Эта утопия была прямым продолжением американской мечты, хотя Луиза, его подруга из Вирджинии, уже начинала выражать легкое разочарование Лондоном. Луиза считала, что город не способен реализовать собственный потенциал. Маммери возражал, утверждая, что англичане и раньше были ленивыми, тупыми и жадными.
— Мы как японцы, — говорил он ей. — Наша страна прошла долгий путь в истории только благодаря пиратству и набегам на материк. Можно вспомнить и колониальную авантюру. Во времена Виктории мы лицемерно скрывали правду. Идеалисты страдают до сих пор. Несчастный Осборн, например. Тебе лучше считать нас варварами и ксенофобами.
— Похоже, — сказала Луиза, — ты этим вполне доволен.
— Мы деградируем, Лу, — ответил он. — Закатываемся. В этом и состоит наша подлинная привлекательность. Правда, закат не может длиться вечно и нам уже не помочь. Мы знаем, куда катимся, но нас это не волнует.
Она считала, что он не должен смотреть на вещи с таким пессимизмом. Она любила его. Ему льстила ее забота, но он предчувствовал, что в конце концов она спишет его со счетов как очередную неудачу. Кроме того, она совсем не боролась с его болезнью, с его слабым характером, воспринимая и то и другое как неизбежные издержки культурного наследия. И с Историей она была не в ладах.
Чувак ты не поверишь мы же почти ничего не делали но эти суки палачи, так что мы все ломанулись в Англию. Вот черт с чего ты взял почему нельзя. По-твоему у индейцев был рак легких?
Войдя в контору двоюродного брата — помещение с гигантскими фикусами в кадках и дымчатым пластиком в стиле «хай-тек», Маммери назвал свое имя секретарше и сказал, что у него назначена встреча с боссом. Секретарша тут же предложила ему присесть в кресло, а сама подняла телефонную трубку и быстро что-то проговорила. Маммери был рад за кузена, совершившего головокружительную карьеру. Бульварная пресса долго смаковала любовную историю, в результате которой Льюис женился на дочери известного медиа-магната. После женитьбы он быстро пошел в гору. Два года назад основал журнал «Город Лондон», который, по идее, должен был составить конкуренцию «Вог» и «Куин». Его замысел блестяще удался. Теперь у него были и заокеанское издательство, и пять изданий на иностранных языках. Как держатель контрольного пакета акций, Льюис был теперь богаче собственного отца, но тот по-прежнему не желал иметь с ним никакого дела.
Маммери не пришлось долго ждать. Его проводили в сверкающий медью синевато-серый лифт, который поднял его на самый верх. Там тоже было много зелени, а интерьер отличался хорошим вкусом. Маммери подошел к столу, возле которого стояла молодая женщина в серовато-зеленом платье — безукоризненная платиновая блондинка с бледным макияжем. Она улыбнулась Маммери и, назвавшись помощницей мистера Гриффина, пригласила проследовать за ней. Она провела Маммери в кабинет, из которого открывался вид на Флит-стрит, сверкающую за ней Темзу, и любезно предложила присесть, однако не успел он это сделать, как, широко улыбаясь, вошел Льюис Гриффин. Он почти не изменился с былых времен. Держа в левой руке сигарету, он протянул правую, словно покрытую патиной, как антикварная дорогая вещь, ладонь.
— Дэвид! Здорово! Наконец-то!
Уже несколько недель Маммери сотрудничал с журналом. Его колонка называлась «Гордость Лондона». Когда в прошлый четверг появилась его первая публикация, его попросили позвонить своему двоюродному брату, который очень обрадовался, узнав, что кузен работает на него. Маммери же был очень рад тому, его материал был принят без помощи родственных связей, а также тому, что Гриффин все еще испытывал по отношению к нему дружеские чувства. С тех пор как Гриффин съехал из Фулема, их жизненные пути не пересекались.
Гриффин провел Маммери в глубь просторного офиса, пол которого был устлан ковром персикового цвета. Удобные кресла пастельных тонов, большой письменный стол, еще более панорамный вид на Лондон.
— Неплохо, да? Видишь, как я поднялся? А ведь я думал, что эта затея долго не продлится. Грех жаловаться, да? Лучше, чем играть на ирландском тотализаторе.
Маммери не ожидал услышать от кузена такой откровенности и потому был немного растерян. Черноволосый и чернобровый, белозубый, немного одутловатый, в тройке от Кардена и полосатой сорочке от Джегера, Гриффин был похож на младшего партнера в семейном банке, а потому просто обязан был излучать самоуверенность и грубоватое самодовольство.
— Мы отправимся на ланч в «Парик и перо», если ты не против. — Усевшись в одно из кресел, Льюис покрутился в нем, чтобы оказаться лицом к Маммери. — Помнишь, как несколько лет назад мы с тобой надрались там до чертиков?
Маммери улыбнулся.
— Да, там душновато, еда не ахти, но зато какие люди! Все, кто правит страной, общественным мнением, вершит правосудие! Либо пьяницы, либо маразматики, либо и то и другое вместе. В любом случае, посмотреть стоит. Я пригласил Томми Ми. Не возражаешь? Томми будет рад повидаться с тобой.
Маммери был разочарован. Этот Ми был женат на сестре Льюиса и недавно стал депутатом-тори от Восточного Кенсингтона. В свое время Маммери работал у Ми в лондонском транспортном издательстве внештатным сотрудником. Когда тот узнал о его психических проблемах, то завел манеру говорить с Маммери снисходительным тоном.
— Честно говоря, я не в восторге от Томми.
— Черт! Слушай, извини, Дейви! Но уже ничего не поделаешь. С его слов я понял, что вы приятели. Но мы отделаемся от него, как только поедим. А сами отправимся в «Эль-вино», чего-нибудь выпьем.
Поняв, что обречен на один или даже два неприятных часа, Маммери быстро осушил предложенный ему «кампари» с содовой. Они спустились на Флит-стрит и прошли мимо Дома правосудия. На той стороне улицы находился клуб «Парик и перо» с баром, маленькой столовой, узкими лестницами, дубовой обшивкой и выцветшими коврами и картинами девятнадцатого века. Обстановка клуба несколько отличала его от местных пабов, но, как и они, он был полон табачного дыма и мужского смеха. Почти все присутствующие, кроме Маммери, были в темном.
Как только они уселись в углу у выходившего во внутренний двор окна и взяли в руки меню, появился Томми Ми и помахал им с таким видом, словно приветствовал свой электорат. Томми был стройным, светловолосым и светлоглазым, у него были выдающиеся вперед зубы и темное пропитое лицо. Одет он был в костюм, который десять лет назад считался шикарным. Он крепко пожал руку Маммери и сказал, что рад видеть его в добром здравии, после чего, приняв уважительный вид, схватил Гриффина под локоть. Как оказалось, Льюис подумывал о покупке кое-какой недвижимости, в основном под новые офисы. А Ми был его советчиком в этом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
— Мы как японцы, — говорил он ей. — Наша страна прошла долгий путь в истории только благодаря пиратству и набегам на материк. Можно вспомнить и колониальную авантюру. Во времена Виктории мы лицемерно скрывали правду. Идеалисты страдают до сих пор. Несчастный Осборн, например. Тебе лучше считать нас варварами и ксенофобами.
— Похоже, — сказала Луиза, — ты этим вполне доволен.
— Мы деградируем, Лу, — ответил он. — Закатываемся. В этом и состоит наша подлинная привлекательность. Правда, закат не может длиться вечно и нам уже не помочь. Мы знаем, куда катимся, но нас это не волнует.
Она считала, что он не должен смотреть на вещи с таким пессимизмом. Она любила его. Ему льстила ее забота, но он предчувствовал, что в конце концов она спишет его со счетов как очередную неудачу. Кроме того, она совсем не боролась с его болезнью, с его слабым характером, воспринимая и то и другое как неизбежные издержки культурного наследия. И с Историей она была не в ладах.
Чувак ты не поверишь мы же почти ничего не делали но эти суки палачи, так что мы все ломанулись в Англию. Вот черт с чего ты взял почему нельзя. По-твоему у индейцев был рак легких?
Войдя в контору двоюродного брата — помещение с гигантскими фикусами в кадках и дымчатым пластиком в стиле «хай-тек», Маммери назвал свое имя секретарше и сказал, что у него назначена встреча с боссом. Секретарша тут же предложила ему присесть в кресло, а сама подняла телефонную трубку и быстро что-то проговорила. Маммери был рад за кузена, совершившего головокружительную карьеру. Бульварная пресса долго смаковала любовную историю, в результате которой Льюис женился на дочери известного медиа-магната. После женитьбы он быстро пошел в гору. Два года назад основал журнал «Город Лондон», который, по идее, должен был составить конкуренцию «Вог» и «Куин». Его замысел блестяще удался. Теперь у него были и заокеанское издательство, и пять изданий на иностранных языках. Как держатель контрольного пакета акций, Льюис был теперь богаче собственного отца, но тот по-прежнему не желал иметь с ним никакого дела.
Маммери не пришлось долго ждать. Его проводили в сверкающий медью синевато-серый лифт, который поднял его на самый верх. Там тоже было много зелени, а интерьер отличался хорошим вкусом. Маммери подошел к столу, возле которого стояла молодая женщина в серовато-зеленом платье — безукоризненная платиновая блондинка с бледным макияжем. Она улыбнулась Маммери и, назвавшись помощницей мистера Гриффина, пригласила проследовать за ней. Она провела Маммери в кабинет, из которого открывался вид на Флит-стрит, сверкающую за ней Темзу, и любезно предложила присесть, однако не успел он это сделать, как, широко улыбаясь, вошел Льюис Гриффин. Он почти не изменился с былых времен. Держа в левой руке сигарету, он протянул правую, словно покрытую патиной, как антикварная дорогая вещь, ладонь.
— Дэвид! Здорово! Наконец-то!
Уже несколько недель Маммери сотрудничал с журналом. Его колонка называлась «Гордость Лондона». Когда в прошлый четверг появилась его первая публикация, его попросили позвонить своему двоюродному брату, который очень обрадовался, узнав, что кузен работает на него. Маммери же был очень рад тому, его материал был принят без помощи родственных связей, а также тому, что Гриффин все еще испытывал по отношению к нему дружеские чувства. С тех пор как Гриффин съехал из Фулема, их жизненные пути не пересекались.
Гриффин провел Маммери в глубь просторного офиса, пол которого был устлан ковром персикового цвета. Удобные кресла пастельных тонов, большой письменный стол, еще более панорамный вид на Лондон.
— Неплохо, да? Видишь, как я поднялся? А ведь я думал, что эта затея долго не продлится. Грех жаловаться, да? Лучше, чем играть на ирландском тотализаторе.
Маммери не ожидал услышать от кузена такой откровенности и потому был немного растерян. Черноволосый и чернобровый, белозубый, немного одутловатый, в тройке от Кардена и полосатой сорочке от Джегера, Гриффин был похож на младшего партнера в семейном банке, а потому просто обязан был излучать самоуверенность и грубоватое самодовольство.
— Мы отправимся на ланч в «Парик и перо», если ты не против. — Усевшись в одно из кресел, Льюис покрутился в нем, чтобы оказаться лицом к Маммери. — Помнишь, как несколько лет назад мы с тобой надрались там до чертиков?
Маммери улыбнулся.
— Да, там душновато, еда не ахти, но зато какие люди! Все, кто правит страной, общественным мнением, вершит правосудие! Либо пьяницы, либо маразматики, либо и то и другое вместе. В любом случае, посмотреть стоит. Я пригласил Томми Ми. Не возражаешь? Томми будет рад повидаться с тобой.
Маммери был разочарован. Этот Ми был женат на сестре Льюиса и недавно стал депутатом-тори от Восточного Кенсингтона. В свое время Маммери работал у Ми в лондонском транспортном издательстве внештатным сотрудником. Когда тот узнал о его психических проблемах, то завел манеру говорить с Маммери снисходительным тоном.
— Честно говоря, я не в восторге от Томми.
— Черт! Слушай, извини, Дейви! Но уже ничего не поделаешь. С его слов я понял, что вы приятели. Но мы отделаемся от него, как только поедим. А сами отправимся в «Эль-вино», чего-нибудь выпьем.
Поняв, что обречен на один или даже два неприятных часа, Маммери быстро осушил предложенный ему «кампари» с содовой. Они спустились на Флит-стрит и прошли мимо Дома правосудия. На той стороне улицы находился клуб «Парик и перо» с баром, маленькой столовой, узкими лестницами, дубовой обшивкой и выцветшими коврами и картинами девятнадцатого века. Обстановка клуба несколько отличала его от местных пабов, но, как и они, он был полон табачного дыма и мужского смеха. Почти все присутствующие, кроме Маммери, были в темном.
Как только они уселись в углу у выходившего во внутренний двор окна и взяли в руки меню, появился Томми Ми и помахал им с таким видом, словно приветствовал свой электорат. Томми был стройным, светловолосым и светлоглазым, у него были выдающиеся вперед зубы и темное пропитое лицо. Одет он был в костюм, который десять лет назад считался шикарным. Он крепко пожал руку Маммери и сказал, что рад видеть его в добром здравии, после чего, приняв уважительный вид, схватил Гриффина под локоть. Как оказалось, Льюис подумывал о покупке кое-какой недвижимости, в основном под новые офисы. А Ми был его советчиком в этом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160