Других останавливали практические соображения — зачем убивать того, за кого можно получить выкуп или плату от работорговца. Третьи прониклись уважением к мастерству и смелости юного бойца и готовы были принять его в свои ряды, если бы он изъявил такое желание. Однако прежде, чем они успели прийти к какому-либо решению, один из пиратов, окинув наметанным глазом прилипшую к телу рубашку Элины, понял, что фигура у пленника не совсем мужская. Своим открытием он немедленно поделился с остальными.
Настроение пиратов мигом переменилось. Лица расплылись в сальных улыбках; градом посыпались непристойные шуточки. Те, кто только что призывал к кровавой расправе, теперь говорили, что пленница, конечно, должна быть наказана, но по-другому; но и те, кто только что восхищался боевым искусством юноши, теперь обещали «показать этой сучке, для чего на самом деле предназначена женщина». Графиня затравленно озиралась. Множество похотливых взглядов жгло ее; множество рук тянулось к ней с самыми недвусмысленными намеренями. Спасения не было.
— Клянусь землей и небесами, каждый, кто прикоснется к графине Айзендорг, горько пожалеет об этом! — в отчаянии воскликнула девушка. Взрыв хохота был ей ответом. Одна из рук уже готова была схватить ее рубашку.
— Стойте! — раздался вдруг властный голос.
Пираты замерли, затем поспешно расступились, пропуская своего предводителя. «О, конечно, капитан, — послышались угодливые голоса, — такая добыча должна принадлежать вам! « Главарь разбойников остановился в двух шагах от нее, внимательно разглядывая девушку. Но взгляд его не был раздевающим, как у других; он будто пытался узнать ее. Элина, вновь взявшая себя в руки, смотрела в его жуткое лицо смело и презрительно, словно это он был ее пленником.
— Так ты говоришь, что ты — графиня Айзендорг? — спросил он.
— Могу повторить это еще раз, если ты плохо слышишь.
— Откуда ты родом?
— Из Тарвилона, — Элина подумала и решила, что лучше ничего не скрывать. — Точнее, я родилась в военном походе. Тарвилон — это родина моего отца. Он привез меня туда, когда мне было 8.
— Как зовут твоего отца?
— Эльберт, граф Айзендорг. Надеюсь, тебе что-то говорит это имя.
— О, да… Говорит. Ну-ка повернись.
— Зачем? — насторожилась Элина.
— Повернитесь, графиня, прошу вас, — усмехнулся пират.
Элина, пожав плечами, повиновалась. Холодная сталь коснулась ее кистей. В следующий момент ее руки были свободны. Графиня вновь обернулась к капитану, массируя запястья и еще не до конца веря в свою удачу.
— Надо понимать, что я свободна?
— Да. Ты сможешь сойти на берег в ближайшем порту.
Ропот пробежал по рядам пиратов, но тут же смолк под грозным взглядом капитана. «Если кто-то из вас вздумает докучать этой девушке, он отправится крутить шашни с акулами», — изрек предводитель разбойников.
— Это потому, что ты знаешь о моем отце? — Элину разбирало любопытство.
— Когда-то я знал его, и очень близко.
— Что может связывать такого, как ты, с графом Айзендоргом? — фыркнула Элина, к которой в полной мере вернулась ее уверенность в себе.
— Что может связывать? — переспросил пират тоном, от которого Элина сразу пожалела о своей надменности. — Я скажу вам, графиня. Железная цепь длиною в три фута и весом в шестнадцать фунтов — вот что нас связывало. Мы были прикованы за ногу друг к другу на галере «Принцесса Сэлия» военного флота его величества короля Варсалийского.
— Отец никогда не рассказывал об этом, — медленно произнесла Элина.
— Еще бы! Не думаю, что высокородному графу приятно вспоминать кандалы и бич надсмотрщика. Дело в том, графиня, что варсалийцы не делают разницы между военнопленными и преступниками. Тех и других отправляют на каторгу. Ваш отец командовал ротой солдат, а я командовал шайкой грабителей — а в итоге мы оба очутились на одной галере. И не скажу, чтобы мне это понравилось больше, чем ему — как, впрочем, и другим, кто был на «Сэлии». Одному из наших удалось пронести на борт пилку — представьте себе, он спрятал ее в собственной заднице, которая потом несколько дней кровоточила. И вот этой пилкой мы день за днем по очереди подпиливали свои кандалы, дожидаясь, пока все будут готовы, чтобы напасть на охранников и солдат. Но один из надсмотрщиков оказался слишком бдителен и заметил неладное. Нам пришлось начинать прямо тут же, хотя у многих цепи были еще не перепилены. И если бы не ваш отец — нам бы всем крышка. Он один дрался против целой кучи солдат, пока я сбивал цепи с тех, что еще не освободились. Были и другие освободившиеся, но их в первый момент было мало, и без вашего отца нас бы одолели. Ну а потом подоспела подмога от остальных, и мы победили. Граф был ранен, но легко. После того, как мы перебили солдат и надсмотрщиков, пересчитали свои раны и потери, мы стали думать — что делать дальше? Большинство решило, что грех бросать такое хорошее боевое судно и не заняться пиратством. Графу эта идея не нравилась, но так хотело большинство. Потом стали выбирать капитана; все помнили, что сделал для нас граф, к тому же знали, что он опытный офицер, хотя и не морской, и хотели выбрать его. Но граф сказал: «Я не вправе вам указывать; вы завоевали свободу, и если хотите использовать ее для занятий разбоем — это ваш выбор, и вам отвечать за последствия. Но я в этом участвовать не хочу. Я не буду вашим предводителем и прошу лишь об одном — позвольте мне сойти в ближайшем порту, а вместе со мной всем, кто тоже не захочет пиратствовать. « Конечно, мы сказали, что уважим его просьбу, хотя и жаль, что такой молодец не с нами. Снова стали выбирать капитана и выбрали меня.
Граф, однако, не чурался нас; он объявил, что не станет участвовать в бою, если мы нападем на какое-нибудь судно, но в обычном плавании вместе со всеми стоял вахту и садился на весла, когда его рана зажила. Вышло, однако, так, что не мы напали на судно, а оно напало на нас. Нас выследил варсалийский военный галеон, капитан которого хотел выяснить, что случилось с «Сэлией» и не верил, что та могла просто потонуть при полном отсутствии шторма. Среди нас тогда почти не было людей, сведущих в морском деле, и галеон легко перерезал нам путь. Бой был жарким, и шансы были не в нашу пользу, но под конец стало жарко в прямом смысле — нам удалось устроить на галеоне пожар и уйти. Судя по тому костру, который мы наблюдали на горизонте, им так и не удалось потушить его. Так вот, в том бою граф второй раз спас меня. Я был ранен, упал на палубу, и солдат уже заносил надо мной свой меч — когда граф, отбивавшийся еще от двоих, развернулся и снес ему голову.
Потом мы пришли в один из портов на востоке Срединного моря, где смотрят сквозь пальцы на пиратов с Запада, и там граф сошел на берег, а с ним еще пятеро или шестеро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
Настроение пиратов мигом переменилось. Лица расплылись в сальных улыбках; градом посыпались непристойные шуточки. Те, кто только что призывал к кровавой расправе, теперь говорили, что пленница, конечно, должна быть наказана, но по-другому; но и те, кто только что восхищался боевым искусством юноши, теперь обещали «показать этой сучке, для чего на самом деле предназначена женщина». Графиня затравленно озиралась. Множество похотливых взглядов жгло ее; множество рук тянулось к ней с самыми недвусмысленными намеренями. Спасения не было.
— Клянусь землей и небесами, каждый, кто прикоснется к графине Айзендорг, горько пожалеет об этом! — в отчаянии воскликнула девушка. Взрыв хохота был ей ответом. Одна из рук уже готова была схватить ее рубашку.
— Стойте! — раздался вдруг властный голос.
Пираты замерли, затем поспешно расступились, пропуская своего предводителя. «О, конечно, капитан, — послышались угодливые голоса, — такая добыча должна принадлежать вам! « Главарь разбойников остановился в двух шагах от нее, внимательно разглядывая девушку. Но взгляд его не был раздевающим, как у других; он будто пытался узнать ее. Элина, вновь взявшая себя в руки, смотрела в его жуткое лицо смело и презрительно, словно это он был ее пленником.
— Так ты говоришь, что ты — графиня Айзендорг? — спросил он.
— Могу повторить это еще раз, если ты плохо слышишь.
— Откуда ты родом?
— Из Тарвилона, — Элина подумала и решила, что лучше ничего не скрывать. — Точнее, я родилась в военном походе. Тарвилон — это родина моего отца. Он привез меня туда, когда мне было 8.
— Как зовут твоего отца?
— Эльберт, граф Айзендорг. Надеюсь, тебе что-то говорит это имя.
— О, да… Говорит. Ну-ка повернись.
— Зачем? — насторожилась Элина.
— Повернитесь, графиня, прошу вас, — усмехнулся пират.
Элина, пожав плечами, повиновалась. Холодная сталь коснулась ее кистей. В следующий момент ее руки были свободны. Графиня вновь обернулась к капитану, массируя запястья и еще не до конца веря в свою удачу.
— Надо понимать, что я свободна?
— Да. Ты сможешь сойти на берег в ближайшем порту.
Ропот пробежал по рядам пиратов, но тут же смолк под грозным взглядом капитана. «Если кто-то из вас вздумает докучать этой девушке, он отправится крутить шашни с акулами», — изрек предводитель разбойников.
— Это потому, что ты знаешь о моем отце? — Элину разбирало любопытство.
— Когда-то я знал его, и очень близко.
— Что может связывать такого, как ты, с графом Айзендоргом? — фыркнула Элина, к которой в полной мере вернулась ее уверенность в себе.
— Что может связывать? — переспросил пират тоном, от которого Элина сразу пожалела о своей надменности. — Я скажу вам, графиня. Железная цепь длиною в три фута и весом в шестнадцать фунтов — вот что нас связывало. Мы были прикованы за ногу друг к другу на галере «Принцесса Сэлия» военного флота его величества короля Варсалийского.
— Отец никогда не рассказывал об этом, — медленно произнесла Элина.
— Еще бы! Не думаю, что высокородному графу приятно вспоминать кандалы и бич надсмотрщика. Дело в том, графиня, что варсалийцы не делают разницы между военнопленными и преступниками. Тех и других отправляют на каторгу. Ваш отец командовал ротой солдат, а я командовал шайкой грабителей — а в итоге мы оба очутились на одной галере. И не скажу, чтобы мне это понравилось больше, чем ему — как, впрочем, и другим, кто был на «Сэлии». Одному из наших удалось пронести на борт пилку — представьте себе, он спрятал ее в собственной заднице, которая потом несколько дней кровоточила. И вот этой пилкой мы день за днем по очереди подпиливали свои кандалы, дожидаясь, пока все будут готовы, чтобы напасть на охранников и солдат. Но один из надсмотрщиков оказался слишком бдителен и заметил неладное. Нам пришлось начинать прямо тут же, хотя у многих цепи были еще не перепилены. И если бы не ваш отец — нам бы всем крышка. Он один дрался против целой кучи солдат, пока я сбивал цепи с тех, что еще не освободились. Были и другие освободившиеся, но их в первый момент было мало, и без вашего отца нас бы одолели. Ну а потом подоспела подмога от остальных, и мы победили. Граф был ранен, но легко. После того, как мы перебили солдат и надсмотрщиков, пересчитали свои раны и потери, мы стали думать — что делать дальше? Большинство решило, что грех бросать такое хорошее боевое судно и не заняться пиратством. Графу эта идея не нравилась, но так хотело большинство. Потом стали выбирать капитана; все помнили, что сделал для нас граф, к тому же знали, что он опытный офицер, хотя и не морской, и хотели выбрать его. Но граф сказал: «Я не вправе вам указывать; вы завоевали свободу, и если хотите использовать ее для занятий разбоем — это ваш выбор, и вам отвечать за последствия. Но я в этом участвовать не хочу. Я не буду вашим предводителем и прошу лишь об одном — позвольте мне сойти в ближайшем порту, а вместе со мной всем, кто тоже не захочет пиратствовать. « Конечно, мы сказали, что уважим его просьбу, хотя и жаль, что такой молодец не с нами. Снова стали выбирать капитана и выбрали меня.
Граф, однако, не чурался нас; он объявил, что не станет участвовать в бою, если мы нападем на какое-нибудь судно, но в обычном плавании вместе со всеми стоял вахту и садился на весла, когда его рана зажила. Вышло, однако, так, что не мы напали на судно, а оно напало на нас. Нас выследил варсалийский военный галеон, капитан которого хотел выяснить, что случилось с «Сэлией» и не верил, что та могла просто потонуть при полном отсутствии шторма. Среди нас тогда почти не было людей, сведущих в морском деле, и галеон легко перерезал нам путь. Бой был жарким, и шансы были не в нашу пользу, но под конец стало жарко в прямом смысле — нам удалось устроить на галеоне пожар и уйти. Судя по тому костру, который мы наблюдали на горизонте, им так и не удалось потушить его. Так вот, в том бою граф второй раз спас меня. Я был ранен, упал на палубу, и солдат уже заносил надо мной свой меч — когда граф, отбивавшийся еще от двоих, развернулся и снес ему голову.
Потом мы пришли в один из портов на востоке Срединного моря, где смотрят сквозь пальцы на пиратов с Запада, и там граф сошел на берег, а с ним еще пятеро или шестеро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213