Великан еще раз занес тяжелый меч и перерубил позвоночник зверя.
Забрызганный кровью человек упал в рыхлый сугроб.
Глава 24
Костер горел ярко и приветливо.
Он шипел и мерцал, когда сало с жарящейся медвежатины капало прямо в огонь.
Вокруг оказалось множество холодных и сухих веток. На равнине такое топливо было бы драгоценным. Огонь тоже было легко добыть с помощью тонкой лучины, выструганной ножом герулов, и сухих, вырытых из-под снега листьев, отогретых в ладонях — от вращения лучинки с листьев начала подниматься тонкая, витая ниточка дыма, затем мелькнула искра, постепенно она охватила листья, потом, разгораясь, пламя заплясало на тонких лучинках и наломанных руками сучьях.
Она сидела неподалеку со связанными руками и ногами.
Было совсем нетрудно преследовать ее по снегу — следы рабыни четко виднелись на нем.
Она знала, что он идет за ней, с того момента, когда увидела, как облаченная в собачьи шкуры фигура с оскаленной пастью на голове и поднятым мечом рванулась к разъяренному медведю. Она бежала.
Разумеется, медведь должен был задрать его. В любом случае ей пришлось бы бежать. После этого великан уже преследовал ее, не таясь, и когда настиг у поляны, она обернулась с поднятой в руке палкой.
— Разве рабам позволено поднимать оружие на свободных людей? — спросил он.
Она быстро бросила палку на снег.
— Стой на месте, — приказал он, — повернись, скрести руки за спиной.
Дрожа, со слезами на глазах она отвернулась.
Он связал ей запястья крепким кожаным ремнем от сумки, привезенной герулом, в которой оказалось немного муки, сыра и полоски вяленого мяса, те что летом нарезали в толщину бумаги и вялили на шестах. На таких тонких полосках мухи не откладывали яйца. Великан завязал ремень так, что достаточно длинный конец позволил обвязать ее щиколотки.
Она повозилась, устраиваясь поближе к огню.
— Где ты добыл шкуру белого викота? — спросила она.
— На равнине я ранил зверя, потом он умер от ран. Герулы освежевали его. Шкуру передал мне старый герул по имени Гунлаки. Ты его знаешь.
— Да, — кивнула она. — Я знаю Гунлаки, — и она передернулась. Она была женщиной и рабыней.
— Еще раньше я убил другого викота, — продолжал он, — поменьше размером, с крапчатой шкурой. Эта шкура осталась у них.
— Я не верю, что ты в одиночку смог убить белого викота, — произнесла она.
Он пожал плечами.
— Я же убил медведя.
— Тебе просто повезло, — возразила она.
— Может быть.
Вместе с рабыней он вернулся к туше мертвого медведя, с которого она сняла шкуру, стоя на коленях в снегу. Великан нарезал медвежьего мяса, сложил его в шкуру и связал жилой. Этот сверток он положил рабыне на спину и привязал. Затем он собрал свои вещи и направился вперед, позвав рабыню за собой.
Час спустя, достаточно удалившись от останков медведя, которые могли привлечь стервятников или волков, он обнаружил место, подходящее для ночевки.
Здесь он снял с рабыни ее ношу и освободил ей руки, чтобы она могла собрать дров для костра, конечно под его внимательным взглядом. Когда она принесла достаточно дров и сложила их рядом, он вновь связал ее, как следует стянув щиколотки, а затем принялся разводить костер.
— Спасибо, что ты не приказал мне раздеться в снегу, — произнесла она.
— Тебе все равно некуда бежать.
Она сердито зашевелилась.
— Для тебя нет шкур, — добавил он.
Как уже говорилось, зимой рабынь обычно перевозили обнаженными, закутанными в шкуры — так они меньше мерзли и едва ли решились бы бежать. Следует упомянуть, что в жарких землях с раскаленной почвой, которые встречались на различных планетах, существовала подобная практика, только рабыням давали покрывало из отражающего лучи материала, оставляя их босиком и без защитных очков.
— Уж не думаешь ли ты, — добавил он, — что я дозволю тебе, простой рабыне, завернуться в шкуру белого викота, как будто ты королева в руках короля?
— Я Гортанс, — нахмурилась она, — дочь Турона, знатного ортунга.
Он не ответил.
— Подложи дров в костер, — попросила она.
— Это лес ортунгов, — возразил он.
— Да? — в ее голосе послышалась радость. Он кивнул.
— Они еще далеко, — помолчав, сказал девушка. — Сейчас это не опасно. Подложи дров.
Он бросил в костер несколько веток.
— Я голодна, — пожаловалась девушка. Вот уже два дня они брели по лесу.
— У нас есть немного сырого собачьего мяса, творог, вяленое мясо и мука, — ответил он.
— Еще есть жареная медвежатина, — добавила она.
— Верно, — кивнул он, глядя, как шипит жир, капая в огонь. Он слегка повернул вертел, и капли жира зашипели громче.
— Мне удалось найти только немного орехов, корешков и семян, — пожаловалась она. — Под снегом трудно искать еду.
— Когда ты ела в последний раз? — спросил он.
— Вчера.
— Должно быть, ты очень голодна.
— Да, — отозвалась она.
— Мясо скоро будет готово, — заметил великан.
— Отлично!
— Неужели ты думаешь, что я тебе что-нибудь дам? — усмехнулся он.
— Зверь! — крикнула она, попыталась разорвать ремни, но безуспешно.
Великан равнодушно наблюдал за ней.
— Я Гортанс, дочь Турона, знатного ортунга! — крикнула она.
Он не ответил.
— Зачем ты преследовал меня? — продолжала она. — У тебя нож герулов. Ты забрал его у Гунлаки? Ты убил его?
— Нет, — ответил великан.
— Тебя герулы послали следить за отунгами, как это делают хагины?
— Нет.
— Тогда зачем ты идешь к нам? — удивилась она.
— Вероятно, потому, что мне понравились твои бедра, рабыня.
Она сердито сжалась, но великан почувствовал, как постепенно просыпается в ней возбуждение женщины и рабыни.
— Я послан телнарианцами по делу, — объяснил он.
— Телнарианцами?
— Ты разочарована? — заметил он.
— Нет! — воскликнула она. — Разочарование я чувствую меньше всего.
— Понятно.
— Ты прибыл, чтобы следить за нами?
— Нет.
— Ты телнарианский пес.
— Я жил в деревне близ фестанга Сим-Гьядини, — невозмутимо сказал он. — Она находится возле вершин Баррионуэво, в нескольких милях от самого фестанга. Наверное, отунги знают о ней и бывали там в те дни, когда свободно разъезжали по равнине Баррионуэво.
— По плато Тунг?
— Называй, как хочешь.
— Ты крестьянин? — поморщилась она.
— Наверное, — кивнул он. — Я не знаю.
— Разведи огонь посильнее, — снова попросила она.
— Ты уверена, что это безопасно?
— Конечно! — поспешно отозвалась она.
Он подложил в костер еще дров.
Она улыбнулась.
— Мясо готово, — сказал он и снял вертел с двух вилок, на которых тот был приспособлен. Великан разложил мясо на медвежьей шкуре и вытащил нож.
— Покорми меня, — попросила девушка.
— Встань на колени и ползи к костру, — приказал он. Она с трудом встала на колени и медленно, дюйм за дюймом, стала подвигаться ближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Забрызганный кровью человек упал в рыхлый сугроб.
Глава 24
Костер горел ярко и приветливо.
Он шипел и мерцал, когда сало с жарящейся медвежатины капало прямо в огонь.
Вокруг оказалось множество холодных и сухих веток. На равнине такое топливо было бы драгоценным. Огонь тоже было легко добыть с помощью тонкой лучины, выструганной ножом герулов, и сухих, вырытых из-под снега листьев, отогретых в ладонях — от вращения лучинки с листьев начала подниматься тонкая, витая ниточка дыма, затем мелькнула искра, постепенно она охватила листья, потом, разгораясь, пламя заплясало на тонких лучинках и наломанных руками сучьях.
Она сидела неподалеку со связанными руками и ногами.
Было совсем нетрудно преследовать ее по снегу — следы рабыни четко виднелись на нем.
Она знала, что он идет за ней, с того момента, когда увидела, как облаченная в собачьи шкуры фигура с оскаленной пастью на голове и поднятым мечом рванулась к разъяренному медведю. Она бежала.
Разумеется, медведь должен был задрать его. В любом случае ей пришлось бы бежать. После этого великан уже преследовал ее, не таясь, и когда настиг у поляны, она обернулась с поднятой в руке палкой.
— Разве рабам позволено поднимать оружие на свободных людей? — спросил он.
Она быстро бросила палку на снег.
— Стой на месте, — приказал он, — повернись, скрести руки за спиной.
Дрожа, со слезами на глазах она отвернулась.
Он связал ей запястья крепким кожаным ремнем от сумки, привезенной герулом, в которой оказалось немного муки, сыра и полоски вяленого мяса, те что летом нарезали в толщину бумаги и вялили на шестах. На таких тонких полосках мухи не откладывали яйца. Великан завязал ремень так, что достаточно длинный конец позволил обвязать ее щиколотки.
Она повозилась, устраиваясь поближе к огню.
— Где ты добыл шкуру белого викота? — спросила она.
— На равнине я ранил зверя, потом он умер от ран. Герулы освежевали его. Шкуру передал мне старый герул по имени Гунлаки. Ты его знаешь.
— Да, — кивнула она. — Я знаю Гунлаки, — и она передернулась. Она была женщиной и рабыней.
— Еще раньше я убил другого викота, — продолжал он, — поменьше размером, с крапчатой шкурой. Эта шкура осталась у них.
— Я не верю, что ты в одиночку смог убить белого викота, — произнесла она.
Он пожал плечами.
— Я же убил медведя.
— Тебе просто повезло, — возразила она.
— Может быть.
Вместе с рабыней он вернулся к туше мертвого медведя, с которого она сняла шкуру, стоя на коленях в снегу. Великан нарезал медвежьего мяса, сложил его в шкуру и связал жилой. Этот сверток он положил рабыне на спину и привязал. Затем он собрал свои вещи и направился вперед, позвав рабыню за собой.
Час спустя, достаточно удалившись от останков медведя, которые могли привлечь стервятников или волков, он обнаружил место, подходящее для ночевки.
Здесь он снял с рабыни ее ношу и освободил ей руки, чтобы она могла собрать дров для костра, конечно под его внимательным взглядом. Когда она принесла достаточно дров и сложила их рядом, он вновь связал ее, как следует стянув щиколотки, а затем принялся разводить костер.
— Спасибо, что ты не приказал мне раздеться в снегу, — произнесла она.
— Тебе все равно некуда бежать.
Она сердито зашевелилась.
— Для тебя нет шкур, — добавил он.
Как уже говорилось, зимой рабынь обычно перевозили обнаженными, закутанными в шкуры — так они меньше мерзли и едва ли решились бы бежать. Следует упомянуть, что в жарких землях с раскаленной почвой, которые встречались на различных планетах, существовала подобная практика, только рабыням давали покрывало из отражающего лучи материала, оставляя их босиком и без защитных очков.
— Уж не думаешь ли ты, — добавил он, — что я дозволю тебе, простой рабыне, завернуться в шкуру белого викота, как будто ты королева в руках короля?
— Я Гортанс, — нахмурилась она, — дочь Турона, знатного ортунга.
Он не ответил.
— Подложи дров в костер, — попросила она.
— Это лес ортунгов, — возразил он.
— Да? — в ее голосе послышалась радость. Он кивнул.
— Они еще далеко, — помолчав, сказал девушка. — Сейчас это не опасно. Подложи дров.
Он бросил в костер несколько веток.
— Я голодна, — пожаловалась девушка. Вот уже два дня они брели по лесу.
— У нас есть немного сырого собачьего мяса, творог, вяленое мясо и мука, — ответил он.
— Еще есть жареная медвежатина, — добавила она.
— Верно, — кивнул он, глядя, как шипит жир, капая в огонь. Он слегка повернул вертел, и капли жира зашипели громче.
— Мне удалось найти только немного орехов, корешков и семян, — пожаловалась она. — Под снегом трудно искать еду.
— Когда ты ела в последний раз? — спросил он.
— Вчера.
— Должно быть, ты очень голодна.
— Да, — отозвалась она.
— Мясо скоро будет готово, — заметил великан.
— Отлично!
— Неужели ты думаешь, что я тебе что-нибудь дам? — усмехнулся он.
— Зверь! — крикнула она, попыталась разорвать ремни, но безуспешно.
Великан равнодушно наблюдал за ней.
— Я Гортанс, дочь Турона, знатного ортунга! — крикнула она.
Он не ответил.
— Зачем ты преследовал меня? — продолжала она. — У тебя нож герулов. Ты забрал его у Гунлаки? Ты убил его?
— Нет, — ответил великан.
— Тебя герулы послали следить за отунгами, как это делают хагины?
— Нет.
— Тогда зачем ты идешь к нам? — удивилась она.
— Вероятно, потому, что мне понравились твои бедра, рабыня.
Она сердито сжалась, но великан почувствовал, как постепенно просыпается в ней возбуждение женщины и рабыни.
— Я послан телнарианцами по делу, — объяснил он.
— Телнарианцами?
— Ты разочарована? — заметил он.
— Нет! — воскликнула она. — Разочарование я чувствую меньше всего.
— Понятно.
— Ты прибыл, чтобы следить за нами?
— Нет.
— Ты телнарианский пес.
— Я жил в деревне близ фестанга Сим-Гьядини, — невозмутимо сказал он. — Она находится возле вершин Баррионуэво, в нескольких милях от самого фестанга. Наверное, отунги знают о ней и бывали там в те дни, когда свободно разъезжали по равнине Баррионуэво.
— По плато Тунг?
— Называй, как хочешь.
— Ты крестьянин? — поморщилась она.
— Наверное, — кивнул он. — Я не знаю.
— Разведи огонь посильнее, — снова попросила она.
— Ты уверена, что это безопасно?
— Конечно! — поспешно отозвалась она.
Он подложил в костер еще дров.
Она улыбнулась.
— Мясо готово, — сказал он и снял вертел с двух вилок, на которых тот был приспособлен. Великан разложил мясо на медвежьей шкуре и вытащил нож.
— Покорми меня, — попросила девушка.
— Встань на колени и ползи к костру, — приказал он. Она с трудом встала на колени и медленно, дюйм за дюймом, стала подвигаться ближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82