– Мари шагнула к мужу. – Вспомни то, что я тебе уже говорила. Почему я все это делаю? Потому что это все, что у меня еще есть.
В комнате повисла напряженная тишина. Мари пристально взглянула на Тристана, и он отвел взгляд. Шевалье подошел к столу и взял одну из карточек.
– Хорошо. Вот эта. Завтра.
Мари выхватила карточку у него из рук:
– Ты поедешь с нами? – уточнила она, взглянув на приглашение.
– Да. Достаточно моего слова или мне поклясться на Библии?
– Я считаю своего супруга человеком чести, так что твоего слова достаточно, – она сложила остальные карточки и положила их на каминную полку. – Я рада, что ты изменил свое решение, – добавила Мари, примирительно улыбнувшись мужу.
Но одной его фразы хватило, чтобы стереть улыбку с ее лица:
– И надеюсь, что не пожалею об этом.
Мари воспользовалась приглашением, чтобы где только можно говорить о достоинствах вин с виноградников де Рассаков. Трой просветил ее относительно того, что касалось вин, которые хранились в подвалах «Мимозы». Мужчины слушали новую хозяйку поместья с заметным воодушевлением, и во внутреннем кармане жюстакора Тристана уже лежала целая стопка заказов.
Мари предпочла не дразнить мужа своим очевидным триумфом. Она заметила, что он все время наблюдал за ней, и не нашел ничего, к чему смог бы придраться.
Кроме того, за ужином они сидели рядом, и молодая женщина пользовалась любой возможностью, чтобы, как будто нечаянно, коснуться его или что-нибудь ему прошептать. Мари без всякого стеснения кокетничала с ним на глазах у присутствующих, и, как примерный супруг, Тристан ничего не мог с этим поделать. Ему приходилось подыгрывать.
Разумеется, когда они выходили из экипажа в «Мимозе», с его губ не слетело ни единой похвалы. Мари направилась в свои комнаты. Несмотря на его упорное молчание во время поездки, она чувствовала себя окрыленной.
Молодая женщина велела Фанетте не дожидаться ее, сама скинула платье и легла на прохладные простыни. Было ли тому причиной произошедшее за ужином или нет, но этой ночью ей в первый раз за все время пребывания в «Мимозе» приснился сон.
Они с Тристаном находились в снятой ею комнате у мадам Дессан. Шевалье держал ее в объятиях, и она слышала его сдавленный от страсти голос:
– Никогда еще женщина не доставляла мне такого удовольствия, Мари Кальер. Вы просто созданы для любви.
Его руки гладили ее тело, обнаженное, как и его. Вместо того чтобы позволить ей заключить себя в цепи, он поднял ее на руки и понес к возвышению, на котором стояла кровать. Тристан положил ее на ложе и завел ей руки за голову, покрывая при этом поцелуями. Потом она почувствовала, как он проникает в нее, и застонала. Он все еще держал ее руки за головой. Мари попыталась повернуться, но его хватка осталась крепкой. Она извивалась в его объятиях, пока не достигла экстаза. Она так громко закричала от страсти, что проснулась. Ночная рубашка прилипла к потному телу, сердце бешено колотилось.
Мари огляделась, сначала не желая верить, что это был всего лишь сон и рядом никого нет. Тяжело дыша, она попыталась успокоиться. Никогда еще ей не снились эротические сны, и никогда она не достигала вершины наслаждения, если к ней не прикасался кто-то или она не ласкала себя сама. Фантазии молодой женщины, должно быть, стали неким ответом на болезненную реальность. Или ее сознание слишком явно было занято Тристаном де Рассаком?
Мари повернулась на бок и поджала ноги. Странно, но от этого сна на не ощутила умиротворения. Тело ее было напряжено и (она хмурила лоб, но именно это выражение лучше всего подходило к ее ощущениям) обмануто. Молодая женщина снова закрыла глаза, надеясь, что такие сны в будущем минуют ее.
Она ошиблась. Мари все чаще снились эротические сны о встречах с Тристаном, и после них она чувствовала себя все более неудовлетворенной. Неделями женщина пыталась выправить положение, а ее настроение продолжало ухудшаться. Прежде всего потому, что муж избегал всяких попыток сблизиться и лишь в присутствии других изображал заботливого, счастливого супруга. И даже это обстоятельство было продиктовано только тем, что он понимал: его присутствие вместе с Мари на званых вечерах у соседей способствует продаже вина.
Едва они оставались наедине, будь то в экипаже или в «Мимозе», Тристан держался с ней хотя и вежливо, но отстраненно.
Мари попыталась закрывать на это глаза, что ей удавалось все хуже. Она становилась раздраженной, срывала досаду на Фанетте, кухарке или остальной прислуге. И лишь когда Трой воззвал к ее совести, она начала задумываться о своем поведении и искать выход.
В один из следующих вечеров, на который они не приняли приглашения, оставшись в «Мимозе», Мари приступила к делу. Молодая женщина разделась у себя в комнате, накинула голубой шелковый пеньюар и скользнула в комнату Тристана. Он еще сидел с Троем в каминной за счетами, поэтому у нее оставалось достаточно времени для того, чтобы подготовить совершенно особенный сюрприз.
Она сбросила пеньюар рядом с его кроватью и ничком легла на прохладные полотняные простыни. Мари разбросала волосы по обнаженным плечам, опустила подбородок на скрещенные руки и стала ждать. Тристан должен был прийти, это лишь вопрос времени. По ее телу уже бежали мурашки от предвкушения. Однажды это уже сработало, почему бы не повторить…
Молодая женщина услышала, как отворяется дверь, и глубоко вздохнула. Все ее чувства были обострены до предела. Шаги приближались к постели. В полном самообладании, которым ей пришлось вооружиться, Мари запретила себе оборачиваться. Она слышала, как что-то падает на пол. Пальцы провели по ее плечам, вдоль позвоночника. Трепет пробежал по телу Мари. Получилось! Надо было раньше додуматься до этой простой мысли.
Волосы с ее шеи были откинуты в сторону, и горячие влажные губы прижались к коже. «Да, да, да», – беззвучно кричала Мари. Это было однозначно лучше, чем все грезы, которые когда-либо посещали ее.
Она вздохнула, полная желания. Ее отвыкшая от ласк кожа жаждала его прикосновений. Ей хотелось большего. От страсти она чувствовала себя слабой.
Мари ждала, что он снова коснется ее и наконец проникнет. Вместо этого рядом с ней спружинил матрац. Она медленно повернула голову и увидела, что Тристан просто лежит рядом. Он был одет, а на его лице застыл немой укор.
– Мари, ты все еще не поумнела? Мог ведь войти кто-нибудь из слуг или Трой.
– Но это ведь не они, – упрямо ответила Мари. – Кроме того, никто из них не додумался бы сделать то, что ты проделал в Версале.
Он подпер голову рукой:
– Значит, все это – для меня?
Мари легла на бок и соблазнительным жестом отвела волосы. Как и ожидалось, взгляд его скользнул по ее груди, бедрам и ногам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
В комнате повисла напряженная тишина. Мари пристально взглянула на Тристана, и он отвел взгляд. Шевалье подошел к столу и взял одну из карточек.
– Хорошо. Вот эта. Завтра.
Мари выхватила карточку у него из рук:
– Ты поедешь с нами? – уточнила она, взглянув на приглашение.
– Да. Достаточно моего слова или мне поклясться на Библии?
– Я считаю своего супруга человеком чести, так что твоего слова достаточно, – она сложила остальные карточки и положила их на каминную полку. – Я рада, что ты изменил свое решение, – добавила Мари, примирительно улыбнувшись мужу.
Но одной его фразы хватило, чтобы стереть улыбку с ее лица:
– И надеюсь, что не пожалею об этом.
Мари воспользовалась приглашением, чтобы где только можно говорить о достоинствах вин с виноградников де Рассаков. Трой просветил ее относительно того, что касалось вин, которые хранились в подвалах «Мимозы». Мужчины слушали новую хозяйку поместья с заметным воодушевлением, и во внутреннем кармане жюстакора Тристана уже лежала целая стопка заказов.
Мари предпочла не дразнить мужа своим очевидным триумфом. Она заметила, что он все время наблюдал за ней, и не нашел ничего, к чему смог бы придраться.
Кроме того, за ужином они сидели рядом, и молодая женщина пользовалась любой возможностью, чтобы, как будто нечаянно, коснуться его или что-нибудь ему прошептать. Мари без всякого стеснения кокетничала с ним на глазах у присутствующих, и, как примерный супруг, Тристан ничего не мог с этим поделать. Ему приходилось подыгрывать.
Разумеется, когда они выходили из экипажа в «Мимозе», с его губ не слетело ни единой похвалы. Мари направилась в свои комнаты. Несмотря на его упорное молчание во время поездки, она чувствовала себя окрыленной.
Молодая женщина велела Фанетте не дожидаться ее, сама скинула платье и легла на прохладные простыни. Было ли тому причиной произошедшее за ужином или нет, но этой ночью ей в первый раз за все время пребывания в «Мимозе» приснился сон.
Они с Тристаном находились в снятой ею комнате у мадам Дессан. Шевалье держал ее в объятиях, и она слышала его сдавленный от страсти голос:
– Никогда еще женщина не доставляла мне такого удовольствия, Мари Кальер. Вы просто созданы для любви.
Его руки гладили ее тело, обнаженное, как и его. Вместо того чтобы позволить ей заключить себя в цепи, он поднял ее на руки и понес к возвышению, на котором стояла кровать. Тристан положил ее на ложе и завел ей руки за голову, покрывая при этом поцелуями. Потом она почувствовала, как он проникает в нее, и застонала. Он все еще держал ее руки за головой. Мари попыталась повернуться, но его хватка осталась крепкой. Она извивалась в его объятиях, пока не достигла экстаза. Она так громко закричала от страсти, что проснулась. Ночная рубашка прилипла к потному телу, сердце бешено колотилось.
Мари огляделась, сначала не желая верить, что это был всего лишь сон и рядом никого нет. Тяжело дыша, она попыталась успокоиться. Никогда еще ей не снились эротические сны, и никогда она не достигала вершины наслаждения, если к ней не прикасался кто-то или она не ласкала себя сама. Фантазии молодой женщины, должно быть, стали неким ответом на болезненную реальность. Или ее сознание слишком явно было занято Тристаном де Рассаком?
Мари повернулась на бок и поджала ноги. Странно, но от этого сна на не ощутила умиротворения. Тело ее было напряжено и (она хмурила лоб, но именно это выражение лучше всего подходило к ее ощущениям) обмануто. Молодая женщина снова закрыла глаза, надеясь, что такие сны в будущем минуют ее.
Она ошиблась. Мари все чаще снились эротические сны о встречах с Тристаном, и после них она чувствовала себя все более неудовлетворенной. Неделями женщина пыталась выправить положение, а ее настроение продолжало ухудшаться. Прежде всего потому, что муж избегал всяких попыток сблизиться и лишь в присутствии других изображал заботливого, счастливого супруга. И даже это обстоятельство было продиктовано только тем, что он понимал: его присутствие вместе с Мари на званых вечерах у соседей способствует продаже вина.
Едва они оставались наедине, будь то в экипаже или в «Мимозе», Тристан держался с ней хотя и вежливо, но отстраненно.
Мари попыталась закрывать на это глаза, что ей удавалось все хуже. Она становилась раздраженной, срывала досаду на Фанетте, кухарке или остальной прислуге. И лишь когда Трой воззвал к ее совести, она начала задумываться о своем поведении и искать выход.
В один из следующих вечеров, на который они не приняли приглашения, оставшись в «Мимозе», Мари приступила к делу. Молодая женщина разделась у себя в комнате, накинула голубой шелковый пеньюар и скользнула в комнату Тристана. Он еще сидел с Троем в каминной за счетами, поэтому у нее оставалось достаточно времени для того, чтобы подготовить совершенно особенный сюрприз.
Она сбросила пеньюар рядом с его кроватью и ничком легла на прохладные полотняные простыни. Мари разбросала волосы по обнаженным плечам, опустила подбородок на скрещенные руки и стала ждать. Тристан должен был прийти, это лишь вопрос времени. По ее телу уже бежали мурашки от предвкушения. Однажды это уже сработало, почему бы не повторить…
Молодая женщина услышала, как отворяется дверь, и глубоко вздохнула. Все ее чувства были обострены до предела. Шаги приближались к постели. В полном самообладании, которым ей пришлось вооружиться, Мари запретила себе оборачиваться. Она слышала, как что-то падает на пол. Пальцы провели по ее плечам, вдоль позвоночника. Трепет пробежал по телу Мари. Получилось! Надо было раньше додуматься до этой простой мысли.
Волосы с ее шеи были откинуты в сторону, и горячие влажные губы прижались к коже. «Да, да, да», – беззвучно кричала Мари. Это было однозначно лучше, чем все грезы, которые когда-либо посещали ее.
Она вздохнула, полная желания. Ее отвыкшая от ласк кожа жаждала его прикосновений. Ей хотелось большего. От страсти она чувствовала себя слабой.
Мари ждала, что он снова коснется ее и наконец проникнет. Вместо этого рядом с ней спружинил матрац. Она медленно повернула голову и увидела, что Тристан просто лежит рядом. Он был одет, а на его лице застыл немой укор.
– Мари, ты все еще не поумнела? Мог ведь войти кто-нибудь из слуг или Трой.
– Но это ведь не они, – упрямо ответила Мари. – Кроме того, никто из них не додумался бы сделать то, что ты проделал в Версале.
Он подпер голову рукой:
– Значит, все это – для меня?
Мари легла на бок и соблазнительным жестом отвела волосы. Как и ожидалось, взгляд его скользнул по ее груди, бедрам и ногам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56