Но ты можешь найти меня на набережной Вайтань, возле дока номер семь, напротив гостиницы «Мир». Я там занимаюсь тайцзи.
– Набережная Вайтань, док номер семь. Я знаю, где это находится, – сказал Чэнь. – Можешь подойти туда через пятнадцать минут?
– Я еще в постели. Или ты хочешь, чтобы я побежала к тебе босиком?
– Почему бы и нет? Значит, увидимся через полчаса. – Чэнь повесил трубку.
Когда Ван спросила, не хочет ли он, чтобы она выбежала к нему босиком, Чэнь сразу вспомнил об их первом знакомстве. Ему стало приятно, что она тоже, оказывается, вспоминает о нем.
Они с Ван познакомились примерно год назад. В пятницу вечером секретарь парткома Ли велел ему отправляться в редакцию «Вэньхуэй дейли». Он объяснил, что репортер по имени Ван Фэн хочет взять у него интервью. Чэнь никак не мог взять в толк, зачем репортеру «Вэньхуэй дейли» брать интервью у офицера полиции низшего ранга.
«Вэньхуэй» размещалась в двенадцатиэтажном здании из песчаника, расположенном на улице Тяньтиньлу. Оттуда открывался великолепный вид на набережную Вайтань. Чэнь опоздал часа на два; пришлось разбираться с нарушителями правил дорожного движения. У входа за подобием стойки сидел старик. Когда Чэнь протянул ему свое удостоверение, ему сказали, что Ван сейчас нет на месте. Однако привратник был уверен, что она где-то в здании. Поэтому Чэнь сел в вестибюле. В ожидании он решил почитать книгу – сборник детективных рассказов Рут Ренделл «Занавес» в мягкой обложке. Собственно, место, где он сидел, трудно было назвать вестибюлем в полном смысле слова: просто небольшое помещение перед старомодным лифтом. Народу там было мало. Вскоре Чэнь погрузился в мир Рут Ренделл и очнулся, лишь услышав звонкое цоканье каблучков.
Из лифта вышла высокая стройная девушка; на руке у нее висело розовое пластмассовое ведерко. Наверное, принимала душ, догадался Чэнь. В редакции «Вэньхуэй» имелся душ для сотрудников. На вид девушке было лет двадцать с небольшим. На ней была футболка с низким вырезом и шорты. Мокрые волосы подхвачены ярко-голубым шарфиком. Деревянные шлепанцы звонко хлопали по полу. Чэнь тогда подумал: наверное, студентка проходит здесь практику. Во всяком случае, она бежала резво, как студентка. А потом она оступилась и почти упала.
Отшвырнув книжку, он вскочил и поймал ее в объятия.
Стоя на одной ноге и опираясь на его плечо, чтобы не упасть, она пыталась босой ногой дотянуться до слетевшей тапки. Обувшись, девушка вспыхнула и отстранилась от него. Лицо ее пылало.
Ей нечего стыдиться, с горечью подумал Чэнь, вспоминая, как мокрые волосы мазнули его по лицу. От нее приятно пахло дорогим мылом.
Однако в старину такая тесная физическая близость уже явилась бы достаточным основанием для заключения брачного контракта. «Раз уж оказалась у мужчины в объятиях, он будет обнимать тебя всю жизнь».
– Ван Фэн, – сказал привратник, – этот полицейский вас ждет.
Оказалось, что она и есть тот репортер, которая собиралась взять у него интервью. Их беседа закончилась совсем не так, как он ожидал.
Потом он еще пошутил о том, что она выбежала к нему босиком. «Выбежать босиком» – аллегория, широко распространенная в классической китайской литературе. В 800 году до нашей эры князь Чжоу, которому не терпелось встретить мудреца, призванного помочь ему объединить страну, выбежал ему навстречу босиком из дворца. Позже данное выражение употреблялось, когда кому-то не терпится встретить гостя.
К ним это не относилось. Выйдя из лифта, она случайно оступилась, а он случайно оказался рядом и подхватил ее. Вот и все. Теперь, через год, он снова шел на встречу с ней. На пересечении набережной Вайтань и улицы Нанкинлу виднелась верхушка здания «Вэньхуэй», маячившая над зданием гостиницы «Мир».
«Утро в объятиях набережной, в ее волосах капли росы…»
На набережной Вайтань, несмотря на ранний час, было много народу. Люди сидели на бетонных скамьях, стояли вдоль парапета, наблюдая за темно-желтыми волнами, – был час прилива. Кто-то напевал отрывки из оперных арий; голоса смешивались с щебетанием птиц в клетках, развешанных на деревьях. Над пешеходной дорожкой, мощенной разноцветными булыжниками, дрожала майская дымка. Неподалеку от парка Хуанпу в кассу речных трамвайчиков выстроилась длинная очередь туристов. Проходя мимо паромной переправы Луцзячжуй, Чэнь увидел, как смуглый моряк показывает ученикам способ укладки тросов в бухту. Паром оказался, как всегда, переполненным; звонок – и вот он уже отплыл на противоположный берег… Люди едут на работу и по делам. Говорили, что скоро под рекой пророют туннель; тогда у шанхайцев появится другой способ переправиться на тот берег. Над водой реяли буревестники; их крылья на солнце казались ослепительно-белыми, как будто они слетели с картинки в календаре. Хотя вода в реке по-прежнему оставалась мутной, было видно, что ее все же начали очищать.
Чэнь ускорил шаг, предвкушая радость встречи.
Вдоль набережной люди занимались тайцзицюань. В одной из групп он заметил Ван.
История не повторяется.
Сейчас на ней была длинная зеленая юбка. Она выполняла комплекс упражнений «24 формы»: «Журавль расправляет крылья», «Игра на лютне», «Погладить гриву дикой лошади», «Схватить птицу за хвост». Все упражнения выполнялись легко и непринужденно, поскольку были позаимствованы из природы, – в этом и заключается сущность тайцзицюань.
Пока Чэнь смотрел на нее, им овладело странное чувство. Нет, с упражнениями все было в порядке. Часть древнего культурного наследия, в основе которого лежит философия Даосизма: ослабление силы мягкостью, принцип инь-ян. Чэнь и сам когда-то занимался тайцзицюань, чтобы оставаться в форме. Однако он почувствовал укол ревности, заметив, что Ван была единственной молодой женщиной в своей группе. Ее черные волосы были зачесаны назад и подхвачены синим хлопчатобумажным шарфом.
– Привет! – поздоровался он.
– На что ты так уставился? – спросила Ван, подходя. На ногах у нее были белые теннисные туфли.
– На мгновение мне показалось, будто ты – героиня стихотворения эпохи Тан.
– Ну вот, опять твои цитаты и аллюзии. С кем я сегодня имею честь беседовать – с поэтом или полицейским?
– Да ведь не мы объясняем жизнь, – ответил Чэнь, – а жизнь объясняет нас – и поэтов, и полицейских.
Ван улыбнулась.
– Похоже на туйшоу, – заявила она. – Не мы толкаем противника, но противник толкает нас.
– Вижу, ты не новичок в деконструкции.
– А ты – известный мастер разглагольствовать, нести поэтическую деконструктивную чушь!
Вот еще одна причина, почему с Ван так приятно общаться. Ее не назовешь синим чулком, однако она неплохо разбирается в разнообразных литературных и философских течениях – даже в новейших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
– Набережная Вайтань, док номер семь. Я знаю, где это находится, – сказал Чэнь. – Можешь подойти туда через пятнадцать минут?
– Я еще в постели. Или ты хочешь, чтобы я побежала к тебе босиком?
– Почему бы и нет? Значит, увидимся через полчаса. – Чэнь повесил трубку.
Когда Ван спросила, не хочет ли он, чтобы она выбежала к нему босиком, Чэнь сразу вспомнил об их первом знакомстве. Ему стало приятно, что она тоже, оказывается, вспоминает о нем.
Они с Ван познакомились примерно год назад. В пятницу вечером секретарь парткома Ли велел ему отправляться в редакцию «Вэньхуэй дейли». Он объяснил, что репортер по имени Ван Фэн хочет взять у него интервью. Чэнь никак не мог взять в толк, зачем репортеру «Вэньхуэй дейли» брать интервью у офицера полиции низшего ранга.
«Вэньхуэй» размещалась в двенадцатиэтажном здании из песчаника, расположенном на улице Тяньтиньлу. Оттуда открывался великолепный вид на набережную Вайтань. Чэнь опоздал часа на два; пришлось разбираться с нарушителями правил дорожного движения. У входа за подобием стойки сидел старик. Когда Чэнь протянул ему свое удостоверение, ему сказали, что Ван сейчас нет на месте. Однако привратник был уверен, что она где-то в здании. Поэтому Чэнь сел в вестибюле. В ожидании он решил почитать книгу – сборник детективных рассказов Рут Ренделл «Занавес» в мягкой обложке. Собственно, место, где он сидел, трудно было назвать вестибюлем в полном смысле слова: просто небольшое помещение перед старомодным лифтом. Народу там было мало. Вскоре Чэнь погрузился в мир Рут Ренделл и очнулся, лишь услышав звонкое цоканье каблучков.
Из лифта вышла высокая стройная девушка; на руке у нее висело розовое пластмассовое ведерко. Наверное, принимала душ, догадался Чэнь. В редакции «Вэньхуэй» имелся душ для сотрудников. На вид девушке было лет двадцать с небольшим. На ней была футболка с низким вырезом и шорты. Мокрые волосы подхвачены ярко-голубым шарфиком. Деревянные шлепанцы звонко хлопали по полу. Чэнь тогда подумал: наверное, студентка проходит здесь практику. Во всяком случае, она бежала резво, как студентка. А потом она оступилась и почти упала.
Отшвырнув книжку, он вскочил и поймал ее в объятия.
Стоя на одной ноге и опираясь на его плечо, чтобы не упасть, она пыталась босой ногой дотянуться до слетевшей тапки. Обувшись, девушка вспыхнула и отстранилась от него. Лицо ее пылало.
Ей нечего стыдиться, с горечью подумал Чэнь, вспоминая, как мокрые волосы мазнули его по лицу. От нее приятно пахло дорогим мылом.
Однако в старину такая тесная физическая близость уже явилась бы достаточным основанием для заключения брачного контракта. «Раз уж оказалась у мужчины в объятиях, он будет обнимать тебя всю жизнь».
– Ван Фэн, – сказал привратник, – этот полицейский вас ждет.
Оказалось, что она и есть тот репортер, которая собиралась взять у него интервью. Их беседа закончилась совсем не так, как он ожидал.
Потом он еще пошутил о том, что она выбежала к нему босиком. «Выбежать босиком» – аллегория, широко распространенная в классической китайской литературе. В 800 году до нашей эры князь Чжоу, которому не терпелось встретить мудреца, призванного помочь ему объединить страну, выбежал ему навстречу босиком из дворца. Позже данное выражение употреблялось, когда кому-то не терпится встретить гостя.
К ним это не относилось. Выйдя из лифта, она случайно оступилась, а он случайно оказался рядом и подхватил ее. Вот и все. Теперь, через год, он снова шел на встречу с ней. На пересечении набережной Вайтань и улицы Нанкинлу виднелась верхушка здания «Вэньхуэй», маячившая над зданием гостиницы «Мир».
«Утро в объятиях набережной, в ее волосах капли росы…»
На набережной Вайтань, несмотря на ранний час, было много народу. Люди сидели на бетонных скамьях, стояли вдоль парапета, наблюдая за темно-желтыми волнами, – был час прилива. Кто-то напевал отрывки из оперных арий; голоса смешивались с щебетанием птиц в клетках, развешанных на деревьях. Над пешеходной дорожкой, мощенной разноцветными булыжниками, дрожала майская дымка. Неподалеку от парка Хуанпу в кассу речных трамвайчиков выстроилась длинная очередь туристов. Проходя мимо паромной переправы Луцзячжуй, Чэнь увидел, как смуглый моряк показывает ученикам способ укладки тросов в бухту. Паром оказался, как всегда, переполненным; звонок – и вот он уже отплыл на противоположный берег… Люди едут на работу и по делам. Говорили, что скоро под рекой пророют туннель; тогда у шанхайцев появится другой способ переправиться на тот берег. Над водой реяли буревестники; их крылья на солнце казались ослепительно-белыми, как будто они слетели с картинки в календаре. Хотя вода в реке по-прежнему оставалась мутной, было видно, что ее все же начали очищать.
Чэнь ускорил шаг, предвкушая радость встречи.
Вдоль набережной люди занимались тайцзицюань. В одной из групп он заметил Ван.
История не повторяется.
Сейчас на ней была длинная зеленая юбка. Она выполняла комплекс упражнений «24 формы»: «Журавль расправляет крылья», «Игра на лютне», «Погладить гриву дикой лошади», «Схватить птицу за хвост». Все упражнения выполнялись легко и непринужденно, поскольку были позаимствованы из природы, – в этом и заключается сущность тайцзицюань.
Пока Чэнь смотрел на нее, им овладело странное чувство. Нет, с упражнениями все было в порядке. Часть древнего культурного наследия, в основе которого лежит философия Даосизма: ослабление силы мягкостью, принцип инь-ян. Чэнь и сам когда-то занимался тайцзицюань, чтобы оставаться в форме. Однако он почувствовал укол ревности, заметив, что Ван была единственной молодой женщиной в своей группе. Ее черные волосы были зачесаны назад и подхвачены синим хлопчатобумажным шарфом.
– Привет! – поздоровался он.
– На что ты так уставился? – спросила Ван, подходя. На ногах у нее были белые теннисные туфли.
– На мгновение мне показалось, будто ты – героиня стихотворения эпохи Тан.
– Ну вот, опять твои цитаты и аллюзии. С кем я сегодня имею честь беседовать – с поэтом или полицейским?
– Да ведь не мы объясняем жизнь, – ответил Чэнь, – а жизнь объясняет нас – и поэтов, и полицейских.
Ван улыбнулась.
– Похоже на туйшоу, – заявила она. – Не мы толкаем противника, но противник толкает нас.
– Вижу, ты не новичок в деконструкции.
– А ты – известный мастер разглагольствовать, нести поэтическую деконструктивную чушь!
Вот еще одна причина, почему с Ван так приятно общаться. Ее не назовешь синим чулком, однако она неплохо разбирается в разнообразных литературных и философских течениях – даже в новейших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124