За это время я редко оставлял ее одну. Временами в бреду она говорила о таких вещах, которые, даже если ее слова и были бессвязны, наполняли мою душу страхом. Долгое время эти мысли тяготили ее, и поэтому выздоровление затянулось.
Филипп Вандердекен! Ты помнишь, как я однажды пытался выведать твою тайну, из-за которой твоя мать сошла в могилу, а твоя жена может стать теперь добычей смерти? Ведь ясно, что Амине известна твоя тайна.
— Она известна ей,— мрачно подтвердил Филипп.
— Она выдала ее, находясь в беспамятстве, Я хочу надеяться, что она сказала больше, чем хотела бы, но пока не будем говорить об этом. Посиди возле нее, сын мой. Через полчаса я вернусь. За это время, как сказал доктор, должно стать ясно, возвратится ли она к жизни или покинет этот мир.
Филипп шепотом сообщил священнику, что его сопровождает патер Матео, и попросил Сайзена дать указание служанке позаботиться о госте. Патер Сайзен ушел, а Филипп присел возле кровати. Пологи над ней он раздвинул.
Нет в земной жизни более тревожных чувств, чем те, которые теснили грудь Филиппа. По дороге к дому его подгоняли пылкие желания, надежда встретить свою любимую супругу в полном здравии и с радостью заключить ее в объятия, но дома его ждали только горе и страшная тревога.
«Предполагал ли я, что застану тебя в таком состоянии, милая Амина? — думал Филипп.— Прав был патер Матео, предостерегая меня от слишком бурной радости. Я воображал, что спешу к счастью, а шел навстречу печали! О, Боже небесный! Будь милостив и прости меня! Даже если я и любил это ангельское создание больше тебя, все равно сохрани мне его! Сохрани мне ее, иначе я навсегда погиб!»
Филипп закрыл лицо руками и начал тихо молиться. Затем он наклонился и поцеловал жену в пылающие губы. Они были горячими, но не были совсем сухими. Филипп заметил также, что на лбу Амины проступили бусинки пота. Он прикоснулся к руке жены, она была влажной. Тщательно укрыв больную, он остался сидеть рядом, охваченный тревогой и надеждой.
Через четверть часа- Филипп с радостью заметил, что Амина вспотела. Дыхание ее стало немного легче, и она проявляла уже признаки беспокойства. Филипп заботился, чтобы она все время была укрыта. Наконец она погрузилась в крепкий и, как казалось, спокойный сон. Вскоре пришли священник Сайзен и врач. Филипп сообщил им о состоянии жены. Врач осмотрел больную и сказал:
— Минхер, ваша жена спасена, однако не будет лишним дать вам совет. Не следует, чтобы она увидела вас не подготовленной к этому, ведь она еще очень слаба и ее состояние от волнения может резко ухудшиться. Она должна как следует выспаться. Я надеюсь, что сознание полностью вернется к ней, когда она проснется. Поэтому предоставьте заботу о ней патеру Сайзену и сиделке.
— И мне нельзя остаться около нее, пока она не проснется? Я бы затем украдкой ушел...
— В этом нет никакой пользы. Болезнь заразна, а вы уже довольно долго пробыли здесь. Оставайтесь внизу, смените одежду и прикажите приготовить для больной кровать в другой комнате, куда мы перенесем ее, как только это станет возможным. Эту же комнату следует потом хорошенько проветрить. Нужно ли вырывать жену из объятий смерти, не позаботившись, чтобы муж не стал ее новой жертвой?
Филипп согласился. Он покинул спальню и пошел переодеваться. Потом он зашел в гостиную, где расположился патер Матео.
— Пожалуй, вы были правы, святой отец,— заговорил Филипп, усаживаясь в кресло.
— Я стар и осмотрителен, а вы молоды и горячи, сын мой. Но будем надеяться на лучшее!
— Да будет так!—только и произнес Филипп и погрузился в молчаливое раздумье. Теперь, когда жизнь Амины была вне опасности, он начал обдумывать то, что сказал ему патер Сайзен о жене, когда она бредила в горячке. Священник Матео, видя, что хозяин задумчив, тактично не мешал ему. Так прошло около часа, пока в комнату не вошел священник Сайзен.
— Благодари Бога, сын мой! — воскликнул он.— Амина проснулась, чувствует себя хорошо и в полном сознании. Теперь в ее выздоровлении нет, пожалуй, сомнения. Врач дал ей микстуру, и она, выпив ее, вскоре спокойно заснула. Около нее осталась сиделка. Амина, видимо, проснется не раньше чем через несколько часов. Я полагаю, что Мария угостит нас завтраком, в чем все мы очень нуждаемся. Сын мой, ты не представил меня своему гостю, который, как я вижу, одного со мной духовного звания.
— Прости меня, святой отец. Вам доставит огромное удовольствие познакомиться с патером Матео, который обещал погостить здесь некоторое время. Я оставлю вас, а сам пойду похлопочу о завтраке.
Филипп так и сделал. Завтрак подали, но поскольку есть Филипп не мог, то он взял шляпу и вышел на улицу. Ему хотелось побыть одному. После двухчасовой прогулки на свежем воздухе он вернулся домой и узнал, что Амина все еще спит. Оба монаха были заняты серьезной дружеской беседой.
— Сын мой,— произнес священник Сайзен, обращаясь к Филиппу,— хорошо, что ты пришел. Объясни нам кое-что. Я о многом переговорил с этим почтенным патером и услышал много приятного, но и немало печального. После того, что я услышал от твоей жены, когда она бредила, метаясь в жару, я между прочим задал ему вопрос, что он думает о сверхъестественном появлении одного корабля в восточных морях. Ты понимаешь, Филипп, что мне известна твоя тайна. Иначе я не задал бы такого вопроса.
К моему удивлению, патер Матео утверждает, что сам был свидетелем появления корабля-призрака. Удивительно и, конечно же, жутко! Филипп, не будет ли лучше, если ты рассеешь мои сомнения, открыв нам все факты, связанные с этой удивительной историей. Тогда мы смогли бы над всем этим поразмыслить и дать тебе, как старшие, совет, который нам подсказало бы наше духовное положение.
— Патер Сайзен прав, минхер Вандердекен,—добавил старый Матео.
— Вы убедили меня, святой отец,— отвечал Филипп.— Я признаю, что должен был раньше познакомить вас с этой удивительной историей.
И Филипп рассказал все, что произошло с ним со дня смерти матери и до самого последнего времени. Он закончил рассказ словами:
— И видите, патер, что я связан священной клятвой и что моя клятва услышана Богом, и, по моему разумению, я не в силах противиться Богу и должен последовать за своей жестокой судьбой.
— Сын мой! Ты рассказал нам об удивительных и страшных вещах! О вещах явно потусторонних, если ты только не ошибаешься. Оставь нас теперь. Я хочу посоветоваться обо всем этом с патером Матео. Если мы придем к единому мнению, то скажем тебе об этом.
Филипп поднялся в спальню к жене. Амина лежала в глубоком сне. Он отослал сиделку и сам остался возле больной. Часа через два священники позвали его к себе.
— Мы подробно обсудили эту странную историю,—начал патер Сайзен.— Скажу даже, что посчитал бы слова твоей жены бредом, а твой рассказ плодом пылкой фантазии, если бы патер Матео не утверждал, что сам видел это удивительное зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Филипп Вандердекен! Ты помнишь, как я однажды пытался выведать твою тайну, из-за которой твоя мать сошла в могилу, а твоя жена может стать теперь добычей смерти? Ведь ясно, что Амине известна твоя тайна.
— Она известна ей,— мрачно подтвердил Филипп.
— Она выдала ее, находясь в беспамятстве, Я хочу надеяться, что она сказала больше, чем хотела бы, но пока не будем говорить об этом. Посиди возле нее, сын мой. Через полчаса я вернусь. За это время, как сказал доктор, должно стать ясно, возвратится ли она к жизни или покинет этот мир.
Филипп шепотом сообщил священнику, что его сопровождает патер Матео, и попросил Сайзена дать указание служанке позаботиться о госте. Патер Сайзен ушел, а Филипп присел возле кровати. Пологи над ней он раздвинул.
Нет в земной жизни более тревожных чувств, чем те, которые теснили грудь Филиппа. По дороге к дому его подгоняли пылкие желания, надежда встретить свою любимую супругу в полном здравии и с радостью заключить ее в объятия, но дома его ждали только горе и страшная тревога.
«Предполагал ли я, что застану тебя в таком состоянии, милая Амина? — думал Филипп.— Прав был патер Матео, предостерегая меня от слишком бурной радости. Я воображал, что спешу к счастью, а шел навстречу печали! О, Боже небесный! Будь милостив и прости меня! Даже если я и любил это ангельское создание больше тебя, все равно сохрани мне его! Сохрани мне ее, иначе я навсегда погиб!»
Филипп закрыл лицо руками и начал тихо молиться. Затем он наклонился и поцеловал жену в пылающие губы. Они были горячими, но не были совсем сухими. Филипп заметил также, что на лбу Амины проступили бусинки пота. Он прикоснулся к руке жены, она была влажной. Тщательно укрыв больную, он остался сидеть рядом, охваченный тревогой и надеждой.
Через четверть часа- Филипп с радостью заметил, что Амина вспотела. Дыхание ее стало немного легче, и она проявляла уже признаки беспокойства. Филипп заботился, чтобы она все время была укрыта. Наконец она погрузилась в крепкий и, как казалось, спокойный сон. Вскоре пришли священник Сайзен и врач. Филипп сообщил им о состоянии жены. Врач осмотрел больную и сказал:
— Минхер, ваша жена спасена, однако не будет лишним дать вам совет. Не следует, чтобы она увидела вас не подготовленной к этому, ведь она еще очень слаба и ее состояние от волнения может резко ухудшиться. Она должна как следует выспаться. Я надеюсь, что сознание полностью вернется к ней, когда она проснется. Поэтому предоставьте заботу о ней патеру Сайзену и сиделке.
— И мне нельзя остаться около нее, пока она не проснется? Я бы затем украдкой ушел...
— В этом нет никакой пользы. Болезнь заразна, а вы уже довольно долго пробыли здесь. Оставайтесь внизу, смените одежду и прикажите приготовить для больной кровать в другой комнате, куда мы перенесем ее, как только это станет возможным. Эту же комнату следует потом хорошенько проветрить. Нужно ли вырывать жену из объятий смерти, не позаботившись, чтобы муж не стал ее новой жертвой?
Филипп согласился. Он покинул спальню и пошел переодеваться. Потом он зашел в гостиную, где расположился патер Матео.
— Пожалуй, вы были правы, святой отец,— заговорил Филипп, усаживаясь в кресло.
— Я стар и осмотрителен, а вы молоды и горячи, сын мой. Но будем надеяться на лучшее!
— Да будет так!—только и произнес Филипп и погрузился в молчаливое раздумье. Теперь, когда жизнь Амины была вне опасности, он начал обдумывать то, что сказал ему патер Сайзен о жене, когда она бредила в горячке. Священник Матео, видя, что хозяин задумчив, тактично не мешал ему. Так прошло около часа, пока в комнату не вошел священник Сайзен.
— Благодари Бога, сын мой! — воскликнул он.— Амина проснулась, чувствует себя хорошо и в полном сознании. Теперь в ее выздоровлении нет, пожалуй, сомнения. Врач дал ей микстуру, и она, выпив ее, вскоре спокойно заснула. Около нее осталась сиделка. Амина, видимо, проснется не раньше чем через несколько часов. Я полагаю, что Мария угостит нас завтраком, в чем все мы очень нуждаемся. Сын мой, ты не представил меня своему гостю, который, как я вижу, одного со мной духовного звания.
— Прости меня, святой отец. Вам доставит огромное удовольствие познакомиться с патером Матео, который обещал погостить здесь некоторое время. Я оставлю вас, а сам пойду похлопочу о завтраке.
Филипп так и сделал. Завтрак подали, но поскольку есть Филипп не мог, то он взял шляпу и вышел на улицу. Ему хотелось побыть одному. После двухчасовой прогулки на свежем воздухе он вернулся домой и узнал, что Амина все еще спит. Оба монаха были заняты серьезной дружеской беседой.
— Сын мой,— произнес священник Сайзен, обращаясь к Филиппу,— хорошо, что ты пришел. Объясни нам кое-что. Я о многом переговорил с этим почтенным патером и услышал много приятного, но и немало печального. После того, что я услышал от твоей жены, когда она бредила, метаясь в жару, я между прочим задал ему вопрос, что он думает о сверхъестественном появлении одного корабля в восточных морях. Ты понимаешь, Филипп, что мне известна твоя тайна. Иначе я не задал бы такого вопроса.
К моему удивлению, патер Матео утверждает, что сам был свидетелем появления корабля-призрака. Удивительно и, конечно же, жутко! Филипп, не будет ли лучше, если ты рассеешь мои сомнения, открыв нам все факты, связанные с этой удивительной историей. Тогда мы смогли бы над всем этим поразмыслить и дать тебе, как старшие, совет, который нам подсказало бы наше духовное положение.
— Патер Сайзен прав, минхер Вандердекен,—добавил старый Матео.
— Вы убедили меня, святой отец,— отвечал Филипп.— Я признаю, что должен был раньше познакомить вас с этой удивительной историей.
И Филипп рассказал все, что произошло с ним со дня смерти матери и до самого последнего времени. Он закончил рассказ словами:
— И видите, патер, что я связан священной клятвой и что моя клятва услышана Богом, и, по моему разумению, я не в силах противиться Богу и должен последовать за своей жестокой судьбой.
— Сын мой! Ты рассказал нам об удивительных и страшных вещах! О вещах явно потусторонних, если ты только не ошибаешься. Оставь нас теперь. Я хочу посоветоваться обо всем этом с патером Матео. Если мы придем к единому мнению, то скажем тебе об этом.
Филипп поднялся в спальню к жене. Амина лежала в глубоком сне. Он отослал сиделку и сам остался возле больной. Часа через два священники позвали его к себе.
— Мы подробно обсудили эту странную историю,—начал патер Сайзен.— Скажу даже, что посчитал бы слова твоей жены бредом, а твой рассказ плодом пылкой фантазии, если бы патер Матео не утверждал, что сам видел это удивительное зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84