..
Амина прикрыла отцу рот рукой, чтобы тот не брякнул лишнего, и промолвила:
— Пора спать, отец! А ты, Филипп, должен покинуть нас.
— Мне не хочется уходить! — возразил юноша.— Я совсем не хочу спать, можешь мне поверить. Вы можете спокойно укладываться, так как действительно пора. Итак, спокойной ночи, минхер Путс. Я сейчас пойду, только вот возьму лампу. Спокойной ночи, Амина!
— Спокойной ночи! И тысяча благодарностей! — произнесла девушка, подавая юноше руку.
— Тысячи гульденов! —пробормотал себе под нос старик, когда Филипп, прихватив с собой лампу, вышел из комнаты.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Филипп Вандердекен присел на пороге дома. Отбросив со лба волосы, он остудил его, подставив ночному ветру. Нервное на-пряжение последних дней вконец измотало его и чуть было не свело с ума. Ему хотелось покоя, но он понимал, что время покоя еще не пришло. Заглядывая в будущее, он видел только ряд смертельных превратностей судьбы и опасностей, но думал о них без колебаний и страха. Ему казалось, что его жизнь началась три дня назад. Он стал более сентиментальным, но предчувствия беды у него не было. Его мысли снова и снова возвращались к злосчастному письму, сверхъестественное исчезновение которого прямо говорило о его потустороннем происхождении и подтверждало, что тайна, содержащаяся там, имеет отношение только к нему. Реликвия подтверждала это еще больше.
«Это мой долг! — размышлял Филипп. Он скова вспомнил прекрасную Амину, ее отвагу и присутствие духа и взглянул на светившую в небе луну.— Неужели судьба этой милой девушки переплетется с моей? События последних дней явно ведут к этому. Но это известно лишь Богу, а воля Всевышнего должна быть исполнена. Я поклялся, что посвящу свою жизнь спасению отца. Но разве моя клятва может помешать мне любить Амину? Нет! Моряк, совершающий плавания в Индию, много месяцев проводит на берегу, прежде чем снова отправится в море. Мне предстоит избороздить далекий океан, но ведь я часто буду возвращаться на родину! Нужно ли мне лишаться такого утешения? И верно ли я поступаю, стремясь заслужить благосклонность Амины? А если я добьюсь ее, будет ли она любить меня искренно и самоотверженно? Могу ли я обречь ее на такую нелегкую жизнь со мной? Но разве жизнь моряка не подвержена опасностям? Ведь он рискует всем, сопротивляясь грозным волнам на жалкой деревяшке толщиной в дюйм, отделяющей его от бездны? Но если я избран для выполнения святой миссии, то что может погубить меня до того, как эта миссия, по милости Божьей, исполнится? Но каков этот конец? Моя смерть? Надо успокоиться и еще раз обо всем хорошенько подумать!»
Филипп еще долго размышлял обо всем, что его ожидает. Забрезжил рассвет, а когда утренняя заря окрасила небосвод, он задремал. От легкого прикосновения к плечу он вздрогнул и, схватившись за торчащий за поясом пистолет, резко обернулся. Возле него стояла Амина.
- Итак, этот выстрел предназначался мне? — улыбаясь повторила она те самые слова, которые говорил ей Филипп накануне вечером.
— Тебе, Амина? — переспросил юноша.— Нет, оружие у меня, чтобы снопа защитить тебя, если потребуется.
— Ты, конечно, так И поступил бы, я в этом уверена. Было очень любезно с твоей стороны, несмотря на усталость, охранять нас целую ночь. По теперь уже белый день.
— Пока не занялась заря, я берег твой покой, Амина.
— Поэтому проходи сейчас в дом и приляг отдохнуть. Отец уже встал, и ты можешь занять его кровать.
— Благодарю тебя, Амина, но не требуй, чтобы я шел отдыхать. Здесь еще полно дел. Нужно сходить к бургомистру и сообщить о случившемся. Мертвые тела не следует трогать, пока не придут представители власти. Пойдет ли к бургомистру твой отец или это сделать мне?
— Будет уместней, если обо всем сообщит отец, как владелец дома, а ты оставайся здесь. Но если ты не хочешь спать, то освежиться и подкрепиться тебе все же необходимо. Я пойду позову отца, он, наверное, уже позавтракал.
Амина скрылась в доме, но вскоре вышла вместе с отцом. Тот был уже одет. Он любезно поздоровался с юношей, брезгливо проскользнул вдоль стены, чтобы не переступать через трупы, и быстрыми шажками направился к бургомистру в близлежащий городок.
Амина привела Филиппа в комнату отца, где на столе уже стоял кофе — редкость по тем временам. Юноша очень удивился, увидев этот дорогой напиток в доме такого жадного человека, как Путс. Но доктор в былые времена так пристрастился к кофе, что уже не мог себе в нем отказать.
У Филиппа более суток не было ни крошки во рту, и он с удовольствием принялся за приготовленный для него завтрак. Амина молча, не мешая ему, сидела напротив. Наконец Филипп промолвил:
— Ночью, когда я караулил вход в дом, я размышлял о многом. Можно мне высказаться откровенно?
— Почему же нет? — отвечала девушка.— Я убеждена, что ты не скажешь ничего такого, что не должны слышать девичьи уши.
— Ты вселяешь в меня уверенность, Амина. Мои думы касались тебя и твоего отца. Вам не следует больше оставаться в этом доме, стоящем так уединенно.
— Да, дом стоит в уединении, что небезопасно для моего отца и, возможно, для меня. Но ты знаешь моего отца. Ему нравится эта уединенность. Он платит за дом очень немного, а тебе известно, как он печется о деньгах.
— Тот, кто заботится о своих деньгах, хранит их в надежном месте, а здесь их сохранность не обеспечена,— возразил Филипп.— Послушай меня, Амина. У меня есть дом, рядом живут соседи, и при необходимости можно рассчитывать на их помощь. Я думаю уехать отсюда, возможно, навсегда, поскольку хочу уйти в море на первом же корабле, который отправится под парусами в Индийский океан.
— В Индийский океан? — удивилась девушка.— Почему туда? Разве ты не говорил вчера, что у тебя есть тысячи гульденов?
—• Конечно же, говорил. Да, их у меня тысячи. Но я обязан уехать, Амина. Не спрашивай меня ни о чем, лучше выслушай мое предложение. Твой отец должен переехать в мой дом. Он будет присматривать за ним во время моего отсутствия. Если он согласится, то окажет мне услугу. Ты должна уговорить его. Там вы будете в безопасности. Твой отец будет хранить и мои деньги, поскольку мне теперь они не нужны. С собой я возьму лишь немного.
— Моему отцу нельзя доверять чужие деньги,— возразила Амина.
— К чему твой отец занимается накопительством? Покинув этот мир, он ведь все равно ничего не сможет взять с собой. Все останется тебе. Разве тогда мои деньги не будут сохранены?
— Хорошо. Можешь оставить деньги на хранение мне. Так будет надежнее. Но почему необходимо, чтобы ты отправился в море, у тебя такое большое состояние?
--Не спрашивай меня, Амина,—повторил юноша.— Сыновний долг обязывает меня. Больше я ничего не могу сказать тебе, по крайней мере сейчас.
Коль ты говоришь так, я не буду больше расспрашивать, я уважаю твои чувства,— отвечала девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Амина прикрыла отцу рот рукой, чтобы тот не брякнул лишнего, и промолвила:
— Пора спать, отец! А ты, Филипп, должен покинуть нас.
— Мне не хочется уходить! — возразил юноша.— Я совсем не хочу спать, можешь мне поверить. Вы можете спокойно укладываться, так как действительно пора. Итак, спокойной ночи, минхер Путс. Я сейчас пойду, только вот возьму лампу. Спокойной ночи, Амина!
— Спокойной ночи! И тысяча благодарностей! — произнесла девушка, подавая юноше руку.
— Тысячи гульденов! —пробормотал себе под нос старик, когда Филипп, прихватив с собой лампу, вышел из комнаты.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Филипп Вандердекен присел на пороге дома. Отбросив со лба волосы, он остудил его, подставив ночному ветру. Нервное на-пряжение последних дней вконец измотало его и чуть было не свело с ума. Ему хотелось покоя, но он понимал, что время покоя еще не пришло. Заглядывая в будущее, он видел только ряд смертельных превратностей судьбы и опасностей, но думал о них без колебаний и страха. Ему казалось, что его жизнь началась три дня назад. Он стал более сентиментальным, но предчувствия беды у него не было. Его мысли снова и снова возвращались к злосчастному письму, сверхъестественное исчезновение которого прямо говорило о его потустороннем происхождении и подтверждало, что тайна, содержащаяся там, имеет отношение только к нему. Реликвия подтверждала это еще больше.
«Это мой долг! — размышлял Филипп. Он скова вспомнил прекрасную Амину, ее отвагу и присутствие духа и взглянул на светившую в небе луну.— Неужели судьба этой милой девушки переплетется с моей? События последних дней явно ведут к этому. Но это известно лишь Богу, а воля Всевышнего должна быть исполнена. Я поклялся, что посвящу свою жизнь спасению отца. Но разве моя клятва может помешать мне любить Амину? Нет! Моряк, совершающий плавания в Индию, много месяцев проводит на берегу, прежде чем снова отправится в море. Мне предстоит избороздить далекий океан, но ведь я часто буду возвращаться на родину! Нужно ли мне лишаться такого утешения? И верно ли я поступаю, стремясь заслужить благосклонность Амины? А если я добьюсь ее, будет ли она любить меня искренно и самоотверженно? Могу ли я обречь ее на такую нелегкую жизнь со мной? Но разве жизнь моряка не подвержена опасностям? Ведь он рискует всем, сопротивляясь грозным волнам на жалкой деревяшке толщиной в дюйм, отделяющей его от бездны? Но если я избран для выполнения святой миссии, то что может погубить меня до того, как эта миссия, по милости Божьей, исполнится? Но каков этот конец? Моя смерть? Надо успокоиться и еще раз обо всем хорошенько подумать!»
Филипп еще долго размышлял обо всем, что его ожидает. Забрезжил рассвет, а когда утренняя заря окрасила небосвод, он задремал. От легкого прикосновения к плечу он вздрогнул и, схватившись за торчащий за поясом пистолет, резко обернулся. Возле него стояла Амина.
- Итак, этот выстрел предназначался мне? — улыбаясь повторила она те самые слова, которые говорил ей Филипп накануне вечером.
— Тебе, Амина? — переспросил юноша.— Нет, оружие у меня, чтобы снопа защитить тебя, если потребуется.
— Ты, конечно, так И поступил бы, я в этом уверена. Было очень любезно с твоей стороны, несмотря на усталость, охранять нас целую ночь. По теперь уже белый день.
— Пока не занялась заря, я берег твой покой, Амина.
— Поэтому проходи сейчас в дом и приляг отдохнуть. Отец уже встал, и ты можешь занять его кровать.
— Благодарю тебя, Амина, но не требуй, чтобы я шел отдыхать. Здесь еще полно дел. Нужно сходить к бургомистру и сообщить о случившемся. Мертвые тела не следует трогать, пока не придут представители власти. Пойдет ли к бургомистру твой отец или это сделать мне?
— Будет уместней, если обо всем сообщит отец, как владелец дома, а ты оставайся здесь. Но если ты не хочешь спать, то освежиться и подкрепиться тебе все же необходимо. Я пойду позову отца, он, наверное, уже позавтракал.
Амина скрылась в доме, но вскоре вышла вместе с отцом. Тот был уже одет. Он любезно поздоровался с юношей, брезгливо проскользнул вдоль стены, чтобы не переступать через трупы, и быстрыми шажками направился к бургомистру в близлежащий городок.
Амина привела Филиппа в комнату отца, где на столе уже стоял кофе — редкость по тем временам. Юноша очень удивился, увидев этот дорогой напиток в доме такого жадного человека, как Путс. Но доктор в былые времена так пристрастился к кофе, что уже не мог себе в нем отказать.
У Филиппа более суток не было ни крошки во рту, и он с удовольствием принялся за приготовленный для него завтрак. Амина молча, не мешая ему, сидела напротив. Наконец Филипп промолвил:
— Ночью, когда я караулил вход в дом, я размышлял о многом. Можно мне высказаться откровенно?
— Почему же нет? — отвечала девушка.— Я убеждена, что ты не скажешь ничего такого, что не должны слышать девичьи уши.
— Ты вселяешь в меня уверенность, Амина. Мои думы касались тебя и твоего отца. Вам не следует больше оставаться в этом доме, стоящем так уединенно.
— Да, дом стоит в уединении, что небезопасно для моего отца и, возможно, для меня. Но ты знаешь моего отца. Ему нравится эта уединенность. Он платит за дом очень немного, а тебе известно, как он печется о деньгах.
— Тот, кто заботится о своих деньгах, хранит их в надежном месте, а здесь их сохранность не обеспечена,— возразил Филипп.— Послушай меня, Амина. У меня есть дом, рядом живут соседи, и при необходимости можно рассчитывать на их помощь. Я думаю уехать отсюда, возможно, навсегда, поскольку хочу уйти в море на первом же корабле, который отправится под парусами в Индийский океан.
— В Индийский океан? — удивилась девушка.— Почему туда? Разве ты не говорил вчера, что у тебя есть тысячи гульденов?
—• Конечно же, говорил. Да, их у меня тысячи. Но я обязан уехать, Амина. Не спрашивай меня ни о чем, лучше выслушай мое предложение. Твой отец должен переехать в мой дом. Он будет присматривать за ним во время моего отсутствия. Если он согласится, то окажет мне услугу. Ты должна уговорить его. Там вы будете в безопасности. Твой отец будет хранить и мои деньги, поскольку мне теперь они не нужны. С собой я возьму лишь немного.
— Моему отцу нельзя доверять чужие деньги,— возразила Амина.
— К чему твой отец занимается накопительством? Покинув этот мир, он ведь все равно ничего не сможет взять с собой. Все останется тебе. Разве тогда мои деньги не будут сохранены?
— Хорошо. Можешь оставить деньги на хранение мне. Так будет надежнее. Но почему необходимо, чтобы ты отправился в море, у тебя такое большое состояние?
--Не спрашивай меня, Амина,—повторил юноша.— Сыновний долг обязывает меня. Больше я ничего не могу сказать тебе, по крайней мере сейчас.
Коль ты говоришь так, я не буду больше расспрашивать, я уважаю твои чувства,— отвечала девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84