Лично я был очень рад, что мы сумели вернуться; признаться, меня сильно утомили встречи со сверхъестественным, так что я с наслаждением предвкушал уютную комнатку с чистой постелью и простую, но сытную еду.
Всякий раз, когда дорога приводила нас в Танелорн, мы с Хмурником отдыхали до тех пор, пока не ощущали, что снова готовы отправиться в путь, на поиски новых хозяев и новых приключений. Мы вели жизнь наемных мечников, и работы хватало всегда (хотя с деньгами порой дело обстояло туго). Танелорн, говорили мы себе, залечит наши раны. В городе у нас были друзья; имелись и враги, однако внутри городских стен никаких распрей не возникало. Танелорн был гаванью усталых путников, дарившей отдых тем, кто изнемог в сражениях людей и богов. В этом городе, выпив целебного настоя, я мог наслаждаться относительным покоем.
Я надеялся остановиться у своего друга Ракхира по прозвищу Алый Лучник, но выяснилось, что он покинул Танелорн и отправился ловить птицу-удачу. А дом запер и наказал, чтобы внутрь никого не впускали.
Возле дома Ракхира нам встретился мой знакомый, Брут из Лашмара, отставной солдат – высокий, с коротко стриженными волосами, лицо привлекательное и все в шрамах, облаченный в холщовые штаны и длинную темную шерстяную куртку, вроде монашеского наряда (такую или почти такую же одежду носили все отставные солдаты). Брут выглядел обеспокоенным. Красноречием он никогда не отличался и потому никак не мог подобрать слов, чтобы выразить свои чувства. В конце концов он привел нас к себе, выделил в наше распоряжение целое крыло дома и как следует накормил. А пока мы ели, он рассказал, что в воздухе – его слова – пованивает колдовством.
– Просто нос дерет, дружище. И магия какая-то странная, нездешняя. Опасная.
Я попросил его объяснить поподробнее, но он не сумел этого сделать. Тогда я объявил, что всегда чувствую приближение Хаоса. А сейчас во всем Танелорне нет и намека на Хаос, если не считать, конечно, возвратившегося из скитаний Эльрика Мелнибонэйского. Брут покачал головой: «Город-то переместился, – сказал он, – а это не к добру. Ведь Танелорн перемещается, лишь когда ему грозит опасность».
На это я ответил, что отставные солдаты любят распускать панические слухи; видно, им больше нечем заняться. Танелорну ничто не угрожает. Мы сражались за него и отстояли город. Быть может, однажды нам придется воевать за него снова, ибо этот город, как и прочие хрупкие идеалы, нуждается в постоянной защите. Но мне кажется, что Хаос не станет нападать на Танелорн.
По правде говоря, на словах я старался выказать больше уверенности, чем у меня ее было на самом деле. Бруту я сказал, что во всем мироздании нет ни одного живого существа, глупого настолько, чтобы оно решилось нарушить Равновесие. Но я-то знал, что такие существа рождаются на свет с достаточной регулярностью. Мы уже защищали от них Танелорн. Неужели Хаос обезумел окончательно и решил напасть вновь, хотя у его воинов еще не зажили раны после предыдущей попытки, обернувшейся неудачей? Нет, ерунда! Не верю и другим не советую. Я заявил, что тревожиться нечего и хватит обсуждать досужие сплетни.
На том разговор о возможной осаде и закончился, и мы предались воспоминаниям. Такова была природа Танелорна – пробуждать память. Мы вспоминали прежние битвы и прежних врагов, говорили о легендарных сражениях прошлого, размышляли вслух о чудесах Танелорна.
Минуло около недели с нашего возвращения, прежде чем Танелорн подвергся осаде. И Хаоса я, естественно, так и не учуял. Почему естественно? Да потому, что вместо Хаоса пришел Порядок! А я и представить себе не мог, что Порядок нападет на Танелорн. Почему это произошло? Может, нужно обратиться к былому, к тому скорбному мгновению моей жизни, когда я собственной рукой убил единственную женщину, которую любил? Может, этот мой поступок и привел в движение колеса судьбы, причудливо поменявшей местами Порядок и Хаос?
Как бы то ни было, Танелорн оказался в осаде. А Порядок, похоже, сошел с ума. Мысль о том, что осаждающими командует некто, чьи амбиции поистине чудовищны, отнюдь не внушала надежду. Подобная амбициозность чаще всего оборачивается наибольшими разрушениями. Ведь такому существу кроме своего честолюбия нечего терять.
В том, что нам противостоит могущественный чародей, я убедился в тот день, когда окрестности города словно расплавились на глазах у всех, кто находился на стенах и башнях. Земля вспыхнула – и обратилась в протянувшееся до горизонта пепельное поле с редкими каменными глыбами на нем. Мир кристаллической белизны. Жители Танелорна встревожились, ибо этакое волшебство отдавало божественным вмешательством. Это сделал бог или демон. Из людей даже я не был способен испепелить целый мир.
Чем Танелорн снова привлек владык Вышних Миров? Город теперь возвышался островком в море пепла, зеленые деревья и разноцветные дома Танелорна казались вульгарными на фоне полей цвета отшлифованной ветром кости.
– Наверное, так выглядит поверхность луны, – сказал я Хмурнику. – Серо и безжизненно. Может, мы там и очутились? Мудрейшие полагали, что город попросту переместился в иное измерение, а наше прежнее полностью завоевано.
Мы не могли вообразить всей глубины безумия того существа, которое с такой легкостью лишило жизни целый мир.
У меня в запасе оставалось последнее волшебство. Я вызвал элементалов Земли и попросил их вырыть ров вокруг городских стен. Усилие воли, которое потребовалось на совершение этого заклинания, едва не прикончило меня.
В Танелорне было великое множество ученых, занимавшихся всеми на свете науками. Я обошел мудрейших и прославленнейших, задавая один-единственный вопрос: кто мог перебросить город в этот мир?
– Госпожа Миггея, – отвечали мне. – Она, почти наверняка. Доподлинно известно, что она уже опустошила несколько миров, выжгла их дотла.
Могущество Миггеи было мне знакомо не понаслышке. Одолеть ее нелегко, среди людей в избытке тех, кто поклоняется ей. Однако – чтобы прорваться в иные плоскости, не говоря уж о мире Танелорна, Миггее был необходим посредник. И не только ей – любой из владык Вышних Миров беспомощен, если ему не прислуживают смертные.
Отсюда следовало, что в нашем мире находится по крайней мере один прислужник Миггеи.
Я не мог поверить, что Миггея решилась напасть на Танелорн. Даже Ариох, мой покровитель, при всей его взбалмошности, давно усвоил, что Танелорн лучше оставить в покое.
Первыми на приступ двинулись пехотинцы в бронзовых нагрудниках, до жути похожие друг на друга. Они появились из ниоткуда и как были, походными колоннами, двинулись ко рву; ров их не остановил – передние валились в воду, задние шагали по спинам и головам товарищей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Всякий раз, когда дорога приводила нас в Танелорн, мы с Хмурником отдыхали до тех пор, пока не ощущали, что снова готовы отправиться в путь, на поиски новых хозяев и новых приключений. Мы вели жизнь наемных мечников, и работы хватало всегда (хотя с деньгами порой дело обстояло туго). Танелорн, говорили мы себе, залечит наши раны. В городе у нас были друзья; имелись и враги, однако внутри городских стен никаких распрей не возникало. Танелорн был гаванью усталых путников, дарившей отдых тем, кто изнемог в сражениях людей и богов. В этом городе, выпив целебного настоя, я мог наслаждаться относительным покоем.
Я надеялся остановиться у своего друга Ракхира по прозвищу Алый Лучник, но выяснилось, что он покинул Танелорн и отправился ловить птицу-удачу. А дом запер и наказал, чтобы внутрь никого не впускали.
Возле дома Ракхира нам встретился мой знакомый, Брут из Лашмара, отставной солдат – высокий, с коротко стриженными волосами, лицо привлекательное и все в шрамах, облаченный в холщовые штаны и длинную темную шерстяную куртку, вроде монашеского наряда (такую или почти такую же одежду носили все отставные солдаты). Брут выглядел обеспокоенным. Красноречием он никогда не отличался и потому никак не мог подобрать слов, чтобы выразить свои чувства. В конце концов он привел нас к себе, выделил в наше распоряжение целое крыло дома и как следует накормил. А пока мы ели, он рассказал, что в воздухе – его слова – пованивает колдовством.
– Просто нос дерет, дружище. И магия какая-то странная, нездешняя. Опасная.
Я попросил его объяснить поподробнее, но он не сумел этого сделать. Тогда я объявил, что всегда чувствую приближение Хаоса. А сейчас во всем Танелорне нет и намека на Хаос, если не считать, конечно, возвратившегося из скитаний Эльрика Мелнибонэйского. Брут покачал головой: «Город-то переместился, – сказал он, – а это не к добру. Ведь Танелорн перемещается, лишь когда ему грозит опасность».
На это я ответил, что отставные солдаты любят распускать панические слухи; видно, им больше нечем заняться. Танелорну ничто не угрожает. Мы сражались за него и отстояли город. Быть может, однажды нам придется воевать за него снова, ибо этот город, как и прочие хрупкие идеалы, нуждается в постоянной защите. Но мне кажется, что Хаос не станет нападать на Танелорн.
По правде говоря, на словах я старался выказать больше уверенности, чем у меня ее было на самом деле. Бруту я сказал, что во всем мироздании нет ни одного живого существа, глупого настолько, чтобы оно решилось нарушить Равновесие. Но я-то знал, что такие существа рождаются на свет с достаточной регулярностью. Мы уже защищали от них Танелорн. Неужели Хаос обезумел окончательно и решил напасть вновь, хотя у его воинов еще не зажили раны после предыдущей попытки, обернувшейся неудачей? Нет, ерунда! Не верю и другим не советую. Я заявил, что тревожиться нечего и хватит обсуждать досужие сплетни.
На том разговор о возможной осаде и закончился, и мы предались воспоминаниям. Такова была природа Танелорна – пробуждать память. Мы вспоминали прежние битвы и прежних врагов, говорили о легендарных сражениях прошлого, размышляли вслух о чудесах Танелорна.
Минуло около недели с нашего возвращения, прежде чем Танелорн подвергся осаде. И Хаоса я, естественно, так и не учуял. Почему естественно? Да потому, что вместо Хаоса пришел Порядок! А я и представить себе не мог, что Порядок нападет на Танелорн. Почему это произошло? Может, нужно обратиться к былому, к тому скорбному мгновению моей жизни, когда я собственной рукой убил единственную женщину, которую любил? Может, этот мой поступок и привел в движение колеса судьбы, причудливо поменявшей местами Порядок и Хаос?
Как бы то ни было, Танелорн оказался в осаде. А Порядок, похоже, сошел с ума. Мысль о том, что осаждающими командует некто, чьи амбиции поистине чудовищны, отнюдь не внушала надежду. Подобная амбициозность чаще всего оборачивается наибольшими разрушениями. Ведь такому существу кроме своего честолюбия нечего терять.
В том, что нам противостоит могущественный чародей, я убедился в тот день, когда окрестности города словно расплавились на глазах у всех, кто находился на стенах и башнях. Земля вспыхнула – и обратилась в протянувшееся до горизонта пепельное поле с редкими каменными глыбами на нем. Мир кристаллической белизны. Жители Танелорна встревожились, ибо этакое волшебство отдавало божественным вмешательством. Это сделал бог или демон. Из людей даже я не был способен испепелить целый мир.
Чем Танелорн снова привлек владык Вышних Миров? Город теперь возвышался островком в море пепла, зеленые деревья и разноцветные дома Танелорна казались вульгарными на фоне полей цвета отшлифованной ветром кости.
– Наверное, так выглядит поверхность луны, – сказал я Хмурнику. – Серо и безжизненно. Может, мы там и очутились? Мудрейшие полагали, что город попросту переместился в иное измерение, а наше прежнее полностью завоевано.
Мы не могли вообразить всей глубины безумия того существа, которое с такой легкостью лишило жизни целый мир.
У меня в запасе оставалось последнее волшебство. Я вызвал элементалов Земли и попросил их вырыть ров вокруг городских стен. Усилие воли, которое потребовалось на совершение этого заклинания, едва не прикончило меня.
В Танелорне было великое множество ученых, занимавшихся всеми на свете науками. Я обошел мудрейших и прославленнейших, задавая один-единственный вопрос: кто мог перебросить город в этот мир?
– Госпожа Миггея, – отвечали мне. – Она, почти наверняка. Доподлинно известно, что она уже опустошила несколько миров, выжгла их дотла.
Могущество Миггеи было мне знакомо не понаслышке. Одолеть ее нелегко, среди людей в избытке тех, кто поклоняется ей. Однако – чтобы прорваться в иные плоскости, не говоря уж о мире Танелорна, Миггее был необходим посредник. И не только ей – любой из владык Вышних Миров беспомощен, если ему не прислуживают смертные.
Отсюда следовало, что в нашем мире находится по крайней мере один прислужник Миггеи.
Я не мог поверить, что Миггея решилась напасть на Танелорн. Даже Ариох, мой покровитель, при всей его взбалмошности, давно усвоил, что Танелорн лучше оставить в покое.
Первыми на приступ двинулись пехотинцы в бронзовых нагрудниках, до жути похожие друг на друга. Они появились из ниоткуда и как были, походными колоннами, двинулись ко рву; ров их не остановил – передние валились в воду, задние шагали по спинам и головам товарищей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98