– Да, к сожалению, мы этим страдаем, – кивнула она.
На минуту воцарилось молчание, и я пытался понять, не нарушаем ли мы какие-то нормы поведения или моральные установки, просто находясь в одной комнате в отсутствие Эрни.
Луиза первой прервала тишину.
– Мы ведь… то есть ты ведь…
– Не сержусь ли я на тебя?
– Да. Ты ведь не сердишься на меня?
– Нет-нет, что ты, конечно, нет, – я широко улыбнулся в подтверждение собственной искренности. По крайней мере, я надеялся, что она примет мои слова за чистую монету.
– Спасибо. Может быть, ты хочешь…
– Нет. Это только ваше дело. Я имею в виду твой развод с Эрни. Я здесь ни при чем.
Казалось, Луизу удовлетворил мой ответ, и отсутствие негатива с моей стороны послужило сигналом к дальнейшему проникновению в наш кабинет. Через минуту она уже уселась на диван, поерзала и вдруг засунула себе руку под ягодицы, словно собиралась почесать их, хотя дамам такое поведение определенно не свойственно, и выудила ночную маску, обеспечивающую спящему комфортную темноту.
– Похоже, это маска Эрни.
– Похоже, да.
– Он что… Он здесь ночует?
– Ну, раз или два в месяц. Когда задерживается на работе допоздна.
Этот разговор мог бы продолжаться вечность. Луиза сидела бы на диване, а я – на краешке стола, и мы говорили бы об Эрни, или, скорее, молчали бы о нем несколько дней, тренируя те участки мозга, которые отвечают за пустую светскую болтовню. Но мне еще нужно было быстренько перекусить и заняться бумажной работой, так что я выдал стандартный вопрос, от которого посетители либо поспешно заходят внутрь, либо так же поспешно уходят прочь.
– Луиза, чем я могу тебе помочь?
Из уголка ее левого глаза потек ручеек слез, заполняя узенькую полоску, где настоящая чешуйчатая кожа соприкасалась с полистироловой маской. Если бы я не знал Луизу так хорошо – мы знакомы уже восемь, нет, девять лет – то решил бы, что она по-настоящему плачет. Возможно, из-за того, что она расстроена, или же по той причине, которая привела ее ко мне, или из-за их с Эрни отношений. Но Луиза – одна из тех несчастных особей динозавров, у которых до сих пор слезные железы вырабатывают больше слез, чем требуется, хотя остальные наши сородичи за миллионы лет эволюции избавились от этого дефекта. Это всего лишь иллюстрация к известному выражению «крокодиловы слезы», практически в буквальном смысле, за годы нашего знакомства я столько раз протягивал этой женщине носовой платок, и могу распознать, что это вовсе не проявление печали, а просто соленая водичка.
– Прости, – сказала Луиза, промокая салфеточкой уголок глаза. – Иногда я такая рёва.
– Знаю. Ты хочешь дождаться Эрни? Он должен вернуться…
– Нет, – резко сказала она. – Я бы предпочла поговорить с тобой наедине. Только ты и я. А потом ты передал бы Эрни содержание нашей беседы, хорошо?
Я кивнул и уселся за стол, пытаясь собрать все бумаги в некое подобие стопки.
– Начни с самого начала, Луиза. Это лучший совет, который я могу тебе дать.
Луиза сделала глубокий вдох, плечи быстро поднялись, а затем опустились обратно. Теперь она была готова изложить суть дела.
– Вчера вечером кто-то вломился в наш дом.
Ага, а то я не знаю. Потребовалось особое усилие и тактика, которую с успехом применяют сержанты-инструкторы, чтобы убедить мышцы лица сохранять нейтральное положение.
– Мне очень жаль, – сказал я совершенно спокойно. – Взломщики что-нибудь украли?
Луиза покачала головой.
– Насколько я понимаю, нет. Они раскурочили охранную сигнализацию, обшарили нашу спальню и оставили после себя ужасный беспорядок на кухне.
Вообще-то я думал, что на кухне после меня было относительно чисто, если не считать бараньей ноги, забытой на столе, но я всегда был чуть более неряшливым, чем мои сородичи.
– Вас, значит, не было дома.
– Слава Богу, не было. Не могу даже представить, что эти чудовища сделали бы с нами.
– Да в мире полно всяких отморозков, – сказал я, кивая в надежде, что это будет расценено как смирение, как-никак, мне ведь тоже приходится жить в этом страшном мире. – Вы вызвали полицию?
– Разумеется, – сказала она, и у меня все внутри оборвалось. – Но они не нашли ничего полезного. Это были динозавры, как мы думаем, по-видимому, их маски не оставляют отчетливых отпечатков.
– Понятно. Но чем же мы можем тебе помочь? Ты хочешь, чтобы мы взглянули на ваш дом, попробовали учуять какие-то запахи и понять, не сможем ли мы выяснить, кто это сделал?
– Мне кажется, мы и так знаем, кто это сделал, – сказала Луиза, и мне вдруг подумалось, что идея иметь в офисе дефибриллятор не была такой уж плохой. А что если цель ее визита и разговора с глазу на глаз – припереть меня к стенке и заставить признаться в преступлении? Обычно я не испытываю угрызений совести по поводу взломов, несанкционированных проникновений, «одалживаний» улик и прочих противозаконных деяний, с которыми я познакомился благодаря Эрни, но в данном случае меня бесило, что я предал нашу с Луизой дружбу, пусть и прошлую.
– И как же вы узнали? – спросил я, невольно отодвигаясь от стола. – Если полиция ничего не нашла…
Луиза помрачнела и посмотрела мне прямо в глаза.
– Я знаю, потому что… Просто знаю и все.
Я выдержал этот взгляд, не дрогнув. Что ж, будем играть до конца.
– Почему бы тебе не сказать мне? – предложил я в надежде, что она сделает обратное – вскочит и уйдет из офиса. – Скажи мне, кто же влез в ваш дом.
– Прогрессисты, – ответила Луиза, и моя кровь снова побежала по жилам.
– Прогрессисты?
– Ну… это секта. Как я понимаю, культ.
– Зато я не понимаю. Что еще за культ?
– Толком не знаю. Все члены этой организации – динозавры. Это культ динозавров.
– А зачем им было лезть в твой дом?
– Может, за деньгами?
– Но ведь воры не взяли денег!
– Потому что я не храню их дома. Вероятно, поэтому в доме такой разгром.
– Но зачем им вламываться именно в твой дом? Почему они не проникли ко мне? Или к Эрни?
– Потому что я их знаю. Вернее они меня знают. Руперт – один из них. Он – прогрессист.
– Твой брат? Луиза кивнула.
– Уже около двух лет. Я никому не рассказывала, когда он во все это втянулся, частично из-за того, что сама боялась, но… Честно говоря, я надеялась, что у него это пройдет.
– Типа переходного этапа?
– Да. У него уже столько было этих этапов. Помнишь, как он учился управлять дельтапланом?
Я не смог сдержать смех и был рад, что и Луиза засмеялась тоже.
– Разумеется, помню. А еще прыжки с «тарзанки», путешествие в Индию, вступление в «Корпус мира», спелеология. Руперт – хороший парень, но он не совсем знает, чего хочет от жизни.
– Пару лет назад он начал распродавать все, что у него осталось – велосипед, его долю в мамином доме. Он и у меня просил денег, но не говорил зачем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95