Они в целом одобрили план мадам. Но боюсь, крепко задумаются, когда узнают про железо.
— А чего тут думать? — уверенно проговорил Смоки. — Вот поглядят, как мы пригвоздим железом кого-нибудь из тану да спилим их собачьи ошейники, тогда ноги нам будут целовать… или задницу!.. Или еще что…
Все грохнули.
Взволнованный молодой голос выкрикнул:
— А чего нам ждать до Финии?! Через два дня пойдет караван в Надвратный замок. Давайте заточим стрелы да и посчитается с ними, не откладывая в долгий ящик!
Его призыв воодушевленно подхватили. Но вождь, как разъяренный аллигатор, рванулся из своей ванны и прорычал:
— Умолкните вы, безмозглые скоты! Без моего разрешения ни одна собака не дотронется до железа! И языки свои держите на замке, если не хотите, чтоб все ихнее рыцарство обрушилось на наши головы! Стоит нам палец высунуть — Велтейн всю руку отхватит. Призовет Ноданна, потребует подкрепления с юга!..
Люди приумолкли. Но агрессивный юноша не унимался:
— Так ведь когда мы пойдем на Финию, они все равно узнают! Отчего ж не теперь?
— Оттого, — прозвучал в ответ язвительный голос Бурке, от которого некогда тряслись поджилки у новоиспеченных адвокатов, — что на Финию мы нападем незадолго до Великой Битвы, когда всем тану будет не до Велтейна. Во время подготовки к их славной рати ни один ублюдок тану не станет защищать даже бариевую шахту. У них на уме будут только юг и Олимпийские игры.
Первобытные принялись тихонько судачить о странностях гуманоидов, а Бурке тем временем одевался. Уве с усмешкой заметил, что по характеру тану ничем не отличаются от тупоголовых ирландцев — лишь бы подраться, а там хоть трава не расти. Его заявление было встречено новыми раскатами смеха, и ни единый сын, ни единая дочь ирландского народа не вступились за честь своего племени. У Бурке мелькнула мысль, что тому должна быть причина, и он пожелал непременно ее выяснить, но тут Халид узрел заживающую рану краснокожего.
— Машалла! Жаворонок, да ты вроде поцарапался малость!
Нога Бурке была обезображена фиолетово-багровым шрамом сантиметров в двадцать длиной.
— Сувенир одного хряка. Он убил Штеффи, да и я чуть не окочурился, пока Деревянная Нога тащил меня сюда. Скоротечный сепсис — шутка сказать! Но Амери вовремя его захватила. Красивого мало, но ходить могу и даже бегать, если придется, не дай Бог.
— Нынче собрание руководящего комитета, — напомнил ему Уве. — Халиду тоже надо быть.
— Ага. Но сперва давай позаботимся о наших героях. Ну что, ребята? Еда и питье уже на подходе. Подкрепитесь — и спать. Какие еще проблемы?
— Рука Зигмунда, — сказал Халид. — Кроме троих погибших, он тоже входит в список наших потерь.
— Как же ты так? — спросил Бурке.
Зигмунд смущенно прикрыл руку.
— Да по глупости. На меня прыгнула гигантская саламандра и впилась прямо в ладонь. Ты ведь знаешь, против их яда есть только одно средство…
— Зиг прикрывал наш тыл, — объяснил Денни. — Оборачиваемся — его не видно. Вернулись — глядь, он как ни в чем не бывало накладывает жгут, а топор и рука рядом валяются.
— Пошли покажем Амери, — распорядился Бурке.
— Да нет, вождь, я в порядке. До свадьбы заживет.
— Заткни пасть и делай, что велят. — Вождь повернулся к остальным. — А вам, ребятки, разрешаю отоспаться денька два. На этой неделе будет большой военный совет, прибудут волонтеры из других поселений. Вам придется еще поработать на совесть, когда мы установим кузню в каком-нибудь укромном месте, чтоб фирвулаги не пронюхали. До той поры я сам буду охранять железо. Надо его спрятать от греха подальше. — Он повысил голос, чтоб все в бане слышали: — Эй, люди! Если вам дороги собственная шкура и свобода тех, кто находится в рабстве, забудьте о том, что видели здесь!
Все согласно закивали. Вождь тоже удовлетворенно кивнул и взвалил на плечи два тяжелых мешка. Уве и Халид поволокли четыре оставшихся. Зигмунд пошел вперед.
— Собрание состоится, как всегда, в коттедже мадам, — сказал Бурке кузнецу, хромая к выходу. — Там теперь поселилась Амери. Мы единогласно ввели ее в комитет.
— Эта монашка — просто дар Божий, — добавил Уве. — Так обработала Максла, что его не надо больше держать взаперти. И бедная Сандра уже не грозится наложить на себя руки: грибок-то у нее совсем прошел. Хаиму глаз залечила, старику Каваи — здоровенную язву на подошве.
— Хорошее дело, — хмыкнул Халид. — А то Каваи вечно стонет на наших сборищах. И впрямь повезло нам с Амери.
Вождь поцокал языком.
— Мало того — она исцелила шестнадцать случаев парши и почти всю болотную лихорадку. Мадам вовремя заполучила врача, это будет еще одним аргументом в пользу ее избрания на следующих выборах.
— Не думаю, что она так уж рвется к власти, — возразил Халид. — Во всяком случае, не больше, чем ты держался за место судьи.
Они почти бесшумно ступали по тропинке, вьющейся меж густых деревьев. У длинного каньона было множество тупиковых ответвлений, из которых выходили на поверхность подземные источники. Большинство жилищ строилось вблизи этих естественных колодцев. Всего в деревне насчитывалось около тридцати домов, а население самого большого поселка первобытных в плиоценовом мире составляло восемьдесят пять человек.
По камням они пересекли ручей и двинулись вверх по каменистому склону по направлению к небольшому, но прочному домику под сенью огромной сосны. В отличие от остальных он был не бревенчатый и не глинобитный, а каменный, выбеленный известкой и укрепленный деревянными балками. Постройка странно напоминала будущие сельские особняки на холмах близ Лиона. Плетистые розы, обильно удобренные мастодонтовым навозом, поднялись и увили кровлю пышными цветами. Ночной воздух был напоен их ароматом.
Мужчины дошли до конца тропинки и остановились. Путь им преградил маленький зверек. Вздыбив шерсть, сверкая огромными глазами, он грозно рычал.
— Ты что, Дея?! — удивился Жаворонок. — Тут же все свои!
Кошка зарычала еще громче и не двинулась с места.
Вождь Бурке опустил на землю мешок и присел, вытянув руку. Халид переместился и стал позади Зигмунда; в мозгу у него мелькнуло воспоминание и зародилось страшное подозрение. Он вспомнил дождливую ночь, проведенную в стволе дерева, и точно такой же кошачий рык. А заподозрил испытанного товарища, который был слишком опытным лесорубом, чтобы его могло захватить врасплох нападение гигантской саламандры…
Пока Халид развязывал свой мешок, дверь коттеджа распахнулась, и в проеме на фоне тусклого света лампы возникла фигура Амери.
— Дея! — позвала монахиня и взмахнула четками. Затем увидела мужчин. — Это ты, вождь?.. И Халид с тобой! Вернулись! Но что…
Кузнец в тюрбане внезапно схватил за волосы того, кого они называли Зигмундом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
— А чего тут думать? — уверенно проговорил Смоки. — Вот поглядят, как мы пригвоздим железом кого-нибудь из тану да спилим их собачьи ошейники, тогда ноги нам будут целовать… или задницу!.. Или еще что…
Все грохнули.
Взволнованный молодой голос выкрикнул:
— А чего нам ждать до Финии?! Через два дня пойдет караван в Надвратный замок. Давайте заточим стрелы да и посчитается с ними, не откладывая в долгий ящик!
Его призыв воодушевленно подхватили. Но вождь, как разъяренный аллигатор, рванулся из своей ванны и прорычал:
— Умолкните вы, безмозглые скоты! Без моего разрешения ни одна собака не дотронется до железа! И языки свои держите на замке, если не хотите, чтоб все ихнее рыцарство обрушилось на наши головы! Стоит нам палец высунуть — Велтейн всю руку отхватит. Призовет Ноданна, потребует подкрепления с юга!..
Люди приумолкли. Но агрессивный юноша не унимался:
— Так ведь когда мы пойдем на Финию, они все равно узнают! Отчего ж не теперь?
— Оттого, — прозвучал в ответ язвительный голос Бурке, от которого некогда тряслись поджилки у новоиспеченных адвокатов, — что на Финию мы нападем незадолго до Великой Битвы, когда всем тану будет не до Велтейна. Во время подготовки к их славной рати ни один ублюдок тану не станет защищать даже бариевую шахту. У них на уме будут только юг и Олимпийские игры.
Первобытные принялись тихонько судачить о странностях гуманоидов, а Бурке тем временем одевался. Уве с усмешкой заметил, что по характеру тану ничем не отличаются от тупоголовых ирландцев — лишь бы подраться, а там хоть трава не расти. Его заявление было встречено новыми раскатами смеха, и ни единый сын, ни единая дочь ирландского народа не вступились за честь своего племени. У Бурке мелькнула мысль, что тому должна быть причина, и он пожелал непременно ее выяснить, но тут Халид узрел заживающую рану краснокожего.
— Машалла! Жаворонок, да ты вроде поцарапался малость!
Нога Бурке была обезображена фиолетово-багровым шрамом сантиметров в двадцать длиной.
— Сувенир одного хряка. Он убил Штеффи, да и я чуть не окочурился, пока Деревянная Нога тащил меня сюда. Скоротечный сепсис — шутка сказать! Но Амери вовремя его захватила. Красивого мало, но ходить могу и даже бегать, если придется, не дай Бог.
— Нынче собрание руководящего комитета, — напомнил ему Уве. — Халиду тоже надо быть.
— Ага. Но сперва давай позаботимся о наших героях. Ну что, ребята? Еда и питье уже на подходе. Подкрепитесь — и спать. Какие еще проблемы?
— Рука Зигмунда, — сказал Халид. — Кроме троих погибших, он тоже входит в список наших потерь.
— Как же ты так? — спросил Бурке.
Зигмунд смущенно прикрыл руку.
— Да по глупости. На меня прыгнула гигантская саламандра и впилась прямо в ладонь. Ты ведь знаешь, против их яда есть только одно средство…
— Зиг прикрывал наш тыл, — объяснил Денни. — Оборачиваемся — его не видно. Вернулись — глядь, он как ни в чем не бывало накладывает жгут, а топор и рука рядом валяются.
— Пошли покажем Амери, — распорядился Бурке.
— Да нет, вождь, я в порядке. До свадьбы заживет.
— Заткни пасть и делай, что велят. — Вождь повернулся к остальным. — А вам, ребятки, разрешаю отоспаться денька два. На этой неделе будет большой военный совет, прибудут волонтеры из других поселений. Вам придется еще поработать на совесть, когда мы установим кузню в каком-нибудь укромном месте, чтоб фирвулаги не пронюхали. До той поры я сам буду охранять железо. Надо его спрятать от греха подальше. — Он повысил голос, чтоб все в бане слышали: — Эй, люди! Если вам дороги собственная шкура и свобода тех, кто находится в рабстве, забудьте о том, что видели здесь!
Все согласно закивали. Вождь тоже удовлетворенно кивнул и взвалил на плечи два тяжелых мешка. Уве и Халид поволокли четыре оставшихся. Зигмунд пошел вперед.
— Собрание состоится, как всегда, в коттедже мадам, — сказал Бурке кузнецу, хромая к выходу. — Там теперь поселилась Амери. Мы единогласно ввели ее в комитет.
— Эта монашка — просто дар Божий, — добавил Уве. — Так обработала Максла, что его не надо больше держать взаперти. И бедная Сандра уже не грозится наложить на себя руки: грибок-то у нее совсем прошел. Хаиму глаз залечила, старику Каваи — здоровенную язву на подошве.
— Хорошее дело, — хмыкнул Халид. — А то Каваи вечно стонет на наших сборищах. И впрямь повезло нам с Амери.
Вождь поцокал языком.
— Мало того — она исцелила шестнадцать случаев парши и почти всю болотную лихорадку. Мадам вовремя заполучила врача, это будет еще одним аргументом в пользу ее избрания на следующих выборах.
— Не думаю, что она так уж рвется к власти, — возразил Халид. — Во всяком случае, не больше, чем ты держался за место судьи.
Они почти бесшумно ступали по тропинке, вьющейся меж густых деревьев. У длинного каньона было множество тупиковых ответвлений, из которых выходили на поверхность подземные источники. Большинство жилищ строилось вблизи этих естественных колодцев. Всего в деревне насчитывалось около тридцати домов, а население самого большого поселка первобытных в плиоценовом мире составляло восемьдесят пять человек.
По камням они пересекли ручей и двинулись вверх по каменистому склону по направлению к небольшому, но прочному домику под сенью огромной сосны. В отличие от остальных он был не бревенчатый и не глинобитный, а каменный, выбеленный известкой и укрепленный деревянными балками. Постройка странно напоминала будущие сельские особняки на холмах близ Лиона. Плетистые розы, обильно удобренные мастодонтовым навозом, поднялись и увили кровлю пышными цветами. Ночной воздух был напоен их ароматом.
Мужчины дошли до конца тропинки и остановились. Путь им преградил маленький зверек. Вздыбив шерсть, сверкая огромными глазами, он грозно рычал.
— Ты что, Дея?! — удивился Жаворонок. — Тут же все свои!
Кошка зарычала еще громче и не двинулась с места.
Вождь Бурке опустил на землю мешок и присел, вытянув руку. Халид переместился и стал позади Зигмунда; в мозгу у него мелькнуло воспоминание и зародилось страшное подозрение. Он вспомнил дождливую ночь, проведенную в стволе дерева, и точно такой же кошачий рык. А заподозрил испытанного товарища, который был слишком опытным лесорубом, чтобы его могло захватить врасплох нападение гигантской саламандры…
Пока Халид развязывал свой мешок, дверь коттеджа распахнулась, и в проеме на фоне тусклого света лампы возникла фигура Амери.
— Дея! — позвала монахиня и взмахнула четками. Затем увидела мужчин. — Это ты, вождь?.. И Халид с тобой! Вернулись! Но что…
Кузнец в тюрбане внезапно схватил за волосы того, кого они называли Зигмундом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135