Мы заторопились наружу. Два всадника спрыгнули с седел и опустились перед Уориком на колени; запачканные дорожные костюмы и мрачные лица гонцов говорили, что вести они принесли невеселые.
– Милорд, граф Десмонд мертв! Пятнадцатого февраля граф Вустер отрубил ему голову!
Я ахнула, не веря своим ушам.
– Король утвердил смертный приговор? – с трудом шевеля побелевшими губами, спросил Уорик.
– Нет, нет! Король оставил приговор неподписанным в ящике стояла, который стоит в его спальне, но королева устала ждать. Она украла перстень с королевской печатью, подделала подпись мужа и отправила приговор графу Вустеру, который казнил графа Десмонда без ведома короля, – сказал гонец.
Пока мы переваривали эту страшную новость, второй гонец сообщил еще одну:
– Его двоих сыновей, мальчиков восьми и десяти лет, отправили на плаху вместе с отцом. У одного из малышей был нарыв на шее, и он попросил палача быть осторожнее, потому что ему больно.
Уорик застонал. Нэн ахнула. Архиепископ Джордж перекрестился и зашевелил губами, читая молитву. Меня бросило в дрожь. Графиня Десмонд потеряла не только мужа, но и двоих детей. Я вспомнила, как она хвалила Эдуарда: «Теперь, когда на троне Солнце Йорка, жители Англии и Ирландии наконец узнают, что такое мир и благополучие». Теперь это Солнце закрыла злая черная туча, из которой сыпались зверства.
Я обхватила себя руками, пытаясь справиться с дрожью. Элизабет Вудвилл снова отомстила невинному человеку за проявленное к ней пренебрежение. В отличие от остальных я никогда не верила, что она приворожила Эдуарда с помощью колдовства, в глубине души надеясь, что она добрее, чем кажется, но теперь я столкнулась с чудовищной правдой. За ее красивой внешностью скрывалось зло; так позолоченная гробница хранит зловонные останки разложившейся человеческой плоти. Это создание, державшее в клыках нашего короля, было демоном, изблеванным из самых глубин Ада.
– Узнав о том, что сделала королева, король пришел в ярость, – сказал один из гонцов.
Слишком поздно, слишком поздно! Мы бегом устремились в часовню молиться и оплакивать Десмонда и его несчастную графиню, которой предстояло носить траур по мужу и двум сыновьям, зарезанным на жертвенном алтаре Элизабет Вудвилл.
Беда никогда не приходит одна. Однажды утром, вскоре после возвращения в Уоркуорт, я обнаружила, что Урсулы нигде нет. После долгих поисков я увидела ее рыжую голову в дальней комнате, которой редко пользовались. Она сидела в углу и плакала.
– Урсула, милая, что случилось? – спросила я.
– О-отец… – простонала она.
– Что с ним?
– Е-его посадили в тюрьму… вместе с Т-томасом К-куком! – Урсула снова залилась слезами.
У меня перехватило дыхание. Я осела на пол рядом с Урсулой. Неужели низостям Элизабет не будет конца? Третий суд признал Томаса Кука виновным и наложил на него такой штраф, что бедняга лишился всего. Кроме того, Элизабет Вудвилл вспомнила давно не использовавшийся древний закон и потребовала сверх этой суммы разорительной уплаты «штрафа в пользу королевы». Кук бежал из страны.
– Но твой отец… какое он имеет отношение к Куку?
Урсула покачала головой:
– Никакого… Его посадили в тюрьму за то, что он связан с милордом Уориком.
Я смотрела на нее непонимающим взглядом.
– Миледи Исобел, – шмыгнув носом, сказала Урсула, – говорят, что король подозревает милорда Уорика в государственной измене, но, поскольку милорд слишком могуществен, чтобы посадить его в тюрьму, королева бросает в темницу его сторонников.
Я надолго потерла дар речи, а потом сказала с уверенностью, которой вовсе не чувствовала:
– Милая Урсула, Уорик найдет способ его вызволить.
Но злое поветрие уже охватило всю страну. Все лето 1467 года Уорик должен был провести во Франции, занимаясь делами короля, и мы понимали, что сэру Томасу придется ждать его возвращения. А потом плохие новости посыпались одна за другой. Воспользовавшись отсутствием Уорика, Эдуард устроил пышный рыцарский турнир в честь бастарда; Бургундского, а в конце сентября, не дожидаясь возвращения Уорика, объявил об обручении Мег с Карлом Смелым.
Король Эдуард предпочел Бургундию Франции. Элизабет Вудвилл одержала победу над Уориком. Архиепископ Джордж, канцлер Эдуарда, который должен был открыть сессию парламента, отказался от этого, сказавшись больным. Разгневанный Эдуард прискакал в резиденцию Джорджа, потребовал вернуть ему большую королевскую печать и назначил нового канцлера.
Когда Уорик вернулся и узнал о том, что произошло в его отсутствие, он впал в ярость, перебил в Эрбере все вазы, переломал мебель, сорвал карнизы, швырял кубки, книги и все, что не было прикреплено к стенам. Он знал будущего мужа Мег и презирал его.
– Карл – сумасшедший. Это у него на лбу написано, – говорил он во время посещения Уоркуорта, – Отец, Филипп Добрый, проклял его и с ужасом думал о том, что Бургундия попадет в его руки. Эдуард проклянет тот день, когда он заключил договор с Карлом, потому что это снова подтолкнет Людовика Французского к Маргарите и вызовет у него желание вернуть ее на престол!
Разъяренный Уорик отправился успокаиваться в свою крепость Миддлем, а король Эдуард, боявшийся восстания, на Святки уехал из Виндзора в Ковентри в окружении двухсот лучников.
– Такого количества телохранителей у королей не было со времен ненавистного монарха Ричарда Второго! – кричал Уорик.
Тем не менее перед наступлением нового, 1468 года, ознаменовавшимся жестокой пургой, Уорик ради сохранения приличий и успокоения народа заключил с Эдуардом мир, а весной даже проводил Мег из аббатства Блэкфрайерс в Маргейт, где ждали «Нью Эллен» и тринадцать других кораблей, чтобы отвезти новобрачную и ее эскорт в Бургундию. Но сразу по возвращении в Миддлем он вызвал к себе Джона.
Когда мы отправились из Уоркуорта в Миддлем, стояло солнечное июльское утро. Однако, когда мы приблизились к крепости Уорика, на горизонте собрались зловещие грозовые тучи, низко нависшие над землей. Мы в сопровождении свиты рысью ехали по просторным лугам, зеленым пастбищам, на которых паслись лохматые овцы, по травянистым берегам рек и спускались по крутым лесистым склонам. Ветерок клонил полевые цветы, нежно блеяли барашки, и мир казался безмятежным. Но нас окружала тишина, мы не разговаривали, на душе было тяжело, и мы знали, что ничего хорошего Уорик нам не сообщит.
На базарной площади Миддлема нортумберлендский герольд протрубил в трубу, собрались мрачные горожане и начали следить за тем, как мы поднимаемся на холм. Сгоравшие от нетерпения Уорик, Нэн и архиепископ Джордж встретили нас во дворе; их лица были суровыми. Когда мы поднимались по лестнице к башне, я обратила внимание на странное безмолвие, окутавшее замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Милорд, граф Десмонд мертв! Пятнадцатого февраля граф Вустер отрубил ему голову!
Я ахнула, не веря своим ушам.
– Король утвердил смертный приговор? – с трудом шевеля побелевшими губами, спросил Уорик.
– Нет, нет! Король оставил приговор неподписанным в ящике стояла, который стоит в его спальне, но королева устала ждать. Она украла перстень с королевской печатью, подделала подпись мужа и отправила приговор графу Вустеру, который казнил графа Десмонда без ведома короля, – сказал гонец.
Пока мы переваривали эту страшную новость, второй гонец сообщил еще одну:
– Его двоих сыновей, мальчиков восьми и десяти лет, отправили на плаху вместе с отцом. У одного из малышей был нарыв на шее, и он попросил палача быть осторожнее, потому что ему больно.
Уорик застонал. Нэн ахнула. Архиепископ Джордж перекрестился и зашевелил губами, читая молитву. Меня бросило в дрожь. Графиня Десмонд потеряла не только мужа, но и двоих детей. Я вспомнила, как она хвалила Эдуарда: «Теперь, когда на троне Солнце Йорка, жители Англии и Ирландии наконец узнают, что такое мир и благополучие». Теперь это Солнце закрыла злая черная туча, из которой сыпались зверства.
Я обхватила себя руками, пытаясь справиться с дрожью. Элизабет Вудвилл снова отомстила невинному человеку за проявленное к ней пренебрежение. В отличие от остальных я никогда не верила, что она приворожила Эдуарда с помощью колдовства, в глубине души надеясь, что она добрее, чем кажется, но теперь я столкнулась с чудовищной правдой. За ее красивой внешностью скрывалось зло; так позолоченная гробница хранит зловонные останки разложившейся человеческой плоти. Это создание, державшее в клыках нашего короля, было демоном, изблеванным из самых глубин Ада.
– Узнав о том, что сделала королева, король пришел в ярость, – сказал один из гонцов.
Слишком поздно, слишком поздно! Мы бегом устремились в часовню молиться и оплакивать Десмонда и его несчастную графиню, которой предстояло носить траур по мужу и двум сыновьям, зарезанным на жертвенном алтаре Элизабет Вудвилл.
Беда никогда не приходит одна. Однажды утром, вскоре после возвращения в Уоркуорт, я обнаружила, что Урсулы нигде нет. После долгих поисков я увидела ее рыжую голову в дальней комнате, которой редко пользовались. Она сидела в углу и плакала.
– Урсула, милая, что случилось? – спросила я.
– О-отец… – простонала она.
– Что с ним?
– Е-его посадили в тюрьму… вместе с Т-томасом К-куком! – Урсула снова залилась слезами.
У меня перехватило дыхание. Я осела на пол рядом с Урсулой. Неужели низостям Элизабет не будет конца? Третий суд признал Томаса Кука виновным и наложил на него такой штраф, что бедняга лишился всего. Кроме того, Элизабет Вудвилл вспомнила давно не использовавшийся древний закон и потребовала сверх этой суммы разорительной уплаты «штрафа в пользу королевы». Кук бежал из страны.
– Но твой отец… какое он имеет отношение к Куку?
Урсула покачала головой:
– Никакого… Его посадили в тюрьму за то, что он связан с милордом Уориком.
Я смотрела на нее непонимающим взглядом.
– Миледи Исобел, – шмыгнув носом, сказала Урсула, – говорят, что король подозревает милорда Уорика в государственной измене, но, поскольку милорд слишком могуществен, чтобы посадить его в тюрьму, королева бросает в темницу его сторонников.
Я надолго потерла дар речи, а потом сказала с уверенностью, которой вовсе не чувствовала:
– Милая Урсула, Уорик найдет способ его вызволить.
Но злое поветрие уже охватило всю страну. Все лето 1467 года Уорик должен был провести во Франции, занимаясь делами короля, и мы понимали, что сэру Томасу придется ждать его возвращения. А потом плохие новости посыпались одна за другой. Воспользовавшись отсутствием Уорика, Эдуард устроил пышный рыцарский турнир в честь бастарда; Бургундского, а в конце сентября, не дожидаясь возвращения Уорика, объявил об обручении Мег с Карлом Смелым.
Король Эдуард предпочел Бургундию Франции. Элизабет Вудвилл одержала победу над Уориком. Архиепископ Джордж, канцлер Эдуарда, который должен был открыть сессию парламента, отказался от этого, сказавшись больным. Разгневанный Эдуард прискакал в резиденцию Джорджа, потребовал вернуть ему большую королевскую печать и назначил нового канцлера.
Когда Уорик вернулся и узнал о том, что произошло в его отсутствие, он впал в ярость, перебил в Эрбере все вазы, переломал мебель, сорвал карнизы, швырял кубки, книги и все, что не было прикреплено к стенам. Он знал будущего мужа Мег и презирал его.
– Карл – сумасшедший. Это у него на лбу написано, – говорил он во время посещения Уоркуорта, – Отец, Филипп Добрый, проклял его и с ужасом думал о том, что Бургундия попадет в его руки. Эдуард проклянет тот день, когда он заключил договор с Карлом, потому что это снова подтолкнет Людовика Французского к Маргарите и вызовет у него желание вернуть ее на престол!
Разъяренный Уорик отправился успокаиваться в свою крепость Миддлем, а король Эдуард, боявшийся восстания, на Святки уехал из Виндзора в Ковентри в окружении двухсот лучников.
– Такого количества телохранителей у королей не было со времен ненавистного монарха Ричарда Второго! – кричал Уорик.
Тем не менее перед наступлением нового, 1468 года, ознаменовавшимся жестокой пургой, Уорик ради сохранения приличий и успокоения народа заключил с Эдуардом мир, а весной даже проводил Мег из аббатства Блэкфрайерс в Маргейт, где ждали «Нью Эллен» и тринадцать других кораблей, чтобы отвезти новобрачную и ее эскорт в Бургундию. Но сразу по возвращении в Миддлем он вызвал к себе Джона.
Когда мы отправились из Уоркуорта в Миддлем, стояло солнечное июльское утро. Однако, когда мы приблизились к крепости Уорика, на горизонте собрались зловещие грозовые тучи, низко нависшие над землей. Мы в сопровождении свиты рысью ехали по просторным лугам, зеленым пастбищам, на которых паслись лохматые овцы, по травянистым берегам рек и спускались по крутым лесистым склонам. Ветерок клонил полевые цветы, нежно блеяли барашки, и мир казался безмятежным. Но нас окружала тишина, мы не разговаривали, на душе было тяжело, и мы знали, что ничего хорошего Уорик нам не сообщит.
На базарной площади Миддлема нортумберлендский герольд протрубил в трубу, собрались мрачные горожане и начали следить за тем, как мы поднимаемся на холм. Сгоравшие от нетерпения Уорик, Нэн и архиепископ Джордж встретили нас во дворе; их лица были суровыми. Когда мы поднимались по лестнице к башне, я обратила внимание на странное безмолвие, окутавшее замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105