На сей раз один из тамошних часовых обернулся, но, как и предсказывал Эйрих, не заметил стрелы в гуще пламени. Оставался третий костер, но он находился слишком далеко.
— Подождем минут двадцать, — шепнул Эйрих Элине. Он подполз так неслышно, что графиня вздрогнула от неожиданности. — Потом я подберусь поближе и покончу с третьим постом. Когда я дам вам знак, ползите вниз. Только осторожно, не забывайте, что часовые в центре могут заметить вас на склоне.
Постепенно стало заметно, что дурман-трава действует. Ни один из караульных не повалился на землю — нет, то были опытные солдаты, умеющие спать в любом положении — однако плечи их опустились, руки бессильно упали, головы склонились на грудь. Элина видела это, потому что рассчитывала увидеть; часовые же на третьем посту, хотя и бросали иногда дежурный взгляд в сторону своих товарищей, ничего не замечали в колеблющемся свете костров. Эйрих подождал еще немного, чтобы самому не попасть под действие дурман-травы, и беззвучно пополз вниз. Графине не слишком хорошо было видно далекий третий костер, и она не заметила не только момент выстрела, но и характерного изменения поз третьей пары часовых. Она всматривалась и всматривалась в этот костер, пока не заслезились глаза, и лишь тогда, смахнув слезу, заметила, что от ближайшего костра Эйрих, скрытый палатками от солдат в центре, уже давно подает ей знаки горящей головней. Она ужом заскользила в траве, покрывавшей склон, время от времени замирая и глядя на центральных часовых.
Эйрих перехватил ее по пути, не позволяя попасть в освещенное огнем пространство; низко пригибаясь, они перебежали на середину прямой, соединявшей два костра, и оказались перед двумя палатками.
— Ждите здесь, — шепнул Эйрих, вручая Элине свой лук. — Если поднимется переполох — бегите в темноту.
— А вы?
— Я выберусь. Когда я говорю «бегите», мною движет не альтруизм, а нежелание в суматохе и темноте угодить под ваш меч — или наоборот. Но переполоха быть не должно, постараюсь сработать чисто.
В его руке тускло блеснул нож. Медленно и осторожно Эйрих прорезал ткань левой палатки — по вертикали, затем, придерживая угол, по горизонтали на уровне земли и снова по вертикали — и не вполз, не скользнул, а словно втянулся внутрь — сперва менее чем до пояса. Шакалы все еще выли — теперь их было, должно быть, пять или шесть — но Элина различила и сонное посвистывание, доносившееся из палатки. Затем оно вдруг оборвалось, и Эйрих продвинулся дальше, чтобы вновь замереть на короткое время. Потом снаружи остались лишь его сапоги, и изнутри донесся короткий всхлип. Затем и сапоги втянулись в лаз и послышался едва различимый звук ножа, режущего следующую стенку. Минут пять Элина не слышала ничего, кроме далекого звериного воя, а затем лаз снова открылся, и оттуда показалась голова Эйриха в его черной маске-шапке. В нос графине ударил тяжелый запах крови.
— Берите лук и двигайте за мной. Не беспокойтесь, они все мертвы, я проверил.
Эйрих проложил свой смертоносный путь через две палатки. Элина вынуждена была последовать за ним, с содроганием перебираясь на четвереньках через мертвые тела и чувствуя, как ладони скользят по еще теплой, липкой крови.
— Сейчас самое сложное, — инструктировал ее Эйрих, когда они оказались во второй палатке. — Мы должны вырубить обоих часовых одновременно и желательно без шума. Выбирайте — лук или метательный нож? Учтите, они в кольчугах.
— Куда же кидать нож?
— В горло.
— Тогда лучше лук. Уж с такого-то расстояния я не промахнусь, а стрела пробьет череп.
— Идет. Я проковырял тут дырочку для наблюдения, но резать лаз в этой стенке нельзя — заметят. Поэтому я сделал себе выход в задней стенке, а вы выскакивайте через вход, — Эйрих прильнул глазом к своей наблюдательной дырке. — Нормально, один к нам спиной, другой боком. Взгляните. Готовы? Ну, на раз-два-три!
Они синхронно выкатились наружу с противоположных сторон палатки. Нож, мелькнув в воздухе, вонзился в шею солдата, стоявшего у палатки командира; черная кровь выплеснулась на доспех, и хурданистанец, издав булькающий звук, стал валиться набок. Элина все еще медлила — она не привыкла стрелять, не целясь, и опасалась промазать, в то время как солдат, шедший прочь от нее, остановился и начал поворачивать голову. Он уже открыл рот, собираясь закричать, но в этот момент графиня, наконец, спустила тетиву, и стрела ударила жертве точно в ухо, насквозь пронзая мозг. Эйрих уже бежал к своему поверженному противнику, который, упав на землю, все еще хватался за воткнувшийся в горло нож и пытался кричать, но мог издать лишь мокрый хрип. Удар цаньского меча прекратил эти попытки.
Однако одного из солдат все же разбудили доносившиеся звуки. Из палатки высунулась голова. Элина и Эйрих метнулись к ней одновременно. Графиня, к этому моменту уже опустившая лук и обнажившая меч, успела первой, обрушив смертельный удар на шею врага. Эйрих незамедлительно юркнул в палатку, чтобы довершить дело, но там было уже некого убивать — или зарубленый Элиной оказался десятником, или его товарищи сидели у костра.
Двое воинов Запада стояли посреди центральной площадки лагеря, переводя дыхание и подозрительно оглядываясь по сторонам. Запятнанная кровью сталь их мечей поблескивала в свете поднимавшейся над горами луны. Вдалеке выли шакалы. Солдаты спали в своих палатках, не подозревая, что девять их товарищей уже мертвы.
Убедившись, что больше никто не проснулся, Эйрих сделал знак Элине, указывая в сторону одного из костров.
— Разве мы не освободим их сейчас? — удивленно прошептала графиня.
— Успеется. Сначала позовем наших друзей.
Они подошли к костру, и Эйрих простым, будничным жестом перерезал горло черным от крови ножом сначала одному, потом второму спящему часовому. Элина поморщилась. Эйрих расшвырял ногами костер и принялся его затаптывать.
— Сделайте то же самое там, — велел он, указывая на второй костер. — А я займусь третьим.
— Резать спящих?
— Вы предпочитаете их разбудить?
— Но мы могли бы просто освободить…
— Никто из отряда не должен остаться в живых, вы что, до сих пор не поняли? Вам нужна погоня и тревога, переданная башнями по всей стране?
Эйрих был, как всегда, прав. Элина, правда, не нашла в себе сил просто подойти к человеку, взять его за волосы и перерезать горло. Она дважды рубанула мечом по оголенным шеям, удобно подставленным склонившими голову на грудь часовыми. Точно так же, мечом сверху по склоненным шеям, рубил головы роллендальский палач во время казней на площади… «Пусть как палач, но хотя бы не как мясник», — подумала графиня.
От трех костров остались лишь россыпи тлеющих углей, однако из-за луны тьма уже не была полной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
— Подождем минут двадцать, — шепнул Эйрих Элине. Он подполз так неслышно, что графиня вздрогнула от неожиданности. — Потом я подберусь поближе и покончу с третьим постом. Когда я дам вам знак, ползите вниз. Только осторожно, не забывайте, что часовые в центре могут заметить вас на склоне.
Постепенно стало заметно, что дурман-трава действует. Ни один из караульных не повалился на землю — нет, то были опытные солдаты, умеющие спать в любом положении — однако плечи их опустились, руки бессильно упали, головы склонились на грудь. Элина видела это, потому что рассчитывала увидеть; часовые же на третьем посту, хотя и бросали иногда дежурный взгляд в сторону своих товарищей, ничего не замечали в колеблющемся свете костров. Эйрих подождал еще немного, чтобы самому не попасть под действие дурман-травы, и беззвучно пополз вниз. Графине не слишком хорошо было видно далекий третий костер, и она не заметила не только момент выстрела, но и характерного изменения поз третьей пары часовых. Она всматривалась и всматривалась в этот костер, пока не заслезились глаза, и лишь тогда, смахнув слезу, заметила, что от ближайшего костра Эйрих, скрытый палатками от солдат в центре, уже давно подает ей знаки горящей головней. Она ужом заскользила в траве, покрывавшей склон, время от времени замирая и глядя на центральных часовых.
Эйрих перехватил ее по пути, не позволяя попасть в освещенное огнем пространство; низко пригибаясь, они перебежали на середину прямой, соединявшей два костра, и оказались перед двумя палатками.
— Ждите здесь, — шепнул Эйрих, вручая Элине свой лук. — Если поднимется переполох — бегите в темноту.
— А вы?
— Я выберусь. Когда я говорю «бегите», мною движет не альтруизм, а нежелание в суматохе и темноте угодить под ваш меч — или наоборот. Но переполоха быть не должно, постараюсь сработать чисто.
В его руке тускло блеснул нож. Медленно и осторожно Эйрих прорезал ткань левой палатки — по вертикали, затем, придерживая угол, по горизонтали на уровне земли и снова по вертикали — и не вполз, не скользнул, а словно втянулся внутрь — сперва менее чем до пояса. Шакалы все еще выли — теперь их было, должно быть, пять или шесть — но Элина различила и сонное посвистывание, доносившееся из палатки. Затем оно вдруг оборвалось, и Эйрих продвинулся дальше, чтобы вновь замереть на короткое время. Потом снаружи остались лишь его сапоги, и изнутри донесся короткий всхлип. Затем и сапоги втянулись в лаз и послышался едва различимый звук ножа, режущего следующую стенку. Минут пять Элина не слышала ничего, кроме далекого звериного воя, а затем лаз снова открылся, и оттуда показалась голова Эйриха в его черной маске-шапке. В нос графине ударил тяжелый запах крови.
— Берите лук и двигайте за мной. Не беспокойтесь, они все мертвы, я проверил.
Эйрих проложил свой смертоносный путь через две палатки. Элина вынуждена была последовать за ним, с содроганием перебираясь на четвереньках через мертвые тела и чувствуя, как ладони скользят по еще теплой, липкой крови.
— Сейчас самое сложное, — инструктировал ее Эйрих, когда они оказались во второй палатке. — Мы должны вырубить обоих часовых одновременно и желательно без шума. Выбирайте — лук или метательный нож? Учтите, они в кольчугах.
— Куда же кидать нож?
— В горло.
— Тогда лучше лук. Уж с такого-то расстояния я не промахнусь, а стрела пробьет череп.
— Идет. Я проковырял тут дырочку для наблюдения, но резать лаз в этой стенке нельзя — заметят. Поэтому я сделал себе выход в задней стенке, а вы выскакивайте через вход, — Эйрих прильнул глазом к своей наблюдательной дырке. — Нормально, один к нам спиной, другой боком. Взгляните. Готовы? Ну, на раз-два-три!
Они синхронно выкатились наружу с противоположных сторон палатки. Нож, мелькнув в воздухе, вонзился в шею солдата, стоявшего у палатки командира; черная кровь выплеснулась на доспех, и хурданистанец, издав булькающий звук, стал валиться набок. Элина все еще медлила — она не привыкла стрелять, не целясь, и опасалась промазать, в то время как солдат, шедший прочь от нее, остановился и начал поворачивать голову. Он уже открыл рот, собираясь закричать, но в этот момент графиня, наконец, спустила тетиву, и стрела ударила жертве точно в ухо, насквозь пронзая мозг. Эйрих уже бежал к своему поверженному противнику, который, упав на землю, все еще хватался за воткнувшийся в горло нож и пытался кричать, но мог издать лишь мокрый хрип. Удар цаньского меча прекратил эти попытки.
Однако одного из солдат все же разбудили доносившиеся звуки. Из палатки высунулась голова. Элина и Эйрих метнулись к ней одновременно. Графиня, к этому моменту уже опустившая лук и обнажившая меч, успела первой, обрушив смертельный удар на шею врага. Эйрих незамедлительно юркнул в палатку, чтобы довершить дело, но там было уже некого убивать — или зарубленый Элиной оказался десятником, или его товарищи сидели у костра.
Двое воинов Запада стояли посреди центральной площадки лагеря, переводя дыхание и подозрительно оглядываясь по сторонам. Запятнанная кровью сталь их мечей поблескивала в свете поднимавшейся над горами луны. Вдалеке выли шакалы. Солдаты спали в своих палатках, не подозревая, что девять их товарищей уже мертвы.
Убедившись, что больше никто не проснулся, Эйрих сделал знак Элине, указывая в сторону одного из костров.
— Разве мы не освободим их сейчас? — удивленно прошептала графиня.
— Успеется. Сначала позовем наших друзей.
Они подошли к костру, и Эйрих простым, будничным жестом перерезал горло черным от крови ножом сначала одному, потом второму спящему часовому. Элина поморщилась. Эйрих расшвырял ногами костер и принялся его затаптывать.
— Сделайте то же самое там, — велел он, указывая на второй костер. — А я займусь третьим.
— Резать спящих?
— Вы предпочитаете их разбудить?
— Но мы могли бы просто освободить…
— Никто из отряда не должен остаться в живых, вы что, до сих пор не поняли? Вам нужна погоня и тревога, переданная башнями по всей стране?
Эйрих был, как всегда, прав. Элина, правда, не нашла в себе сил просто подойти к человеку, взять его за волосы и перерезать горло. Она дважды рубанула мечом по оголенным шеям, удобно подставленным склонившими голову на грудь часовыми. Точно так же, мечом сверху по склоненным шеям, рубил головы роллендальский палач во время казней на площади… «Пусть как палач, но хотя бы не как мясник», — подумала графиня.
От трех костров остались лишь россыпи тлеющих углей, однако из-за луны тьма уже не была полной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213