— Эрвард… Элина… даже и не знаю, как вас называть, — эльф тряхнул головой, неловко улыбаясь. — Спасибо вам за все, что вы для меня сделали. Это благодаря вам я понял, что люди — не злобные выродки… во всяком случае, не все.
— Йолленгел, знайте, что память о вас и вашем народе сохранится, — Элина показала ему толстую пачку исписанных листов. — Люди и через века будут читать эту книгу… И они будут знать, кто на самом деле виноват в исчезновении эльфов.
— Не пишите об этом, если хотите, чтобы вашу книгу читали через века,
— покачал головой Йолленгел. — Никто не любит, когда ему напоминают о его вине… они объявят все вымыслом и предпочтут забыть, как уже забыли один раз.
Элина промолчала, но видно было, что она не собирается с этим мириться.
— Ну, желаю вам удачи, — сказал эльф. — И, пожалуйста, будьте там осторожны. Ради вас… и ради нашей книги.
Графиня еще раз стиснула его руку, а потом повернулась и пошла к лошадям. Для путников было подготовлено пять коней; три стояли под седлами, одного впрягли в арбу и на одного навьючили поклажу. Элина последней запрыгнула в седло, испытывав мимолетный дискомфорт от того, что меч не хлопнул ее привычно по бедру. «Ну, вперед! « — скомандовал Эйрих, и лошади тронулись. Элина несколько раз оборачивалась и махала рукой Йолленгелу и другим провожавшим. Эльф, уже в туземной одежде и бараньей шапке, издали выглядел бы настоящим горцем, если бы не светлые волосы. Затем дорога свернула, и кишлак скрылся за склоном горы.
Эйрих не сказал, чем он пропитал погребальные пелена, но запах получился, действительно, натуралистичный. Не очень сильный — предполагалось, что покойный умер недавно, хотя жаркое, уже почти летнее, солнце делало свое дело быстро — но вполне ощутимый с близкого расстояния. Непропитанной осталась только ткань, которой замотали голову, но Артену это облегчило жизнь лишь частично. Прежде, чем подвергнуться этой процедуре, он облачился в тряпье — одежду все равно потом пришлось бы выбрасывать. Вместе с Артеном запеленали и мечи, благо смрад не пристает к металлу.
Ехали молча, чтобы не нарушать траурного имиджа (а Элине вообще было велено строго помнить, что она глухонемая). До ночи они никого не встретили. На ночлег расположились в укромном месте, где, наконец, освободили принца из его кокона. Артен был, разумеется, в прескверном настроении и говорил, что не представляет себе, как сможет переносить подобное издевательство не несколько часов, а целый день. Элина пыталась выразить ему сочувствие и сказать, что ей тоже не сладко. «Почему бы вам, в таком случае, не махнуться со мной местами? „ — окрысился принц. «Потому что Элина больше похожа на девушку, чем вы, — ответил за нее Эйрих и ядовито добавил: — Я имею в виду по облику, а не по поведению. « За весь следующий день им лишь однажды попался навстречу пожилой горец, который вел в гору ишака с поклажей. Завидев скорбный груз, он остановился и провел рукой по лицу и бороде в ритуальном жесте соболезнования. Рандавани, знавший туземные обычаи, а за ним и Эйрих, поклонились в ответ, прикладывая руку к сердцу. Вечером на очередной стоянке Артен, хоть и пристыженный накануне, не удержался от замечания, что весь этот маскарад затеян зря и никого, кроме пары безобидных селян, они не встретят. «Хорошо, коли так“, — спокойно ответил Эйрих.
Утром следующего дня они миновали крупный кишлак, а во втором часу пополудни, в самую жару, наткнулись на патруль.
Всадников было десять. Четверо в линию перегораживали горную дорогу, зажатую, как обычно, между крутым склоном справа и обрывом слева, остальные расположились за их спинами. Когда путники остановили коней, один из солдат выехал из шеренги и задал вопрос Рандавани. Тургунаец без запинки и с причитающейся скорбью в голосе поведал историю о внуке, гостившем у родни из высокогорного кишлака и погибшем от укуса змеи; назвал он при этом и селение, где произошло несчастье, и то, куда они направляются — топография приграничного Хурданистана была ему известна по картам, а кое-что он уточнил у жителей кишлака. Солдат спросил, обращаясь уже к Эйриху, не встречали ли они необычных людей по дороге. Эйрих ответил, что видели старика с ишаком, но необычным он не показался. А вообще, у них горе, и они не присматриваются к прохожим. Сам Эйрих, благодаря своему умению менять лицо, в эту минуту казался типичным уроженцем здешних мест, и даже его неидеальное владение языком, как бывало уже и раньше, не показалось подозрительным — солдаты знали, что чуть ли не в каждом горном кишлаке — свой диалект, а характерную для горцев интонацию Эйрих копировал очень точно. Потом солдат обратился к Элине, которая никак не прореагировала; Рандавани объяснил, что его внучка
— глухонемая. Хурданистанец оглядел Элину с подозрением.
— Пусть сойдет с коня, — велел он.
Эйрих показал графине жестами, что она должна сделать. Элина, чувствуя, как сердце забилось сильнее (меч! насколько уверенней она бы себя чувствовала с мечом на поясе! ), повиновалась. Солдат окинул ее внимательным взглядом. Нет, под описание молодого беглеца она никак не подходила. Тот был почти на голову выше, да и по лицу — ничего общего. Всадник махнул рукой, разрешая девушке вернуться в седло. Тем временем другой хурданистанец, повинуясь распоряжению командира, подъехал к арбе и, перегнувшись с седла, наклонился над спеленутым телом. Брезгливо наморщив нос, он поворотил фыркнувшего коня.
Элина, уже успокоившаяся было, вдруг поняла, что еще не все. Краем глаза она заметила, что один из солдат внимательно ее рассматривает. Однако, перехватив его взгляд, она убедилась, что этого хурданистанца интересуют отнюдь не беглецы. Он откровенным масляным взором пялился на хорошенькую девушку, которую траур делал еще привлекательнее — а может, и не траур, а какая-то необычность в ее лице. А то, что она была при этом глухонемой, было, в его глазах, только достоинством. Не имея возможности ни ответить наглецу по-рыцарски, ни хотя бы скорчить рожу и показать язык, Элина сверкнула на него гневным взглядом из-под черного платка. Солдат засмеялся, но товарищ одернул его, кивнув на арбу с мертвецом. В этот момент командир отдал приказ пропустить.
После этой встречи Артен уже не заикался об избыточности принятых мер предосторожности. Однако им повезло — пропетляв еще три дня по горным дорогам и не встретив больше патрулей, они, наконец, спустились в ущелье, выводившее прямиком в тургунайскую степь. По дну ущелья, журча и вспениваясь у камней, бежала неширокая прозрачная речушка. Никаких кишлаков здесь уже не было, повозка с покойников выглядела абсолютно неуместно, и принц, наконец, был окончательно выпущен на свободу. Элина поздравила его с воскресением из мертвых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213