Бонапарт перевязал руку храброго противника своим личным платком. В 1799 году над войнами еще витал дух рыцарства.
А в общем после прорыва линий обороны началась очередная резня. Более двух тысяч мусульманских воинов полегло на недавно захваченную ими землю, и вдвое больше утонуло, пытаясь добраться вплавь до своих кораблей. Отряды в форте на берегу залива упорно держали оборону, но усиленный обстрел вынудил их сдаться. Потеряв около тысячи солдат, три четверти из которых составляли раненые, Бонапарт разбил очередную оттоманскую армию. Именно в такой триумфальной победе он нуждался после неудачной осады Акры. Одному из своих сослуживцев он сообщил, что «редко видел такие превосходные сражения», а для парижской Директории описывал его как «одно из самых ужасных». Оба описания были справедливы. Пролитая кровь воодушевила его.
Итак, прибыв в Розетту, мы с Астизой оказались между двух огней: позади расположился возбужденный французский лагерь, а впереди победоносная французская армия грабила наших бывших союзников, погибших на поле брани. Прямо из челюстей крокодила я попал в военное окружение.
– Итан, как ты думаешь, что нам лучше сделать?
Любому мужчине, по-моему, лестно, когда женщины спрашивают об этом, находясь в центре военной операции, но я не возражал бы, чтобы иногда они выдвигали и свои собственные идеи.
– Хорошо бы, я думаю, продолжать бегство. Только неизвестно, в какую сторону лучше бежать.
Тогда она смело внесла предложение.
– Помнишь оазис Сива, где Александра Великого провозгласили сыном Зевса и Амона? Наполеон пока не завоевал его. Давай отправимся туда.
– Но ведь до него сотня миль по безводным пескам! – не в силах скрыть отчаяния, воскликнул я.
– Ну да, поэтому лучше побыстрей отправиться в путь.
Мы оба могли проститься с жизнью, превратившись в мумии, обезвоженные и высушенные жарой, но куда еще могли мы пойти? Теперь Силано наверняка убьет нас. И Наполеон тоже.
– Хотелось бы мне, чтобы украденный нами осел с ошалевшими от стрельбы глазами не выглядел таким тощим, – заметил я. – Будь у нас побольше времени, я присмотрел бы нам более крепкую животину.
Неважно. У подножия дюны нас поджидал французский патруль.
Как и следовало ожидать, Наполеон в тот вечер пребывал в хорошем расположении духа. Ничто так не успокаивало его, как победы. Во Францию будут посланы сводки с красочным и подробным описанием очередного триумфа Бонапарта. Захваченные знамена уже подготовили к отправке в Париж для демонстрации новых завоеваний молодой республики. К тому же я, раздражающий его комар, сидел, надежно связанный веревками, вытянув пожеванную алчным крокодилом ногу; моей любимой тоже скрутили руки, винтовку опять отобрали, а осла отправили обратно законному владельцу.
– Я лишь старался спасти вас от черной магии, генерал, – без особого вдохновения попытался оправдаться я.
Он раскупорил бутылку бордо из своих личных запасов, присланных братом из Франции.
– Ах: вот как, теперь уже от черной магии? И в этом вам помогала ваша коварная красотка?
– Силано стремится вызвать дьявольские силы, чтобы ввести вас в заблуждение.
– А вы, Гейдж, значит, взорвали половину моего форта по наущению Господа.
Он сделал глоток.
В его трактовке это звучало угрожающе.
– Если вы, генерал, имеете в виду ночную перестрелку, так то была просто вражеская диверсия.
Возможно, мне следовало вести себя более дерзко и вызывающе, но я пытался спасти наши жизни.
Прибывший вскоре граф Силано, увидев меня, так изумился, будто я воскрес на третий день после погребения.
– Ох, месье, как же я устал от попыток убить вас, – заявил он.
– Я тоже устал от этого, – ответил я, улыбнувшись им обоим.
– Вы уничтожили верхнюю часть камня, – сказал Бонапарт. – Не она ли давала ключ к переводу древней книги?
К счастью, им не пришло в голову раздеть Астизу.
– Да, генерал.
– А что именно могла сообщить нам эта книга?
– Магические знания, – сказал Силано.
– Неужели магия все-таки существует?
– Мы могли бы овладеть ею. Магия является лишь высшим достижением науки. Магия и могущество бессмертия.
– Бессмертие! – Бонапарт рассмеялся. – Бегство от неизбежной судьбы! Но я видел слишком много смертей, поэтому уже обеспечил себе бессмертие. После нас остаются лишь воспоминания.
– Мы думаем, что эта книга позволила бы вам достичь бессмертия в более реальном смысле, – сказал граф. – Вам и вашим ближайшим сподвижникам.
– Таким, как вы? – Он отбросил опустевшую бутылку. – Так значит, у вас тоже есть стимул, мой друг! – Наполеон повернулся ко мне. – Досадно, что вы уничтожили часть камня, Гейдж, но Силано уже расшифровал некоторые знаки. Надеюсь, он разгадает и смысл остальных. А оставшиеся три четверти камня позволят ученым сосредоточиться на расшифровке иероглифов. В зависимости от того, кто в конечном итоге победит здесь, в Египте, эта плита окажется в музее либо Парижа, либо Лондона. Толпы посетителей будут глазеть на нее, даже не подозревая о пропавшей по вашей вине четверти текста.
– Я могу быть поблизости, чтобы рассказать им.
– Боюсь, вас ждет иной удел. – Наполеон взял кожаную папку и извлек оттуда пачку старых газет. – Смит прислал мне их в качестве подарка, когда я позволил туркам забрать своих раненых. Похоже, пока мы тут завоевывали славу в Египте, события в Европе вышли из-под контроля. Франции вновь грозит опасность.
Именно в тот момент я убедился, что Бонапарт отказался от прежней цели завоевания Азии, предпочтя ей новую – возвращение в Париж. Он завоевал все, что смог, а мы нашли то, что ему больше всего хотелось найти. Могущество, в том или ином смысле.
– С марта Франция находится в состоянии войны с Австрией, и к тому же нас вытеснили из Германии и Италии. Пока мы осаждали Акру, в Индии погиб Типу Султан. Директория пребывает в растерянности, а мой брат Люсьен пытается провести реформы в слабоумном парижском собрании. Британский флот в ближайшее время ослабит блокаду, чтобы пополнить запасы на Кипре. Вот тогда-то я и отправлюсь обратно, чтобы навести порядок во Франции. Долг прежде всего.
Его слова показались мне наглой ложью для прикрытия позорного бегства.
– Долг? Какой же долг призывает вас бросить вашу армию?
– Подготовка к ее достойному возвращению. Клебер, кстати, мечтал о командовании с тех пор, как мы высадились здесь. Теперь ему представится такая возможность. Моя депеша удивит его. Между тем сам я сильно рискую, ведь мне надо будет как-то избежать столкновения с британским флотом.
Да уж, силен риск! Рискует остающаяся в Египте непризнанная армия. Этот пройдошливый политик бросал своих верных воинов ради интриг в Париже! И тем не менее, по правде говоря, я восхищался такой хитростью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
А в общем после прорыва линий обороны началась очередная резня. Более двух тысяч мусульманских воинов полегло на недавно захваченную ими землю, и вдвое больше утонуло, пытаясь добраться вплавь до своих кораблей. Отряды в форте на берегу залива упорно держали оборону, но усиленный обстрел вынудил их сдаться. Потеряв около тысячи солдат, три четверти из которых составляли раненые, Бонапарт разбил очередную оттоманскую армию. Именно в такой триумфальной победе он нуждался после неудачной осады Акры. Одному из своих сослуживцев он сообщил, что «редко видел такие превосходные сражения», а для парижской Директории описывал его как «одно из самых ужасных». Оба описания были справедливы. Пролитая кровь воодушевила его.
Итак, прибыв в Розетту, мы с Астизой оказались между двух огней: позади расположился возбужденный французский лагерь, а впереди победоносная французская армия грабила наших бывших союзников, погибших на поле брани. Прямо из челюстей крокодила я попал в военное окружение.
– Итан, как ты думаешь, что нам лучше сделать?
Любому мужчине, по-моему, лестно, когда женщины спрашивают об этом, находясь в центре военной операции, но я не возражал бы, чтобы иногда они выдвигали и свои собственные идеи.
– Хорошо бы, я думаю, продолжать бегство. Только неизвестно, в какую сторону лучше бежать.
Тогда она смело внесла предложение.
– Помнишь оазис Сива, где Александра Великого провозгласили сыном Зевса и Амона? Наполеон пока не завоевал его. Давай отправимся туда.
– Но ведь до него сотня миль по безводным пескам! – не в силах скрыть отчаяния, воскликнул я.
– Ну да, поэтому лучше побыстрей отправиться в путь.
Мы оба могли проститься с жизнью, превратившись в мумии, обезвоженные и высушенные жарой, но куда еще могли мы пойти? Теперь Силано наверняка убьет нас. И Наполеон тоже.
– Хотелось бы мне, чтобы украденный нами осел с ошалевшими от стрельбы глазами не выглядел таким тощим, – заметил я. – Будь у нас побольше времени, я присмотрел бы нам более крепкую животину.
Неважно. У подножия дюны нас поджидал французский патруль.
Как и следовало ожидать, Наполеон в тот вечер пребывал в хорошем расположении духа. Ничто так не успокаивало его, как победы. Во Францию будут посланы сводки с красочным и подробным описанием очередного триумфа Бонапарта. Захваченные знамена уже подготовили к отправке в Париж для демонстрации новых завоеваний молодой республики. К тому же я, раздражающий его комар, сидел, надежно связанный веревками, вытянув пожеванную алчным крокодилом ногу; моей любимой тоже скрутили руки, винтовку опять отобрали, а осла отправили обратно законному владельцу.
– Я лишь старался спасти вас от черной магии, генерал, – без особого вдохновения попытался оправдаться я.
Он раскупорил бутылку бордо из своих личных запасов, присланных братом из Франции.
– Ах: вот как, теперь уже от черной магии? И в этом вам помогала ваша коварная красотка?
– Силано стремится вызвать дьявольские силы, чтобы ввести вас в заблуждение.
– А вы, Гейдж, значит, взорвали половину моего форта по наущению Господа.
Он сделал глоток.
В его трактовке это звучало угрожающе.
– Если вы, генерал, имеете в виду ночную перестрелку, так то была просто вражеская диверсия.
Возможно, мне следовало вести себя более дерзко и вызывающе, но я пытался спасти наши жизни.
Прибывший вскоре граф Силано, увидев меня, так изумился, будто я воскрес на третий день после погребения.
– Ох, месье, как же я устал от попыток убить вас, – заявил он.
– Я тоже устал от этого, – ответил я, улыбнувшись им обоим.
– Вы уничтожили верхнюю часть камня, – сказал Бонапарт. – Не она ли давала ключ к переводу древней книги?
К счастью, им не пришло в голову раздеть Астизу.
– Да, генерал.
– А что именно могла сообщить нам эта книга?
– Магические знания, – сказал Силано.
– Неужели магия все-таки существует?
– Мы могли бы овладеть ею. Магия является лишь высшим достижением науки. Магия и могущество бессмертия.
– Бессмертие! – Бонапарт рассмеялся. – Бегство от неизбежной судьбы! Но я видел слишком много смертей, поэтому уже обеспечил себе бессмертие. После нас остаются лишь воспоминания.
– Мы думаем, что эта книга позволила бы вам достичь бессмертия в более реальном смысле, – сказал граф. – Вам и вашим ближайшим сподвижникам.
– Таким, как вы? – Он отбросил опустевшую бутылку. – Так значит, у вас тоже есть стимул, мой друг! – Наполеон повернулся ко мне. – Досадно, что вы уничтожили часть камня, Гейдж, но Силано уже расшифровал некоторые знаки. Надеюсь, он разгадает и смысл остальных. А оставшиеся три четверти камня позволят ученым сосредоточиться на расшифровке иероглифов. В зависимости от того, кто в конечном итоге победит здесь, в Египте, эта плита окажется в музее либо Парижа, либо Лондона. Толпы посетителей будут глазеть на нее, даже не подозревая о пропавшей по вашей вине четверти текста.
– Я могу быть поблизости, чтобы рассказать им.
– Боюсь, вас ждет иной удел. – Наполеон взял кожаную папку и извлек оттуда пачку старых газет. – Смит прислал мне их в качестве подарка, когда я позволил туркам забрать своих раненых. Похоже, пока мы тут завоевывали славу в Египте, события в Европе вышли из-под контроля. Франции вновь грозит опасность.
Именно в тот момент я убедился, что Бонапарт отказался от прежней цели завоевания Азии, предпочтя ей новую – возвращение в Париж. Он завоевал все, что смог, а мы нашли то, что ему больше всего хотелось найти. Могущество, в том или ином смысле.
– С марта Франция находится в состоянии войны с Австрией, и к тому же нас вытеснили из Германии и Италии. Пока мы осаждали Акру, в Индии погиб Типу Султан. Директория пребывает в растерянности, а мой брат Люсьен пытается провести реформы в слабоумном парижском собрании. Британский флот в ближайшее время ослабит блокаду, чтобы пополнить запасы на Кипре. Вот тогда-то я и отправлюсь обратно, чтобы навести порядок во Франции. Долг прежде всего.
Его слова показались мне наглой ложью для прикрытия позорного бегства.
– Долг? Какой же долг призывает вас бросить вашу армию?
– Подготовка к ее достойному возвращению. Клебер, кстати, мечтал о командовании с тех пор, как мы высадились здесь. Теперь ему представится такая возможность. Моя депеша удивит его. Между тем сам я сильно рискую, ведь мне надо будет как-то избежать столкновения с британским флотом.
Да уж, силен риск! Рискует остающаяся в Египте непризнанная армия. Этот пройдошливый политик бросал своих верных воинов ради интриг в Париже! И тем не менее, по правде говоря, я восхищался такой хитростью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112