя ему в глаза, она прошептала его имя, – и он тут же привлек ее к себе и принялся покрывать поцелуями ее лицо, шею, груди. Она до боли жаждала его прикосновений и с трудом удержалась от крика, когда его рука оказалась меж ее ног.
«Я должна ему это сказать, должна… – промелькнуло у Хейд. – И надо сказать это сейчас – немедленно».
– Тристан… – пробормотала она задыхаясь. – О, Тристан!
Он приподнялся и заглянул ей в лицо. В свете костра сверкнули его зубы:
– Что, любовь моя?
Хейд судорожно сглотнула и, сделав глубокий вдох, выкрикнула:
– Тристан, я люблю тебя!
И тотчас же все тело ее наполнилось острым наслаждением, граничившим с болью. Она снова и снова выкрикивала имя любимого, она звала своего мужчину, своего воина. А в ушах у нее звучал голос Тристана, говорившего о своей любви.
Внезапно ее пронзила острая боль – словно отрезвляющая струя ледяной воды. Ошеломленная, Хейд распахнула глаза. Но, увидев лицо Тристана в капельках испарины, увидев любовь и нежность в его глазах, она тотчас же забыла о боли и, полностью доверившись ему, устремилась вместе с ним к вершинам блаженства.
Прижимая к себе своего воина, Хейд чувствовала себя по-настоящему счастливой. Целуя его, она шептала ему о своей любви и слышала ответные признания.
Движения Тристана становились все более яростными и неистовыми, и Хейд, изгибаясь всем телом, устремлялась ему навстречу, раз, за разом сливаясь с ним воедино. Наконец, содрогнувшись одновременно, они замерли. И в тот же миг Хейд услышала, как Тристан прошептал:
– Я люблю тебя, Хейд. О, как же я тебя люблю…
Почувствовав, как глаза ее наполняются слезами счастья, Хейд заморгала – и вдруг увидела, как над лесом появилась яркая звезда. И казалось, что звезда эта смотрит на них с Тристаном с ласковой улыбкой и посылает им свое благословение.
Эпилог
Первый день нового 1077 года
Гринли-Мэнор, Англия
Младенец снова заплакал, требуя к себе внимания, и Хейд с вздохом поднялась с постели. Выпуская жену из объятий, Тристан тоже вздохнул – ему ужасно не хотелось отпускать ее от себя.
Приблизившись к колыбели, Хейд улыбнулась. Ласково глядя на рыжеволосую малышку, проговорила:
– Выходит, тебя ни в коем случае нельзя оставлять одну? Да, леди Изабелла?
Девочка в ответ что-то залопотала, и Хейд со смехом подхватила ее на руки, затем быстро прошлепала по холодному полу, чтобы снова устроиться в теплой постели.
Тристан с улыбкой приподнял для них одеяло.
– Конечно, она не хочет оставаться одна. И в этом ее явное сходство с матерью.
Изабелла тут же принялась сосать грудь матери, а та, лукаво взглянув на мужа, проговорила:
– Теперь мы заняты, а тебе следует подумать о своих делах.
Тристан пожал плечами и поцеловал жену в губы.
– Боюсь, что и ты не помнишь обо всех своих делах.
– Гм… – Хейд ненадолго задумалась. – Это ты про Берти, не так ли? Думаешь, она сердится на меня из-за того, что я еще не навестила ее? Ведь они-то с Фаро часто к нам приезжают…
– Нет-нет, не сердится. Она понимает, что тебе требуется время, чтобы собраться с силами и посетить Сикрест. Думаю, что они с Фаро скоро снова к нам приедут. – Тристан улыбнулся и добавил: – Вчера я получил от него весточку. Твоя сестра снова ждет ребенка.
– О, Тристан!.. – в восторге воскликнула Хейд. – Как это замечательно! Теперь у крошки Джейми будет братец или сестрица, и они смогут вместе играть!
Первенец Фаро и Солейберт Джеймс, или Джейми, появился на свет год назад, и в ребенке удивительным образом сочетались, белокурая красота матери и смуглое очарование отца; у малыша были мягкие светло-каштановые кудри и огромные темно-карие глаза.
Все восторгались малышом Джейми, но более всех – леди Эллора, она очень изменилась после рождения первого внука. Вильгельм предоставил Тристану право наказать ее по своему усмотрению, но Хейд, в конце концов, уговорила мужа не изгонять Эллору из ее дома – ведь она и так слишком много страдала в жизни. И это решение оказалось весьма разумным, потому что леди Эллора обожала своего внука, а Фаро и Берти считала хозяевами Сикреста. И она гордилась тем, что муж ее дочери – особа королевской крови.
– Странно, что Фаро решил остаться здесь, – в задумчивости пробормотала Хейд. – Не жалеет ли он, что отказался править в своей стране.
– Я спрашивал его, – ответил Тристан. – Но он заявил, что его дом здесь, рядом с нами и Солейберт. Я думаю, что он слишком долго жил вдали от своего народа. К тому же он не может простить им бунта и убийства своего отца. Слава Богу, что он понял это еще до того, как сел на корабль.
– Фаро – принц! Подумать только! – воскликнула Хейд.
Изабелла снова уснула и теперь тихонько посапывала.
– Неудивительно, что Вильгельм отдал ему Сикрест за то, что он помогал нам в борьбе против Найджела, – заметила Хейд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68