– Господь всемилостивый и святые угодники! Кто это? – воскликнул он.
Рядом охнул потрясенный Шкода.
Диво дивное стояло на четырех высоченных, по плечо человеку, ногах. А у самого плеч было три – и только с обращенного к землянам боку. Всего конечно же шесть – по одному на каждую из шести ног, массивных, толщиной с мужское бедро, и вооруженных короткими когтями. Впрочем, ногам и требовалась недюжинная сила, чтобы поддерживать широкое туловище десяти футов в длину от шеи до короткого хвостового отростка в налегающих друг на дружку, как черепица, чешуях. Но больше всего поражала громадная башка.
– Точь-в-точь крокодил с расплющенной мордой, – пробормотал Хэдли. – Бог ты мой! Неужели такие чудища бывают ручными?
– Тут его, похоже, никто не боится, – заметил Торп. – Хотя повстречать темной ночкой этакую зверюгу…
Зверь повернул к ним голову, смахивающую на совковую лопату, а затем пасть распахнулась настежь и исторгла рык – ни дать ни взять далекий раскат грома. Стоявшая рядом шелла подняла руку и отвесила чудищу такую крепкую оплеуху, что разлетелось эхо. Жуткая башка вернулась в исходное положение, тварь застыла как ни в чем не бывало.
– Вот тебе и ответ, – ухмыльнулся Торп и зашагал вперед, стараясь не слишком удаляться от кошмарной морды. Еще не хватало, чтобы его приняли за труса!
Повозка так смахивала на обыкновенную земную телегу, что он сразу успокоился и приободрился. Громадные передние колеса держались на вертлюгах, все ободья были обиты кожей, и крепились части в основном не гвоздями, а ремнями и веревками. Но, по сути, конструкция была очень знакомая.
– Как они, черт подери, управляют этим драконом? – сказал Хэдли. – Что-то я тут не вижу ничего похожего на вожжи.
В повозку забрались Шенн и Спет, встали у передка. Следом вскарабкался Торп, а за ним и его товарищи. Они стояли, смотрели, ждали. С каждого звериного бока заняли позицию три шеллы. Кто-то выкрикнул приказ. По крепкому туловищу тяглового животного забарабанили кулаки, и град пинков обрушился на его толстые ноги. Зверь двинулся вперевалку, медленно, громоздко, разом переставляя по три ноги. Женщины не отставали, их кулаки и босые ступни не унимались, пока не добились от гужевого скорости, эквивалентной быстрому человеческому шагу. Наконец они остались позади, только одна лихо запрыгнула точнехонько на лопатообразную морду и, качаясь в такт животному, плавными движениями переместилась назад, очутившись точно на костяном горбу, где туловище стыковалось с головой. Так она и сидела – ноги раскинуты, живот удобно прижат к звериному горбу, руки – на бедрах. И чувствовала она себя в таком положении совершенно свободно. По крайней мере, так казалось со стороны.
– Кучер, как пить дать, – заявил держащийся за борт повозки Хэдли. – Но мне все еще невдомек, почему зверь ее слушается.
К этому добавилось не слишком приятное открытие, что шестиног, кренящийся, словно лодка в шторм, все наращивает скорость, и остальные женщины, хоть и бегут во всю прыть, остались далеко позади.
– На такой колее кучер, поди, и не нужен, – хрипло произнес Шкода, когда кибитку затрясло на узкой, обсаженной деревьями дороге.
Торп различил впереди быстро приближающуюся развилку.
– Скоро увидим, нужен он или не нужен, – мрачно откликнулся лейтенант. – Наверное, посмотреть будет на что.
Все оказалось простым до элегантности. Он едва успел заметить, как всадница непринужденно согнула ногу в колене и поставила ее на левый глаз животного, закрыв стопой всю костяную глазницу. Зверь быстро, насколько позволила его масса, развернул голову влево, и громадная туша повторила тот же маневр. Женщина преспокойно убрала ногу и вернулась в прежнюю позу. Торп ухмыльнулся. А в следующий миг заметил двух жриц в белых жакетах и платьях – они безмолвно и чинно стояли впереди. Ухмылка исчезла с его лица.
– Что ты затевал, когда подначивал Спет? – тихо обратился он к Шкоде. – Надеюсь, у тебя нет от меня секретов?
– Если ты не шутил насчет земных кораблей, чтобы они сюда прилетели и все разбомбили, то эта идея не по мне, – парировал Шкода. – Я кое-что придумал. Если получится, потом расскажу. Не один Пэдди тут маленько смыслит в психологии.
– Я бы это назвал философией, – возразил Хэдли, – а философия и психология – не одно и то же. Я и сам пытаюсь шевелить мозгами. Парни, вы обратили внимание на зверюгу, что нас тащит? Кошмарная тварь! Но – ручная.
– Хватит загадок, – проворчал Торп.
– Нет, ты все-таки послушай, потому что это важно. Мы тоже кажемся кошмарными тварями здешним дамам, о чем не следует забывать. Они еще не поняли, что мы ручные. Однако сейчас я прошу тебя, Джереми, поразмыслить о другом. Мы не единственные мужчины на всю планету амазонок, да поможет нам Господь. Эти женщины, в сущности, и не женщины вовсе. Погоди, Ник, дай договорить. Женщина только тогда женщина, когда ее можно сравнить с мужчиной. И когда у нее с мужчиной отношения. Иначе какая может быть женственность?
– Пэдди, ежели у тебя есть мысль, будь другом, кончай ходить вокруг да около.
– Ладно. Вы сами видели – не могли не видеть, – как эти милые создания подчеркивают свои женские качества. А видали когда-нибудь, как накачанный парень выставляет напоказ свою мускулатуру? И для чего он это делает, если только не старается изо всех сил убедить себя, что он настоящий мужчина? Он не уверен в себе. Если у тебя с телом и головой все в порядке, нет нужды это подчеркивать. То же самое касается здоровой и умной женщины, ей ни к чему выпячивать свое здоровье и ум. Бернард Шоу – ирландец, естественно, – что-то сказал по этому поводу. Точно припомнить не возьмусь, но примерно так:, когда на женщине слишком много краски и маловато одежды, она озабочена.
– Это я озабочен, – процедил Шкода.
– Ни черта не пойму в твоей болтовне и не уверен, что ты сам хоть что-нибудь понимаешь.
– Я-то понимаю. Видишь ли, я твердо знаю, что все эти малютки – натуры женственные. В глубине души. Ничего не поделаешь – биология. Сознанию можно внушить что угодно, подсознанию – ничего. Получается, что каждая из них – как мина, поставленная на боевой взвод. Мы посреди минного поля. Один неправильный шаг – и все взлетит на воздух. Тогда я нам не позавидую!
– Не волнуйся, – изрек Торп со всей уверенностью, какую только удалось в себе найти. – Женщины еще до нас боялись мужчин, они как-нибудь выдержат.
– Нас трое… а их сколько? Три миллиона? И еще три поколения прожили в слепой ненависти!
Зверь с грохотом выкатил повозку из аллеи на берег, под яркое солнце, и неприятный разговор прекратился – надо было осмотреться. Внизу, в глубоко врезанной в сушу бухточке, яблоку было негде упасть – сплошь лодки. Одни лежали на боку на бревенчатой пристани, другие, заякоренные, ровными рядами покачивались на воде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45