Кое-кто из них успел поживиться добычей. Спасательные шлюпки подобрали немало трупов с начисто отъеденными ногами.
Несмотря на быструю помощь эсминцев, почти 600 человек нашли свою могилу в теплых водах Южно-Китайского моря. Среди погибших оказался и вице-адмирал сэр Томас Филиппс – командующий королевскими военно-морскими силами Великобритании на Тихом океане.
Нанеся два сокрушительных удара по флотам союзников на Гавайях и в Южно-Китайском море, Япония лишила их преимущества в крупных надводных кораблях и развязала себе руки для проведения новых наступательных операций в бассейне Тихого океана.
Япония ликовала. С гибелью «Принс оф Уэллс» и «Рипалса», последовавшей за разгромом американского флота в Пёрл-Харборе, даже самые пессимистично настроенные японцы поверили в возможность победного для них исхода войны.
Глава десятая
1
После удара по Пёрл-Харбору японское авианосное соединение разделилось. Авианосцы «Хирю» и «Сорю» направились в сопровождении крейсеров «Тонэ» и «Тикума» к атоллу Уэйк, где высаживались японские десанты на затерявшийся в океане клочок суши, принадлежавший США. Этот островок менаду Японией и Гавайями теперь приобрел стратегическое значение.
Авианосцы, «Сёкаку» и «Дзуйкаку» умчались в Курэ, домой, в метрополию. Им завидовали все, кто знал их маршрут.
Сам адмирал Нагумо с остатками флота двинулся к островам Трук. Когда на юго-западе из голубого марена поднялись гористые острова, приютившие одну из мощнейших военно-морских баз Японии, все почувствовали себя как дома. Это были хорошо знакомые, обжитые места. Каролины торжественно встречали, победителей, В честь прибывшей эскадры вице-адмирала Нагумо загрохотали салюты из пушек боевых кораблей и с батарей береговой обороны. Экипажам, вернувшимся из похода, был предоставлен отдых.
Ясудзиро и его штурман Судзуки сошли на берег в числе первых. Они провели в море двадцать дней. Немного странно было чувствовать под ногами твердую землю. Они шли у кромки прибоя морской походкой, слегка покачиваясь и широко ставя ноги. Им некуда было спешить. Они любовались цветами и вечнозелеными деревьями, росшими вдоль берега. Пляж пестрел зонтиками и разноцветными резиновыми шапочками купающихся. Не верилось, что где-то шла война и что совсем недавно они нажимали на гашетки управления огнем, убивали и сами могли быть убитыми. И тем ощутимее и радостнее воспринимались теперь свобода, безделье. Они могли лежать целыми днями на песке, дремать в тени кокосовых пальм или плескаться в теплых, волнах прибоя.
Но долго нежиться на трукском пляже им не пришлось. Перед самым Новым годом всех моряков вернули на корабли. Под звуки традиционного марша авианосцы вышли в океан. Там за четкой чертой горизонта их ждали новые битвы и походы.
– Помоги нам бог Хатиман! – прошептал Ясудзиро, когда от Трука остался только конус потухшего вулкана, возвышающегося над океаном.
Теперь корабли держали курс к островам Малайского архипелага, где японские армия и флот сражались с союзными англо-голландскими войсками. В Паллау они вновь встретились с «Сорю» и «Хирю», прибывшими на рандеву из Японии.
Удвоив ударную мощь, эскадра избрала для базирования залив Старинг на острове Целебес. Оттуда Ясудзиро пришлось сделать несколько боевых вылетов с бомбовой подвеской. Он летал на поддержку десантов, высадившихся у Манадо и Макассара.
– Знаешь, Кэндзи, – жаловался Ясудзиро, – эти боевые вылеты больше похожи на увеселительные прогулки над голубыми бухтами и изумрудными джунглями. Попробуй соверши здесь подвиг!
– Не говори, Тора! Готовишься к вылету, волнуешься, концентрируешь всю свою воинскую доблесть, А вместо противника встречаешь каких-то трусливых зайцев, которые разбегаются и прячутся в джунглях при одном звуке наших моторов.
2
Но вскоре Кэндзи услыхал от Ясудзиро другое:
– Мой штурман Судзуки ухитрился подловить чью-то пулю в левое бедро. Пока я довез его до «Акаги», он чуть не истек кровью. Сейчас в госпитале лежит в тяжелом состоянии.
– Ну и как ты обходишься без штурмана? – поинтересовался Кэндзи.
– Два дня уже не летаю. Обещают дать в экипаж мичмана Нагосава. Знаешь его? Такой жирный. У него есть меткая кличка – Фугу. Он очень походит на эту крупную ленивую рыбу с ядовитыми потрохами.
– Ясудзиро, могу выразить тебе свое соболезнование. Я наслышан об этом навигаторе, с ним не хочет летать ни один, летчик.
– А что делать?
– Забери у кого-нибудь из своих летчиков штурмана, а ему отдай Фугу.
– Как-то некрасиво так делать. И не хочется разбивать слетанные экипажи. А этот тип у меня долго не задержится. Как только Судзуки поправится, так и прогоню его из отряда.
Когда мичман Нагосава появился в их отряде, он отнюдь не походил на полное собрание человеческих пороков. Просто в глаза бросалась его излишняя полнота, редкая среди тренированных пилотов.
Несколько дней Ясудзиро присматривался к новому штурману, но, кроме скупости, заставлявшей его держаться особняком, и неопрятности, столь не свойственной жителям Японских островов, не нашел в нем ничего особенного.
Метаморфозы начали происходить с Нагосавой сразу после посадки в кабину перед боевым вылетом. Застегнув летный шлем дрожащими пальцами, он засуетился, задергался и начал готовить навигационное снаряжение, роняя на пол карандаши и линейки.
– Что вы копаетесь? – спросил Ясудзиро, не дождавшись его доклада о готовности к заданию.
– А? Что? – переспросил Нагосава сдавленным голосом.
– Спрашиваю, готовы к полету?
– Да, да! – очнулся Фугу. Лицо его, искаженное напряженным ожиданием, было бледно.
«О боже! – подумал Ясудзиро. – Что же с ним будет под зенитным обстрелом? Не легкомыслие ли идти в бой с таким членом экипажа?»
Но поступила команда на запуск моторов, и предпринимать что-либо было поздно.
В воздухе от страха и напряжения Фугу поглупел еще больше. Он почти не понимал команд Ясудзиро. Глаза его смотрели бессмысленно, затравленно. А когда вышли на цель, бомбы он сбросил намного раньше, и они взорвались далеко в стороне и не причинили кораблю никакого вреда.
Ясудзиро от злости забыл все правила японской вежливости.
– Дерьмо вы, а не штурман, господин Нагосава! – сказал ему, не сдержавшись. Мичман промолчал, а может быть, и не расслышал. На обратном отрезке маршрута, когда основные страхи остались позади, Нагосава начал приходить в себя.
«Возможно, понюхав пороху, привыкнет?» – мелькнула надежда у Ясудзиро. Но процесс превращения Фугу в настоящего навигатора слишком затягивался.
Прослужив почти год в авиагруппе «Акаги», Ясудзиро понял, что не все летчики здесь храбрецы и истинные самураи. Попадались, вроде лейтенанта Микимото Комура, не слишком рвущиеся в боевые вылеты, но такие, как Фугу, вызывали у него отвращение своим животным страхом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Несмотря на быструю помощь эсминцев, почти 600 человек нашли свою могилу в теплых водах Южно-Китайского моря. Среди погибших оказался и вице-адмирал сэр Томас Филиппс – командующий королевскими военно-морскими силами Великобритании на Тихом океане.
Нанеся два сокрушительных удара по флотам союзников на Гавайях и в Южно-Китайском море, Япония лишила их преимущества в крупных надводных кораблях и развязала себе руки для проведения новых наступательных операций в бассейне Тихого океана.
Япония ликовала. С гибелью «Принс оф Уэллс» и «Рипалса», последовавшей за разгромом американского флота в Пёрл-Харборе, даже самые пессимистично настроенные японцы поверили в возможность победного для них исхода войны.
Глава десятая
1
После удара по Пёрл-Харбору японское авианосное соединение разделилось. Авианосцы «Хирю» и «Сорю» направились в сопровождении крейсеров «Тонэ» и «Тикума» к атоллу Уэйк, где высаживались японские десанты на затерявшийся в океане клочок суши, принадлежавший США. Этот островок менаду Японией и Гавайями теперь приобрел стратегическое значение.
Авианосцы, «Сёкаку» и «Дзуйкаку» умчались в Курэ, домой, в метрополию. Им завидовали все, кто знал их маршрут.
Сам адмирал Нагумо с остатками флота двинулся к островам Трук. Когда на юго-западе из голубого марена поднялись гористые острова, приютившие одну из мощнейших военно-морских баз Японии, все почувствовали себя как дома. Это были хорошо знакомые, обжитые места. Каролины торжественно встречали, победителей, В честь прибывшей эскадры вице-адмирала Нагумо загрохотали салюты из пушек боевых кораблей и с батарей береговой обороны. Экипажам, вернувшимся из похода, был предоставлен отдых.
Ясудзиро и его штурман Судзуки сошли на берег в числе первых. Они провели в море двадцать дней. Немного странно было чувствовать под ногами твердую землю. Они шли у кромки прибоя морской походкой, слегка покачиваясь и широко ставя ноги. Им некуда было спешить. Они любовались цветами и вечнозелеными деревьями, росшими вдоль берега. Пляж пестрел зонтиками и разноцветными резиновыми шапочками купающихся. Не верилось, что где-то шла война и что совсем недавно они нажимали на гашетки управления огнем, убивали и сами могли быть убитыми. И тем ощутимее и радостнее воспринимались теперь свобода, безделье. Они могли лежать целыми днями на песке, дремать в тени кокосовых пальм или плескаться в теплых, волнах прибоя.
Но долго нежиться на трукском пляже им не пришлось. Перед самым Новым годом всех моряков вернули на корабли. Под звуки традиционного марша авианосцы вышли в океан. Там за четкой чертой горизонта их ждали новые битвы и походы.
– Помоги нам бог Хатиман! – прошептал Ясудзиро, когда от Трука остался только конус потухшего вулкана, возвышающегося над океаном.
Теперь корабли держали курс к островам Малайского архипелага, где японские армия и флот сражались с союзными англо-голландскими войсками. В Паллау они вновь встретились с «Сорю» и «Хирю», прибывшими на рандеву из Японии.
Удвоив ударную мощь, эскадра избрала для базирования залив Старинг на острове Целебес. Оттуда Ясудзиро пришлось сделать несколько боевых вылетов с бомбовой подвеской. Он летал на поддержку десантов, высадившихся у Манадо и Макассара.
– Знаешь, Кэндзи, – жаловался Ясудзиро, – эти боевые вылеты больше похожи на увеселительные прогулки над голубыми бухтами и изумрудными джунглями. Попробуй соверши здесь подвиг!
– Не говори, Тора! Готовишься к вылету, волнуешься, концентрируешь всю свою воинскую доблесть, А вместо противника встречаешь каких-то трусливых зайцев, которые разбегаются и прячутся в джунглях при одном звуке наших моторов.
2
Но вскоре Кэндзи услыхал от Ясудзиро другое:
– Мой штурман Судзуки ухитрился подловить чью-то пулю в левое бедро. Пока я довез его до «Акаги», он чуть не истек кровью. Сейчас в госпитале лежит в тяжелом состоянии.
– Ну и как ты обходишься без штурмана? – поинтересовался Кэндзи.
– Два дня уже не летаю. Обещают дать в экипаж мичмана Нагосава. Знаешь его? Такой жирный. У него есть меткая кличка – Фугу. Он очень походит на эту крупную ленивую рыбу с ядовитыми потрохами.
– Ясудзиро, могу выразить тебе свое соболезнование. Я наслышан об этом навигаторе, с ним не хочет летать ни один, летчик.
– А что делать?
– Забери у кого-нибудь из своих летчиков штурмана, а ему отдай Фугу.
– Как-то некрасиво так делать. И не хочется разбивать слетанные экипажи. А этот тип у меня долго не задержится. Как только Судзуки поправится, так и прогоню его из отряда.
Когда мичман Нагосава появился в их отряде, он отнюдь не походил на полное собрание человеческих пороков. Просто в глаза бросалась его излишняя полнота, редкая среди тренированных пилотов.
Несколько дней Ясудзиро присматривался к новому штурману, но, кроме скупости, заставлявшей его держаться особняком, и неопрятности, столь не свойственной жителям Японских островов, не нашел в нем ничего особенного.
Метаморфозы начали происходить с Нагосавой сразу после посадки в кабину перед боевым вылетом. Застегнув летный шлем дрожащими пальцами, он засуетился, задергался и начал готовить навигационное снаряжение, роняя на пол карандаши и линейки.
– Что вы копаетесь? – спросил Ясудзиро, не дождавшись его доклада о готовности к заданию.
– А? Что? – переспросил Нагосава сдавленным голосом.
– Спрашиваю, готовы к полету?
– Да, да! – очнулся Фугу. Лицо его, искаженное напряженным ожиданием, было бледно.
«О боже! – подумал Ясудзиро. – Что же с ним будет под зенитным обстрелом? Не легкомыслие ли идти в бой с таким членом экипажа?»
Но поступила команда на запуск моторов, и предпринимать что-либо было поздно.
В воздухе от страха и напряжения Фугу поглупел еще больше. Он почти не понимал команд Ясудзиро. Глаза его смотрели бессмысленно, затравленно. А когда вышли на цель, бомбы он сбросил намного раньше, и они взорвались далеко в стороне и не причинили кораблю никакого вреда.
Ясудзиро от злости забыл все правила японской вежливости.
– Дерьмо вы, а не штурман, господин Нагосава! – сказал ему, не сдержавшись. Мичман промолчал, а может быть, и не расслышал. На обратном отрезке маршрута, когда основные страхи остались позади, Нагосава начал приходить в себя.
«Возможно, понюхав пороху, привыкнет?» – мелькнула надежда у Ясудзиро. Но процесс превращения Фугу в настоящего навигатора слишком затягивался.
Прослужив почти год в авиагруппе «Акаги», Ясудзиро понял, что не все летчики здесь храбрецы и истинные самураи. Попадались, вроде лейтенанта Микимото Комура, не слишком рвущиеся в боевые вылеты, но такие, как Фугу, вызывали у него отвращение своим животным страхом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82