в наскоро сваренных конурках, которые было трудно назвать каютами для размещения экипажа и пассажиров, в примитивности силовой установки (паровая машина на 2500 л.с.), которая не могла развить скорость более 10 узлов, в сиротливой зенитной пушчонке, воткнутой на корме словно для потехи японских летчиков, и даже в подборе команды, сплошь состоящей из пьяниц.
– Ты посмотри на их пиратские физиономии с фиолетовыми носами! – возмущался Роберт. – Такого экипажа не было даже у старика Флинта. А капитан! Ему завтра помирать пора.
– Не расстраивайся, мой командир. Кому суждено быть повешенным – тот не утонет. А мне капитан нравится. Смышленый старикашка, с опытом. Если не рассыплется по дороге, то доставит нас до места.
Вместе с летчиками в трюмах плыли их «лайтнинги», упакованные в большие самолетные ящики. Груз был размещен удобнее, чем пассажиры. Посквернословили и… смирились. Ведь они уплывали на войну.
«Либерти» и еще пять транспортов составили конвой, который от самого Пёрл-Харбора эскортировал дивизион эскадренных миноносцев. Как-то веселее становилось на душе, глядя на их стремительные силуэты. Хотелось верить, что парни на эсминцах, сидящие за гидролокаторами, не проворонят японскую субмарину и забросают ее «глубинками», прежде чем она выпустит свой торпедный веер.
Плыли долго, чуть не три недели. При переходе экватора подурачились. Искупали в брезентовой ванне новичков по приговору Нептуна, которого изобразил Боб Харрис.
По пути конвой обрастал новыми судами. У островов Самоа присоединилось еще семь транспортов, а на подходе к Фиджи опеку над ними взяли тяжелые крейсеры «Сан-Франциско» и «Солт Лейк Сити». Чувствовалось но всему, что они подходили все ближе к району боевых действий.
Как-то перед заходом солнца приятели стояли на корме, глядя на вспененную воду и недавно появившихся чаек, летевших за судном.
– Смотри, самолет! – показал Чарлз на силуэт летающей лодки.
– Японец, – уверенно сказал Роберт. – «Кавасаки». У нашей «каталины» два мотора, а это четырехмоторная.
«Кавасаки» покружила над конвоем за пределом досягаемости зенитных автоматов и ушла на северо-запад.
– Если этот разведчик пригласит сюда свои линкоры, нам будет невесело, – в раздумье сказал Чарлз.
– Понадеемся, что линкоры адмирала Ямамото заняты более важными делами, – успокоил Роберт.
– Да, ты оказался прав, – вздохнул Чарлз, – путешествие в Южные моря не сулит нам ничего привлекательного. Может, уже сейчас какой-нибудь скуластый парень поглядывает сквозь линзы перископа, ожидая, когда наш «Либерти» наползет на расчетную отметку нити прицела.
– Кончай выдумывать. А то от твоих слов хочется сбегать в кубрик за спасательным жилетом…
Изнуренные длительным плаванием, люди были даже обрадованы, когда из-за горизонта поднялся остров, покрытый ядовитой зеленью лесов. Это был печальной славы Гуадалканал. Летчики знали, что здесь их ждут москиты, тропическая лихорадка, влажная жара, неустроенность быта и боевая работа, связанная с постоянным риском.
После разгрузки транспорта летчиков отвезли и разместили в палаточном городке рядом с аэродромом Гендерсон. Туда же танковые тягачи притащили волоком на полозьях самолетные ящики.
Аэродром Гендерсон начали строить японцы. Американский десант, высаженный на Гуадалканале, захватил его, когда взлетно-посадочная полоса была еще не закончена. Ее длина составляла всего 1150 метров, что позволяло взлетать и садиться только истребителям и легким палубным бомбардировщикам. Искусственное покрытие выполнялось из коралловой крошки, глины, щебня и сухого цемента.
Самолеты, базирующиеся на аэродроме Гендерсон, стояли на грунте в легких капонирах, а иные на ровном месте, укрытые маскировочными сетями.
Глубокие колеи, оставленные колесами, говорили о том, что в период дождей выруливание на взлетную полосу дело непростое.
– Где у вас летчики размещаются? – спросил Роберт у встретившегося комендора-сержанта, на котором военная форма угадывалась лишь по нарукавным нашивкам да эмблеме 1-й дивизии морской пехоты – так он был неряшлив и расхлябан.
Сержант указал на палатку, разбитую под деревьями:
– Вот там сидят дежурные экипажи.
Из брезентовых домиков доносились негромкие голоса. Роберт приподнял полог и увидел за столом играющих в карты морских летчиков.
– Привет, джентльмены, из Гонолулу. Там ваши девчонки сохнут от тоски, а вы тут штаны протираете.
– Привет, Боб, привет, Чарлз! Каким ветром?
Моряки бросили карты и пожали руки пришедшим.
– Не спрашиваю, как вы здесь живете, – продолжал Роберт, пошлепывая по спинам парней. – Глядя на вашу банду в грязных комбинезонах, не скажешь, что вы племянники щедрого дядюшки Сэма.
– Ничего, – огрызались старожилы, – через месяц посмотрим на тебя. Три-четыре артналета да плюс дождичек, и ты слиняешь, как наше тряпье.
– Ты лучше, Боб, скажи, много ли виски с собой привез? Нас здесь маркитанты не балуют. Интендантство на острове не часто бывает, так что снабжают крайне дерьмово.
– На сегодня хватит промочить ваши иссохшие глотки и заодно отметить начало новой эры трогательного единения армейской авиации с морской.
– Слушай, мистер Харрис, ты где так трепаться научился, словно проповедник из Армии спасения?
– Это я с радости, что вижу ваши небритые физиономии. Знакомьтесь, мой друг и коллега первый лейтенант Чарлз Мэллори, – представил он Чарлза.
Мощный голос динамика прервал их гвалт:
– Дежурным экипажам готовность номер один! Немедленный запуск! Повторяю, дежурным экипажам готовность номер один…
Моряков словно ветром выдуло из палатки. Они бегом кинулись к своим самолетам. На столах остались рассыпанные карты.
Роберт взглянул на Чарлза:
– Пойдем, Чак, поищем убежище понадежнее этой палатки. Чует мой нос, скоро паленым запахнет.
2
Ночь прошла беспокойно. Трижды объявляли боевую тревогу, и большую часть ночи летчики и моряки провели, как тараканы, по щелям. Но тревоги оказались ложными. Противник не появлялся, а на экранах радаров возникали и исчезали какие-то непонятные цели.
На рассвете поступил отбой тревоги. Измученные ожиданием налета, люди разбрелись по палаткам и повалились на койки. В этот-то момент и посыпались на аэродром снаряды: японские эсминцы высадили десант на мыс Эсперанс и открыли огонь из всех видов оружия.
Снова пришлось мчаться в укрытия.
– А здесь не соскучишься, – сострил Роберт, сваливаясь в траншею.
Днем над аэродромом появился разведчик «ойодо», выскочил откуда-то из-за кряжа Лунга и, дважды пройдя над Гендерсоном бреющим, обстрелял стоянки и палаточный городок из пулеметов.
Дежурная пара истребителей «грумман» взлетела вдогонку, настигла его милях в пяти от побережья и расстреляла…
Инженеры и техники спешно приступили к сборке «лайтнингов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Ты посмотри на их пиратские физиономии с фиолетовыми носами! – возмущался Роберт. – Такого экипажа не было даже у старика Флинта. А капитан! Ему завтра помирать пора.
– Не расстраивайся, мой командир. Кому суждено быть повешенным – тот не утонет. А мне капитан нравится. Смышленый старикашка, с опытом. Если не рассыплется по дороге, то доставит нас до места.
Вместе с летчиками в трюмах плыли их «лайтнинги», упакованные в большие самолетные ящики. Груз был размещен удобнее, чем пассажиры. Посквернословили и… смирились. Ведь они уплывали на войну.
«Либерти» и еще пять транспортов составили конвой, который от самого Пёрл-Харбора эскортировал дивизион эскадренных миноносцев. Как-то веселее становилось на душе, глядя на их стремительные силуэты. Хотелось верить, что парни на эсминцах, сидящие за гидролокаторами, не проворонят японскую субмарину и забросают ее «глубинками», прежде чем она выпустит свой торпедный веер.
Плыли долго, чуть не три недели. При переходе экватора подурачились. Искупали в брезентовой ванне новичков по приговору Нептуна, которого изобразил Боб Харрис.
По пути конвой обрастал новыми судами. У островов Самоа присоединилось еще семь транспортов, а на подходе к Фиджи опеку над ними взяли тяжелые крейсеры «Сан-Франциско» и «Солт Лейк Сити». Чувствовалось но всему, что они подходили все ближе к району боевых действий.
Как-то перед заходом солнца приятели стояли на корме, глядя на вспененную воду и недавно появившихся чаек, летевших за судном.
– Смотри, самолет! – показал Чарлз на силуэт летающей лодки.
– Японец, – уверенно сказал Роберт. – «Кавасаки». У нашей «каталины» два мотора, а это четырехмоторная.
«Кавасаки» покружила над конвоем за пределом досягаемости зенитных автоматов и ушла на северо-запад.
– Если этот разведчик пригласит сюда свои линкоры, нам будет невесело, – в раздумье сказал Чарлз.
– Понадеемся, что линкоры адмирала Ямамото заняты более важными делами, – успокоил Роберт.
– Да, ты оказался прав, – вздохнул Чарлз, – путешествие в Южные моря не сулит нам ничего привлекательного. Может, уже сейчас какой-нибудь скуластый парень поглядывает сквозь линзы перископа, ожидая, когда наш «Либерти» наползет на расчетную отметку нити прицела.
– Кончай выдумывать. А то от твоих слов хочется сбегать в кубрик за спасательным жилетом…
Изнуренные длительным плаванием, люди были даже обрадованы, когда из-за горизонта поднялся остров, покрытый ядовитой зеленью лесов. Это был печальной славы Гуадалканал. Летчики знали, что здесь их ждут москиты, тропическая лихорадка, влажная жара, неустроенность быта и боевая работа, связанная с постоянным риском.
После разгрузки транспорта летчиков отвезли и разместили в палаточном городке рядом с аэродромом Гендерсон. Туда же танковые тягачи притащили волоком на полозьях самолетные ящики.
Аэродром Гендерсон начали строить японцы. Американский десант, высаженный на Гуадалканале, захватил его, когда взлетно-посадочная полоса была еще не закончена. Ее длина составляла всего 1150 метров, что позволяло взлетать и садиться только истребителям и легким палубным бомбардировщикам. Искусственное покрытие выполнялось из коралловой крошки, глины, щебня и сухого цемента.
Самолеты, базирующиеся на аэродроме Гендерсон, стояли на грунте в легких капонирах, а иные на ровном месте, укрытые маскировочными сетями.
Глубокие колеи, оставленные колесами, говорили о том, что в период дождей выруливание на взлетную полосу дело непростое.
– Где у вас летчики размещаются? – спросил Роберт у встретившегося комендора-сержанта, на котором военная форма угадывалась лишь по нарукавным нашивкам да эмблеме 1-й дивизии морской пехоты – так он был неряшлив и расхлябан.
Сержант указал на палатку, разбитую под деревьями:
– Вот там сидят дежурные экипажи.
Из брезентовых домиков доносились негромкие голоса. Роберт приподнял полог и увидел за столом играющих в карты морских летчиков.
– Привет, джентльмены, из Гонолулу. Там ваши девчонки сохнут от тоски, а вы тут штаны протираете.
– Привет, Боб, привет, Чарлз! Каким ветром?
Моряки бросили карты и пожали руки пришедшим.
– Не спрашиваю, как вы здесь живете, – продолжал Роберт, пошлепывая по спинам парней. – Глядя на вашу банду в грязных комбинезонах, не скажешь, что вы племянники щедрого дядюшки Сэма.
– Ничего, – огрызались старожилы, – через месяц посмотрим на тебя. Три-четыре артналета да плюс дождичек, и ты слиняешь, как наше тряпье.
– Ты лучше, Боб, скажи, много ли виски с собой привез? Нас здесь маркитанты не балуют. Интендантство на острове не часто бывает, так что снабжают крайне дерьмово.
– На сегодня хватит промочить ваши иссохшие глотки и заодно отметить начало новой эры трогательного единения армейской авиации с морской.
– Слушай, мистер Харрис, ты где так трепаться научился, словно проповедник из Армии спасения?
– Это я с радости, что вижу ваши небритые физиономии. Знакомьтесь, мой друг и коллега первый лейтенант Чарлз Мэллори, – представил он Чарлза.
Мощный голос динамика прервал их гвалт:
– Дежурным экипажам готовность номер один! Немедленный запуск! Повторяю, дежурным экипажам готовность номер один…
Моряков словно ветром выдуло из палатки. Они бегом кинулись к своим самолетам. На столах остались рассыпанные карты.
Роберт взглянул на Чарлза:
– Пойдем, Чак, поищем убежище понадежнее этой палатки. Чует мой нос, скоро паленым запахнет.
2
Ночь прошла беспокойно. Трижды объявляли боевую тревогу, и большую часть ночи летчики и моряки провели, как тараканы, по щелям. Но тревоги оказались ложными. Противник не появлялся, а на экранах радаров возникали и исчезали какие-то непонятные цели.
На рассвете поступил отбой тревоги. Измученные ожиданием налета, люди разбрелись по палаткам и повалились на койки. В этот-то момент и посыпались на аэродром снаряды: японские эсминцы высадили десант на мыс Эсперанс и открыли огонь из всех видов оружия.
Снова пришлось мчаться в укрытия.
– А здесь не соскучишься, – сострил Роберт, сваливаясь в траншею.
Днем над аэродромом появился разведчик «ойодо», выскочил откуда-то из-за кряжа Лунга и, дважды пройдя над Гендерсоном бреющим, обстрелял стоянки и палаточный городок из пулеметов.
Дежурная пара истребителей «грумман» взлетела вдогонку, настигла его милях в пяти от побережья и расстреляла…
Инженеры и техники спешно приступили к сборке «лайтнингов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82