– Послушайте, Хансен! Вы ту даму из «Золотой подковы» помните?
Хансен бесшумно вложил связку ключей в карман.
– Представьте, она нанесла мне сегодня визит! – Коллинз самодовольно захохотал.
Хансен ответил тотчас же:
– О, это мило!..
…Коллинз уже храпел, когда Хансен после великолепного душа на цыпочках покинул его комнату.
Но кто же второй?
Минут через десять в вестибюле казино крючконосый Чарли удивленно восклицал:
– Ах, господин барон, да вы в самом деле ночной гуляка! В такой поздний час? Но готов служить, господин барон.
Странная усмешка скользнула по лицу Чарли, когда Хансен, наклонившись к нему, сказал:
– Слушай, Чарли, у тебя, кажется, есть братец?
Чарли покорно опустил плечи.
– Он сейчас здесь, в казино… У вас есть к нему дело?
– Срочная работа…
Чарли через плечо показал на главный зал.
– Он сидит за столиком в нише, направо от бара. Но погодите, господин барон, мы лучше всего подойдем к нему вместе.
Братец Чарли вел непринужденную беседу с тремя размалеванными дамами и недовольно взглянул на Хансена, когда тот с Чарли подошел к столу. Братец оказался этаким крепким бычком лет тридцати, волосы в беспорядке, лицо грубоватое, но с хитрецой; сразу же бросались в глаза его руки: холеные, ловкие, они неспокойно вертели пустую рюмку.
Чарли роздал собеседницам брата жетоны.
– Ну-ка, исчезните на пару секунд, мои милые! Поищите счастья. Макс скоро освободится.
Женщины сразу же исчезли. Чарли подтолкнул Хансена, деловито подмигнул и скрылся в вестибюле. Хансен подсел к Максу.
– Хеллоу, Макс! – сказал он. Макс взглянул на него искоса.
– Давай покороче!
– Есть подходящая работенка. Без всякого риска.
Макс иронически ухмыльнулся.
– Так все говорят. Давай выкладывай!
– Нужен ключ.
– А с чего делать?
Хансен развернул бумагу и пододвинул Максу разрезанный кусок мыла. Макс раскрыл половинки куска, мельком взглянул на оттиск. Потом аккуратно завернул в бумагу и положил перед собой.
– Двести пятьдесят, – сказал он.
Хансен присвистнул сквозь зубы. Макс тотчас же пододвинул ему сверток.
– Как знаешь… – сказал он.
– О’кэй, – быстро ответил Хансен. – Но когда будет готово?
Макс наморщил лоб.
– Послезавтра. Сотню сейчас.

Хансен достал бумажник, отсчитал деньги и хотел было уйти, но почувствовал: еще не все… Макс налил себе рюмку, предложил:
– Выпьешь одну?
– Сейчас нет… Позже.
Макс опрокинул рюмку в рот и, наклонившись над столом, сказал:
– Точно такую вещичку я уже разок сделал дня два назад. – Он неодобрительно покачал головой. – Двое на один сейф! И под разными фирмами. Ничего не выйдет, старик.
– Двое…
Хансен почувствовал, что не может двинуться с места. Черт возьми, но кто еще затесался в игру? Да правда ли, что есть еще кто-нибудь другой? А если это так, то кто именно мог интересоваться сейфом Коллинза? Шукк?… Возможно, но только возможно…
– Макс! Пять бумаг, только скажи мне, кто второй?
Но у Макса была своя профессиональная честность. Он демонстративно перевернул пустую рюмку и поставил ее кверху ножкой на стол. С ним было бессмысленно разговаривать. Макс улыбнулся сочувственно.
– Поищи сам…
…Кто же второй?… Хансен провел эту ночь без сна, впрочем, Коллинз послал за ним Франтишка в бог знает какую рань. Майор сидел за своим письменным столом совершенно трезвый и отдохнувший. С некоторой важностью он просматривал бумаги.
Майор указал Хансену на стул и продолжал копаться в бумагах.
– Садитесь, садитесь, Хансен… Да, скажите-ка мне, знаете ли вы некоего Гартмана? Вильгельм Гартман… Вы когда-нибудь слышали это имя?
«Вилли Гартман! – Хансен почувствовал, как сразу же пересохло в горле. – Только хладнокровие, – думал он, – только спокойствие! Что это все означает? Испытание? Подозрение? Или провокация?» За все три года опасность ни разу так не была близка. Взглянул на руки: жилки на руках набухли. Это состояние продолжалось какую-то долю секунды. Почувствовал твердый взгляд Коллинза.
– Вильгельм Гартман… Знал когда-то такого, и даже хорошо, хорошо знал…
Коллинз шуршал листками телеграмм, что-то разыскивая.
– Прибыл он из Берлина и выступал со всяким политическим вздором перед рабочими. – Коллинз вдруг утратил бюрократический тон. Да какие основания у него не доверять Хансену? Потом вспомнил разговор с полковником Рокком и его предупреждение: «В нашем деле подозрительны все. Это основное правило…» У него было неприятное чувство, когда он читал эту телеграмму из Франкфурта… И страх. Хансен смотрел на него испытующе.
– Так в чем дело? Я-то тут при чем?
Коллинз сделал над собой усилие и продолжал бесстрастно:
– Этот Гартман арестован. Сейчас им занимается Шукк. Пока никаких результатов. Главное управление отдало распоряжение, чтобы вы, Хансен, занялись им лично.
Хансен молчал. В глазах у Коллинза ирония.
– Они, видите ли, чего-то там ждут от всего этого.
Хансен ответил равнодушно:
– Пусть думают что хотят. – Ему ужасно захотелось окончить этот разговор. И выйти на воздух. И побыть одному.
– Выезжайте сейчас же в Нюрнберг, – сухо сказал Коллинз. – Сейчас же… И займитесь этим человеком.
Дичь и охотник
Хансен оглядел комнату. Здесь обычно допрашивали сотрудники военной полиции. По пути в Нюрнберг Хансен многое обдумал и сейчас великолепно понимал, что встреча с Вильгельмом Гартманом будет самым тяжелым испытанием в его жизни. Ему было ясно, что те допросы, которые предварительно вел Шукк, не что иное, как фарс. На самом деле их интересовал он, Хансен. И полковник Рокк и другие офицеры из главного управления привыкли подозревать всех, его же «преданность» они вообще ни в грош не ставили. За прошедшее время – почти три года – Хансену не всегда удавалось так все организовать, чтобы частые провалы агентов объяснялись вполне естественными причинами. Иногда устраивались извне несчастные случаи. Два или три раза Хансену лишь с большим трудом удавалось убедить майора, что осечка вызвана ошибками самого агента. Коллинз и сам размышлял перед каждой очередной поездкой в главное управление, а таких поездок было немало. Правда, это объяснялось не только его стремлением проникнуть в суть происшедших событий. Дело обстояло проще. Майор очень хотел быть на хорошем счету у генерала. К тому же ему действительно очень хотелось, чтобы его работа была замечена наверху. И в первом и во втором Хансен был абсолютно уверен. Он знал также: Коллинз сочтет совершенно невероятным, что его лучший человек, которого он сам выбрал и обучил, окажется в чем-то ему неверным. Полковника Рокка обмануть будет намного труднее, это было ясно. И так же ясно было и то, что отношения между главным управлением и Вюрцбургом резко обострились за последние недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31