Значит, Меркулова вызвал к себе Генеральный прокурор Рекунков, с утра пораньше. Но обычно прокуроры и следователи не торопятся принимать к расследованию нераскрытые убийства. Это дело нашей милиции — Московского уголовного розыска — искать убийц, прокуратура же собирает доказательства, изобличает преступников и направляет дело в суд. Дело пахло керосином, если ее сиятельство партия взяла это дело на контроль. Да, кстати, что там написал этот полковник из КГБ?
«Я являюсь начальником 3 отдела УКГБ по гор. Москве и Московской области. Наше подразделение занимается иностранцами, устанавливающими контакты с москвичами.
В гостинице „Белград“ в течение трех недель проживал приехавший для сбора материала о жизни советского общества американский журналист З2бигнев Подгурский (друзья зовут его Бигги). С момента его приземления мой отдел вел и разрабатывал его маршрут. Сам того не зная, Подгурский делал то, что хотели мы: встречался с людьми, которым мы подкладывали информацию для его книги, обедал за столиком с микрофоном, спал с „нашей“ женщиной. Она и сообщила мне, что 17 ноября у Подгурского встреча на ярмарке в Сокольниках.
Мы не знали человека, вступившего в контакт с американцем, поэтому мы шли от Подгурского. Мы решили проследить за этой встречей, но не придавали ей большого значения — многие московские фарцовщики пытаются сбыть свой товар иностранцам, и лучшего места для этой цели, чем сокольническая ярмарка, не сыскать.
Мы бы все выяснили, если бы этот человек дошел до Подгурского, но они не встретились. Лишь сегодня мы узнали, что этим человеком был ответственный сотрудник Внешторга Ракитин. Конечно, тут скрыта загадка — почему такой человек, как Ракитин, пошел на встречу с Подгурским? Непредвиденное обстоятельство спутало наши карты: мы ждали этого человека внутри, то есть на ярмарке, и не знали, что КГБ Центра отдаст внезапное указание руководству дивизии Дзержинского — задержать на час доступ людей на ярмарку. Это обстоятельство привело к тому, что мы не только упустили Ракитина и его портфель, но и как бы допустили его убийство.
Завтра, 19 ноября, Подгурский покидает пределы СССР. Мы договорились об этом с МИДом. Пока же мы следим за каждым его шагом: помимо микрофонов и телекамер в его номере, мы установили инфракрасные фотоаппараты, которые фиксируют любое его действие даже в полной темноте.
Протокол записан собственноручно.
Павлов».
Что-то не нравилось мне в этом объяснении. Не нравилось — и все. Хотя и смахивало на боевик. В голове вертелось пять тысяч вопросов. Но я знал, что Меркулов терпеть не может детской игры в почемучки. Так было и на этот раз. Он вернулся в кабинет, безмолвно дал мне подписать допуск и стал напяливать на себя пальто.
— Едем в морг на опознание.
— А… — я было раскрыл рот, толком не зная, что спросить, и потому замолк на полуслове.
Меркулов засмеялся:
— Вот именно, Саша, «а». Оставим все вопросы открытыми. — Меркулов вытащил свой «Дымок», присел на край стола, закурил. — Похоже, товарищ Турецкий, мы вляпались с вами в хорошее дерьмецо.
— Повторите, Константин Дмитрич, слово не понял! — весело сказал я.
2
Первая Градская больница расположена в самом начале Ленинского проспекта, между Нескучным садом и Министерством высшего образования, морг занимает в ней полуподвальное помещение в шестом корпусе. Когда подходишь к корпусу, не замечаешь никаких особых примет, если не считать трех фургонов-труповозок в глубине двора. Иногда можно увидеть катафалк — черный автобус, увозящий покойника в мир иной. Задние дверцы всех этих спецмашин сейчас открыты: при каждом удобном случае служащие стараются выветрить неистребимый трупный запах.
Несмотря на плохую погоду, во дворе нас ждали. У дверей с табличкой «Посторонним вход воспрещен» стояли двое — женщина лет за сорок и парень лет восемнадцати. Я понял — Ракитины. Они были удивительно похожи друг на друга — высокие, светлоглазые. Ракитина была, видно, в молодости красивой бабой, она и сейчас была еще ничего, только засушенная какая-то, а обильная косметика не могла скрыть глубоких морщин. Черная шляпка с вуалеткой, хотя и подчеркивала элегантность всего костюма, усугубляла старомодность ее облика. Ракитина сделала шаг нам навстречу:
— Здравствуй, Костя! Смотри, я сразу тебя узнала, а ведь столько лет прошло! Господи, вот ведь где пришлось свидеться!
— Здравствуйте, Виктория Ипполитовна, Вика! — Меркулов поцеловал протянутую для приветствия руку.
Это что за новости? Откуда он ее знает? А мне ведь ничего не сказал!
— Неужели, Костя, это правда, Витя убит? Как только ты позвонил, мы с Лешей сюда бросились. Машина нас ждет на Ленинском проспекте. — Ракитина говорила несколько манерно. — Пойдемте скорей, я должна на него посмотреть! — и она кивнула в сторону морга.
Сын взял ее под руку, с нежностью заглянул в лицо. Меркулов смерил их долгим взглядом, сказал сочувственно:
— А вы выдержите, Виктория Ипполитовна?
Вместо Ракитиной ответил ее сын:
— Мама выдержит! Мама все выдержит!
И мы пошли по гулкому больничному коридору, который вывел нас в анатомический зал. Несмотря на конец дня, за сепарационными столами работали патологоанатомы. Один из них — двухметровый лысоватый блондин, больше похожий на метателя молота, чем на врача, отделился от стола и, как был — в окровавленном фартуке и резиновых перчатках, — подошел к нам.
— Завморгом доцент Живодеров! — представился он. — Чем могу?
Я стал лихорадочно вспоминать, где это я совсем недавно слышал эту фамилию, на удивление «гармонирующую» с профессией патологоанатома? А-а, этот «сиплый» вчера в милицейской курилке рассказывал, что эксперт Живодеров осматривал скелеты в «замке Берия»…
Живодеров между тем, сощурив близорукие глаза, сказал:
— Костя! Сколько лет, сколько зим! Извини, брат, не признал сразу — богатым будешь!
Он, по-моему, собирался потрепаться с Меркуловым о минувших днях, но тот, кивнув на Ракитиных, перебил и спросил официально:
— Олег Всеволодович, покажи-ка нам мужчину из Сокольников, он числится за Счастливой.
Живодеров нисколько не обиделся и повел нас за собой. Наша похоронная процессия перешла в соседний зал. Там на цинковых столах лежали трупы, прикрытые ветхими, списанными простынями с черным клеймом «1-я Гр.». Столов было двадцать или больше. Я покосился на Ракитину — она держалась молодцом. Дойдя до середины второго ряда, Живодеров безошибочно сориентировался и, взявшись за угол простыни, плавным движением отвернул ее. Без кровинки в лице Ракитины неотрывно смотрели на покойника. Не шелохнувшись, Виктория Ипполитовна прошептала посиневшими губами:
— Это он…
Глаза ее были сухими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
«Я являюсь начальником 3 отдела УКГБ по гор. Москве и Московской области. Наше подразделение занимается иностранцами, устанавливающими контакты с москвичами.
В гостинице „Белград“ в течение трех недель проживал приехавший для сбора материала о жизни советского общества американский журналист З2бигнев Подгурский (друзья зовут его Бигги). С момента его приземления мой отдел вел и разрабатывал его маршрут. Сам того не зная, Подгурский делал то, что хотели мы: встречался с людьми, которым мы подкладывали информацию для его книги, обедал за столиком с микрофоном, спал с „нашей“ женщиной. Она и сообщила мне, что 17 ноября у Подгурского встреча на ярмарке в Сокольниках.
Мы не знали человека, вступившего в контакт с американцем, поэтому мы шли от Подгурского. Мы решили проследить за этой встречей, но не придавали ей большого значения — многие московские фарцовщики пытаются сбыть свой товар иностранцам, и лучшего места для этой цели, чем сокольническая ярмарка, не сыскать.
Мы бы все выяснили, если бы этот человек дошел до Подгурского, но они не встретились. Лишь сегодня мы узнали, что этим человеком был ответственный сотрудник Внешторга Ракитин. Конечно, тут скрыта загадка — почему такой человек, как Ракитин, пошел на встречу с Подгурским? Непредвиденное обстоятельство спутало наши карты: мы ждали этого человека внутри, то есть на ярмарке, и не знали, что КГБ Центра отдаст внезапное указание руководству дивизии Дзержинского — задержать на час доступ людей на ярмарку. Это обстоятельство привело к тому, что мы не только упустили Ракитина и его портфель, но и как бы допустили его убийство.
Завтра, 19 ноября, Подгурский покидает пределы СССР. Мы договорились об этом с МИДом. Пока же мы следим за каждым его шагом: помимо микрофонов и телекамер в его номере, мы установили инфракрасные фотоаппараты, которые фиксируют любое его действие даже в полной темноте.
Протокол записан собственноручно.
Павлов».
Что-то не нравилось мне в этом объяснении. Не нравилось — и все. Хотя и смахивало на боевик. В голове вертелось пять тысяч вопросов. Но я знал, что Меркулов терпеть не может детской игры в почемучки. Так было и на этот раз. Он вернулся в кабинет, безмолвно дал мне подписать допуск и стал напяливать на себя пальто.
— Едем в морг на опознание.
— А… — я было раскрыл рот, толком не зная, что спросить, и потому замолк на полуслове.
Меркулов засмеялся:
— Вот именно, Саша, «а». Оставим все вопросы открытыми. — Меркулов вытащил свой «Дымок», присел на край стола, закурил. — Похоже, товарищ Турецкий, мы вляпались с вами в хорошее дерьмецо.
— Повторите, Константин Дмитрич, слово не понял! — весело сказал я.
2
Первая Градская больница расположена в самом начале Ленинского проспекта, между Нескучным садом и Министерством высшего образования, морг занимает в ней полуподвальное помещение в шестом корпусе. Когда подходишь к корпусу, не замечаешь никаких особых примет, если не считать трех фургонов-труповозок в глубине двора. Иногда можно увидеть катафалк — черный автобус, увозящий покойника в мир иной. Задние дверцы всех этих спецмашин сейчас открыты: при каждом удобном случае служащие стараются выветрить неистребимый трупный запах.
Несмотря на плохую погоду, во дворе нас ждали. У дверей с табличкой «Посторонним вход воспрещен» стояли двое — женщина лет за сорок и парень лет восемнадцати. Я понял — Ракитины. Они были удивительно похожи друг на друга — высокие, светлоглазые. Ракитина была, видно, в молодости красивой бабой, она и сейчас была еще ничего, только засушенная какая-то, а обильная косметика не могла скрыть глубоких морщин. Черная шляпка с вуалеткой, хотя и подчеркивала элегантность всего костюма, усугубляла старомодность ее облика. Ракитина сделала шаг нам навстречу:
— Здравствуй, Костя! Смотри, я сразу тебя узнала, а ведь столько лет прошло! Господи, вот ведь где пришлось свидеться!
— Здравствуйте, Виктория Ипполитовна, Вика! — Меркулов поцеловал протянутую для приветствия руку.
Это что за новости? Откуда он ее знает? А мне ведь ничего не сказал!
— Неужели, Костя, это правда, Витя убит? Как только ты позвонил, мы с Лешей сюда бросились. Машина нас ждет на Ленинском проспекте. — Ракитина говорила несколько манерно. — Пойдемте скорей, я должна на него посмотреть! — и она кивнула в сторону морга.
Сын взял ее под руку, с нежностью заглянул в лицо. Меркулов смерил их долгим взглядом, сказал сочувственно:
— А вы выдержите, Виктория Ипполитовна?
Вместо Ракитиной ответил ее сын:
— Мама выдержит! Мама все выдержит!
И мы пошли по гулкому больничному коридору, который вывел нас в анатомический зал. Несмотря на конец дня, за сепарационными столами работали патологоанатомы. Один из них — двухметровый лысоватый блондин, больше похожий на метателя молота, чем на врача, отделился от стола и, как был — в окровавленном фартуке и резиновых перчатках, — подошел к нам.
— Завморгом доцент Живодеров! — представился он. — Чем могу?
Я стал лихорадочно вспоминать, где это я совсем недавно слышал эту фамилию, на удивление «гармонирующую» с профессией патологоанатома? А-а, этот «сиплый» вчера в милицейской курилке рассказывал, что эксперт Живодеров осматривал скелеты в «замке Берия»…
Живодеров между тем, сощурив близорукие глаза, сказал:
— Костя! Сколько лет, сколько зим! Извини, брат, не признал сразу — богатым будешь!
Он, по-моему, собирался потрепаться с Меркуловым о минувших днях, но тот, кивнув на Ракитиных, перебил и спросил официально:
— Олег Всеволодович, покажи-ка нам мужчину из Сокольников, он числится за Счастливой.
Живодеров нисколько не обиделся и повел нас за собой. Наша похоронная процессия перешла в соседний зал. Там на цинковых столах лежали трупы, прикрытые ветхими, списанными простынями с черным клеймом «1-я Гр.». Столов было двадцать или больше. Я покосился на Ракитину — она держалась молодцом. Дойдя до середины второго ряда, Живодеров безошибочно сориентировался и, взявшись за угол простыни, плавным движением отвернул ее. Без кровинки в лице Ракитины неотрывно смотрели на покойника. Не шелохнувшись, Виктория Ипполитовна прошептала посиневшими губами:
— Это он…
Глаза ее были сухими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71