— Тогда почему бы тебе не рассеять свои сомнения, обратившись к сновидениям?
— Милая Амина. Сновидения не вызываются. Мы не можем ими ни управлять, ни препятствовать им...
— Мы можем управлять ими, Филипп. Если ты хочешь увидеть то, что больше всего тревожит твое сердце, скажи мне, и ты увидишь!
— Я?
— Да, ты. Я владею искусством вызывать сновидения. Я тебе об этом никогда не говорила. Ему я научилась у матери, как и многому другому, но потом о нем не вспоминала. Ты же знаешь, Филипп, что я никогда не обещаю того, чего не могу. Поэтому я спрашиваю, если ты хочешь окунуться в сновидения, то я могу пробудить их!
— А с какой целью, Амина? Если ты обладаешь таким даром, то он откуда-то явился тебе?
— Конечно. В этом мире есть силы, о существовании которых ты и не подозреваешь, но к ним прибегают на моей бывшей родине. У меня есть средство, способное вызвать сновидения, и действует оно безотказно.
— Волшебное средство, Амина? Так, значит, ты водишься с нечистой силой? Коль такие средства не даются Богом...
— Об этом мне ничего не известно. Я просто знаю средство.
— Оно, должно быть, от дьявола, Амина.
— Почему так, Филипп? Неужели здесь не действует постулат твоего священника, гласящий, что все происки дьявола происходят с ведома Божьего? Пусть мое искусство будет колдовским, называй его, как хочешь. Не позволит Бог — ничего и не случится. Но я не думаю, чтобы мое колдовство было рождено силами Зла. Мы обращаемся к сновидениям, чтобы не совершать наяву поступков, внушающих сомнения. Что может быть в этом дурного?
— Амина, отдельные, случайные сновидения могут быть и предзнаменованием, но применять дьявольское средство, чтобы их вызывать, значит вступать в сговор с нечистой силой.
— Всего-то лишь в сговор, который к тому же без согласия Божьего не может быть осуществлен. Ты заблуждаешься, Филипп. Но разве твоя религия, с которой я познакомилась, не основана на наблюдениях таких же проявлений? Разве не говорится, что ребенок подвергнется порче, если не будет крещен в святой воде?
Некоторое время Филипп молчал. Затем медленно проговорил:
— Я боюсь, Амина...
— Я ничего не боюсь, Филипп, если мои намерения благие,— прервала его супруга.— Я использую известное мне средство, чтобы достичь цели, но какой? Только, чтобы по возможности отыскать в твоем запутанном случае волю Божью. Ну, а произойдет это под воздействием Зла, что тогда? Тогда дьявол станет моим рабом, а не хозяином, и ему Богом будет дано приказание действовать против самого себя!
Глаза Амины сверкали, когда она произносила эти крамольные слова.
— Твоя мать часто прибегала к этому искусству? — спросил Филипп после новой паузы.
— Я не знаю, но ее считали опытной в таких делах. Она умерла молодой, как я тебе уже рассказывала, Филипп, иначе я смогла бы перенять от нее несравненно больше.
— А ты убеждена в своем средстве?
— Как в средстве — да! Но не уверена, что высшие силы обязательно предскажут тебе что-то. Мое средство погрузит /тебя на несколько часов в глубокий сон. И если ты увидишь сны, то только о том, что очень тревожит твою душу.
— Хорошо, Амина, я согласен испытать твое средство. Может быть, я освобожусь от мучительных сомнений и узнаю, что в этом деле является правдой, а что ложью. Уже сегодняшней ночью мне хотелось бы увидеть эти сны.
— Не сегодня и не завтра, Филипп. Ты не думай, что я иду против твоих желаний. Мне кажется, что твой сон не будет в мою пользу, поскольку он призовет тебя к исполнению твоего долга и ты будешь должен снова покинуть меня. Я честно признаюсь, что не разделяю мнения священников. Но я твоя жена, и моя обязанность беречь твой покой, насколько это в моих силах. А владея средством, которое может, по моему мнению, привести тебя к определенному решению, я и предлагаю тебе его. Но обещай, что ты, если средство окажется безотказным, выполнишь просьбу, с которой я обращусь к тебе позднее.
— Я обещаю, даже не спрашивая, какова будет твоя просьба,— отвечал Филипп, поднимаясь.— А теперь пойдем домой, Амина.
Читателю известно, что значительную часть своего состояния Филипп поместил в акции Голландской Ост-Индской Компании до выхода в море на «Батавии». Получаемых с вложенной суммы процентов было более чем двстаточно для ведения хозяйства и удовлетворения потребностей Амины. К тому же он обнаружил, что за счет процентов его состояние даже увеличилось. Оставшиеся деньги Филипп использовал тем же образом. Разговор о снах они не возобновляли. Филипп не разделял отношения жены к колдовским приемам, считая, что, стань известно об этом монахам, она была бы тут же предана церковью анафеме. Разумеется, его удивляли смелые намерения Амины, но следовать им ему все же не хотелось. Прошел и третий день, но о снах опять не было сказано ни единого слова.
В тот вечер Филипп уснул быстро. Амина бодрствовала. Убедившись, что муж крепко спит, она выскользнула из-под одеяла, оделась, спустилась вниз и вскоре вернулась, держа в одной руке маленькую жаровню с пылающими углями, а в другой — два листка пергамента, свернутых трубочкой и перевязанных лентами, которые напоминали талисманы или амулеты. Один из листков Амина положила на лоб Филиппа, второй привязала к его руке. Затем она высыпала на угли ладан и произнесла несколько магических слов. Филиппа окутало прозрачное облако дыма. Амина распростерла над мужем ветку какого-то кустарника. Закончив заклинания, она задернула над кроватью пологи, отнесла жаровню и, вернувшись, присела возле кровати.
«Если в этом и присутствует зло,— подумала Амина,— то в контакт с ним он вступил не по своей воле, и все кары падут на мою голову». При этом ее прекрасные губы искривила усмешка, что не говорило в пользу ее новой веры.
Забрезжил рассвет, но Филипп продолжал крепко спать, а Амина бодрствовать.
«Теперь, наверное, хватит»,— подумала Амина, когда взошло солнце.
Она помахала веткой над мужем и громко произнесла: «Филипп, Филипп, проснись!»
Филипп шевельнулся, открыл глаза, но от яркого дневного света тут же закрыл их. Приподнявшись, он оперся на локти и стал, казалось, приходить в себя.
— Где я? — воскликнул он.— В своей постели? — Он провел рукой по лбу, наткнулся на пергамент, сорвал и посмотрел на него.— А Амина? Где же она? Боже мой! Какой сон! А это что? — продолжал он, обнаружив листок пергамента и на руке.— Я вижу, что это работа Амины,— и он уткнулся лицом в подушки.
Тем временем Амина была уже в постели. Она обняла мужа и прошептала: «Спи, дорогой Филипп, спи! Мы поговорим потом, когда проснемся».
— Ты здесь, Амина? — сконфуженно спросил Филипп.— Мне показалось, что я один. Я видел сон...
И Филипп снова заснул, так и не закончив фразы. Амина, уставшая от бессонной ночи, тоже заснула, чувствуя себя счастливой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84