– Я сделаю, как ты хочешь, любовь моя, но только… мне было видение…
Прядь длинных золотистых волос упала ей на лицо. Все тело содрогалось под плащом из шкуры молодого олененка. Стараясь унять эту дрожь, он еще крепче прижал ее к себе.
– И что ты видела?
Она открыла ему свои мысли:
«В нем моя смерть. Он убьет меня, хотя и любит. Точно такое же видение было связано у Кулла с Фелицией». (И как странно, что мы, двое приговоренных, смогли утешить друг друга!)
– При чем тут Кулл?.. Я верю, что Эйкен тебя любит, но убить?.. Вздор! Как он может убить леди Творца, чья энергия несет жизнь?
– Она несет жизнь тану, – прошептала Мерси, – но не людям. Вспомни Брайана, ведь он умер по моей вине.
В тоне Ноданна прозвучала циничная насмешка.
– Но твой Сиятельный утверждает, что в его жилах, как и в твоих, течет кровь тану. Если сам он верит собственным россказням, то едва ли посмеет поднять на тебя руку.
– Это как посмотреть. Мое творчество сильнее, потому что оно направлено на созидание, а его – на разрушение. Быть может, он завидует. Да и вообще Эйкен из тех, кто, не задумываясь, принесут любовь в жертву власти. Он уже раскаивается, что полюбил меня. Со мной он не чувствует себя в безопасности, а значит, мне лучше умереть.
– Ну, не такое же он чудовище, как Фелиция.
– Нет, – произнесла Мерси. – Он мог бросить Кулла ей на растерзание и таким образом спастись, но не сделал этого. Знаешь, Эйкен сам чуть не погиб и до сих пор еще не восстановил свои силы.
– Знаю, – удовлетворенно кивнул Ноданн. – И рассчитываю на это.
Она в конце концов подняла на него глаза.
– Так ты настаиваешь, чтобы я вернулась? О мой демон, конечно, я это сделаю. – Глаза ее дико сверкнули. – Я почту за счастье умереть за тебя.
Он просунул голову в вырез нательной рубахи.
– Даже если Эйкен заподозрит, что я жив, он все равно не причинит тебе зла. Ни один мужчина в здравом уме не станет убивать ту, которую любит.
– Ни один тану, – невесело усмехнулась она. – Люди, сердце мое, совсем иначе устроены… Но ты не обращай на меня внимания. В Содружестве всякие предчувствия, предзнаменования считались пережитками. Кое-кто им все же доверял, но таких записывали в разряд шарлатанов. И ваши ясновидцы тоже немногого стоят. Подумать только, Бреда заявила, что Элизабет – главнее всех в мире! Эта никчемная, вечно неуверенная в себе особа! Я-то знаю, кто в мире самый главный. Ты!
Ноданн быстро облачился в золотисто-розовые доспехи; выражение его лица оставалось серьезным.
– Ну, скорей уж, тот загадочный оперант из Северной Америки, Аваддон. По сравнению с ним Эйкен и я просто дети.
В глазах у Мерси мелькнул испуг.
– Этот ведет какую-то свою игру. Село подозревает, что он хотел погубить Эйкена вместе с Фелицией. Говорит, во время метаконцерта он заметил странные умственные всплески. Впрочем, не мне об этом судить. Меня накрыло обломком скалы, и я бы не выбралась, если б не Селадейр. Он мне помог, и мы вместе решили разыграть мою гибель. Я спряталась, а Село предъявил всем мой шлем.
Ноданн задумался.
– Значит, Аваддон хотел натравить Фелицию на Эйкена? Гм, вполне вероятно… Может, мне удастся заключить с ним соглашение?
– Попробуй, – ответила Мерси. – Его дочь в Афалии.
– Ч то ?!
Мерси кивнула.
– Ей раздробило тазовую кость, и корректоры решили не отправлять ее в Горию, а сперва подлечить во дворце Село. – Она лукаво прищурилась. – Смотри, Стратег! Клу Ремилард – потрясающий психокинетик и неплохой корректор. Когда поправится, она ничем не уступит Великому Магистру. Шикарная блондинка. Как раз в твоем вкусе.
Аполлон откинул золотую голову и захохотал. Потом взял ее лицо в ладони.
– В моем вкусе только одна женщина, я ждал ее восемьсот лет. – Его прекрасные глаза блеснули, и он поцеловал Мерси в ложбинку меж бровей.
Она ухватилась за его настоящую руку.
– Позволь мне остаться в Афалии, ну пожалуйста! По крайней мере до твоего окончательного выздоровления. Не отправляй меня к нему, пока мы хоть чуть-чуть не заполним пустоту внутри.
– Ладно, – согласился он. – Только ненадолго. Чтобы нарастить новую руку, надо провести девять месяцев в Коже, а этого я позволить себе не могу. Я выступлю против Эйкена сразу же, как соберу силы. Пока ум его не окреп.
Мерси отпрянула.
– Ты что, собираешься сражаться с ним одной рукой?
– Чтобы держать Меч, и эта сгодится. – Он сжал в кулак деревянные пальцы. – Правда, выглядит неказисто, но служить может.
Она пощупала протез.
– Дерево? О нет! Такой материал не для тебя, мой демон. – Глаза ее пошарили по стенам комнаты. – Тебе бы золото подошло, но у нас только два торквеса! – Потом она перевела взгляд на посуду, из которой Морейн кормил высокого гостя. – Серебро! Леди Творец в знак своей любви подарит Стратегу серебряную руку.
Она тряхнула кудрями, и тускло поблескивающие тарелка, кувшин, кружка вдруг засветились, расплавились и, слившись в бесформенное, искрящееся облако, осели на вытянутую деревянную ладонь.
– Серебро! – опять воскликнула Мерси. – Ноданн Серебряная Рука!
Дело сделано. Грубое приспособление, выточенное Айзеком Хеннингом, исчезло. На его месте красовалась точная копия недостающей руки, отшлифованная до зеркального блеска и так ладно подогнанная, что даже стык не был виден. Мерси наклонилась, поцеловала каждый серебряный палец, затем ладонь.
– Буду ее носить, пока не расправлюсь с Эйкеном Драмом, – пообещал Ноданн. – Пока не сяду на трон Многоцветной Земли рядом с моей королевой.
Он надел латные рукавицы и распахнул перед, ней дверь. На обратном пути через тоннель они даже не замечали витающего в нем зловония, и света им было не надо, потому что их сияющие лица рассеивали мрак.
2
– Эй, вы там, готовы? – донесся изнутри гулкий голос Бетси.
– Так точно! – отозвался Уклик, разматывая провода.
– Проверь магнитную гидродинамику в третьем отсеке, – приказал Бетси.
Технику были видны только пышные юбки на облицованном металлокерамикой полу; верхнюю часть туловища, казалось, поглотил экзотический механизм, над которым колдовал Бетси.
– Вроде нормально, – доложил Уклик.
Из люка высунулась и повисла в воздухе рука с наманикюренными ногтями.
– Ну, теперь либо починим, либо доломаем. Давай сюда термоиглу номер десять, вон ту розовую, с ихним кодом.
– Держи! – Уклик проворно положил устройство на ладонь инженера.
Послышался странный шипящий звук. Струйки дыма обвили туго затянутую корсетом талию. Затем визгливый фальцет выдал целую серию красноречивых эпитетов елизаветинской эпохи.
– Черт, жабо припаял!
Он оторвал обугленные кружева, поправил унизанный жемчугом парик, надвинул маску и снова нырнул в чрево машины.
Опять что-то зашипело, и раздался странный перезвон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112