Среди скопления камней были места, где ветер намел
кучки хвороста, и он вернулся к пещере с одной из них. Затем он принес
сначала две, а потом три охапки, которые свалил неподалеку от пещерки.
На равнинах костер мог быть с одинаковым успехом и врагом, и другом.
Беззаботное обращение с огнем в открытой степи могло служить началом
одного из степных пожаров - океана пламени, который будет мчаться вперед,
гоня перед собой все живое. Во враждебной стране огонь мгновенно
становился предателем. Поэтому, даже когда Форс выложил маленький круг из
дров, он заколебался, стоя с кремнем и трутом в руке. Ведь существовал тот
таинственный охотник - что, если он притаился теперь в лабиринте
разоренного города?
И все же и он, и Люра продрогли и промокли на дожде. Улечься спать в
холоде значило подцепить простуду. И хотя, когда это было необходимо, Форс
мог переварить сырое мясо, он больше предпочитал жареное. В конце концов,
именно мысль о мясе победила его осторожность, но даже когда из кучки дров
поднялась тоненькая ниточка дыма, его рука все еще медлила, готовая в
любой момент загасить костер. Потом Люра подошла посмотреть на пламя, и он
знал, что она не была бы так спокойна, если бы им угрожала какая-то
опасность. И зрение и нюх у Люры были намного лучше, чем его собственные.
Позже, из засады, ему удалось подстрелить у пруда трех кроликов.
Отдав двух Люре, он ободрал и изжарил третьего. Заходящее солнце было
красным, и по старым приметам он мог надеяться, что завтра будет ясный
день. Форс облизал пальцы, ополоснул в воде руки и вытер их о пучок травы.
Затем, в первый раз за весь день, он открыл сумку, украденную им в
Звездном Зале.
Он знал, что было внутри, но впервые за многие годы он держал в руках
пачку старых хрупких бумаг и читал слова, заботливо выведенные на них
мелким, ровным отцовским почерком. Да, он напел про себя отрывистый
мотивчик, он был здесь, кусочек карты, которым так дорожил его отец, -
тот, на котором был изображен город на севере, как надеялся отец,
безопасный и все же был достаточно большой, чтобы там можно было найти
много полезного для Айри.
Но читать шифрованные записи отца было нелегко. Лэнгдон делал их для
себя самого, и Форс мог только гадать, что значит "змеиная река к западу
от пустошей", "на северо-восток от обширного леса" и все остальное.
Ориентиры, указанные на древних картах, теперь исчезли или же так
изменились от времени, что человек мог пройти мимо поворота и не
обнаружить его. Форс, хмурясь над обрывком карты, из-за которой погиб его
отец, начал немного понимать огромность стоящей перед ним задачи. Он знал
все безопасные тропы, проложенные за долгие годы Звездными Людьми, только
понаслышке. И если он заблудится...
Его пальцы сомкнулись, зажав пачку драгоценных бумаг. Заблудиться в
Нижних Землях! Бродить не по тропе!..
Шелковистый мех прижался к нему, и округлая голова ткнулась ему в
ребра. Люра уловила этот внезапный укол страха и по-своему отвечала на
него. Легкие Форса медленно наполнились воздухом. В сыром воздухе Нижних
Земель отсутствовали энергичные уколы холода горных ветров. Но Форс был
человеком и он был свободен. Вернуться в Айри означало признать поражение.
А если он заблудится здесь, внизу? Тут были обширные земли, можно сделать
их своими! Да, он мог идти и идти через них, пока не достигнет соленого
моря, которое, как гласила легенда, лежит на краю мира. И все эти земли
ждали исследователя!
Он порылся в глубине сумки, лежавшей у него на колене. Кроме записок
и обрывка карты он обнаружил компас, который, как он и надеялся, был там,
маленькую деревянную коробочку с карандашом, пакет бинтов и мазь для ран,
два маленьких хирургических ножа и грубо сработанную записную книжку -
дневник Звездного Человека. Но к его огромному разочарованию, записи в ней
были всего лишь регистрацией расстояний. Он импульсивно занес на одну из
пустых страниц отчет о своем путешествии за день, постаравшись нарисовать
странный след. Затем он снова упаковал сумку.
Люра вытянулась на подстилке из листьев, и он улегся рядом с ней,
натянув на обоих одеяло. Уже смеркалось. Он подтолкнул дрова к центру
костра, чтобы сгорели до конца. Под мягкое мурлыканье Люры, которая
вылизывала лапы, выкусывая шерсть между когтями, он опустил отяжелевшие
веки. Он перебросил руку через ее спину, и она благосклонно лизнула его
своим языком. Рашпиль, прошедшийся по его коже, был последним, что он ясно
помнил.
Утром прилетели птицы, целая стая, им не понравилось присутствие
Люры. Их бранящиеся крики и разбудили Форса. Он протер глаза и сонно
взглянул на серый мир. Люра сидела у входа в пещеру, не обращая ни
малейшего внимания на хор голосов над головой. Она зевнула и с некоторым
нетерпением оглянулась на Форса.
Он вылез, и, прежде чем умыться в пруду, стащил свою заскорузлую,
высохшую одежду. Было так холодно, что его зубы начали выбивать дробь, и
Люра отступила на безопасное расстояние. Птицы черной стаей улетели прочь.
Форс оделся, зашнуровал свою кожаную куртку-безрукавку, потом заботливо
застегнул сапоги и пояс.
Более опытный исследователь не стал бы зря терять время на этот
забытый богом городишко. Любая полезная добыча давным-давно была взята или
превратилась в хлам. Но это было первое мертвое поселение, увиденное
Форсом, и он не мог покинуть его, хотя бы поверхностно не изучив. Он
прошел по дороге вокруг площади. Только в одно здание можно было войти.
Каменные стены буйно поросли плющом и мхом, а пустые окна слепо глядели на
мир. Он зашагал по сухим листьям и траве, скрывавшей широкую лестницу, к
большой двери.
Из листвы под ногами донеслось стрекотание потревоженных кузнечиков.
Мимо с гудением пролетела оса. Люра ткнула лапой что-то, лежавшее прямо в
дверях. Оно вкатилось в полумрак внутри помещения, и они зашли следом.
Форс остановился, чтобы потрогать указательным пальцем буквы на бронзовой
дощечке: "ПЕРВЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ БАНК ГЛЕНТАУНА". Он прочел эти слова вслух,
и его голос глухо разнесся по длинному помещению, через пустые ряды ячеек
вдоль стены.
- Первый национальный банк, - повторил он. Что такое банк? Он имел об
этом лишь смутное представление - какой-то склад. А этот мертвый город,
должно быть, Глентаун - вернее, некогда он был Глентауном.
Люра снова нашла свою игрушку и покатила ее по потрескавшемуся полу.
Она остановилась, ударившись об основание одной из клетушек как раз перед
Форсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
кучки хвороста, и он вернулся к пещере с одной из них. Затем он принес
сначала две, а потом три охапки, которые свалил неподалеку от пещерки.
На равнинах костер мог быть с одинаковым успехом и врагом, и другом.
Беззаботное обращение с огнем в открытой степи могло служить началом
одного из степных пожаров - океана пламени, который будет мчаться вперед,
гоня перед собой все живое. Во враждебной стране огонь мгновенно
становился предателем. Поэтому, даже когда Форс выложил маленький круг из
дров, он заколебался, стоя с кремнем и трутом в руке. Ведь существовал тот
таинственный охотник - что, если он притаился теперь в лабиринте
разоренного города?
И все же и он, и Люра продрогли и промокли на дожде. Улечься спать в
холоде значило подцепить простуду. И хотя, когда это было необходимо, Форс
мог переварить сырое мясо, он больше предпочитал жареное. В конце концов,
именно мысль о мясе победила его осторожность, но даже когда из кучки дров
поднялась тоненькая ниточка дыма, его рука все еще медлила, готовая в
любой момент загасить костер. Потом Люра подошла посмотреть на пламя, и он
знал, что она не была бы так спокойна, если бы им угрожала какая-то
опасность. И зрение и нюх у Люры были намного лучше, чем его собственные.
Позже, из засады, ему удалось подстрелить у пруда трех кроликов.
Отдав двух Люре, он ободрал и изжарил третьего. Заходящее солнце было
красным, и по старым приметам он мог надеяться, что завтра будет ясный
день. Форс облизал пальцы, ополоснул в воде руки и вытер их о пучок травы.
Затем, в первый раз за весь день, он открыл сумку, украденную им в
Звездном Зале.
Он знал, что было внутри, но впервые за многие годы он держал в руках
пачку старых хрупких бумаг и читал слова, заботливо выведенные на них
мелким, ровным отцовским почерком. Да, он напел про себя отрывистый
мотивчик, он был здесь, кусочек карты, которым так дорожил его отец, -
тот, на котором был изображен город на севере, как надеялся отец,
безопасный и все же был достаточно большой, чтобы там можно было найти
много полезного для Айри.
Но читать шифрованные записи отца было нелегко. Лэнгдон делал их для
себя самого, и Форс мог только гадать, что значит "змеиная река к западу
от пустошей", "на северо-восток от обширного леса" и все остальное.
Ориентиры, указанные на древних картах, теперь исчезли или же так
изменились от времени, что человек мог пройти мимо поворота и не
обнаружить его. Форс, хмурясь над обрывком карты, из-за которой погиб его
отец, начал немного понимать огромность стоящей перед ним задачи. Он знал
все безопасные тропы, проложенные за долгие годы Звездными Людьми, только
понаслышке. И если он заблудится...
Его пальцы сомкнулись, зажав пачку драгоценных бумаг. Заблудиться в
Нижних Землях! Бродить не по тропе!..
Шелковистый мех прижался к нему, и округлая голова ткнулась ему в
ребра. Люра уловила этот внезапный укол страха и по-своему отвечала на
него. Легкие Форса медленно наполнились воздухом. В сыром воздухе Нижних
Земель отсутствовали энергичные уколы холода горных ветров. Но Форс был
человеком и он был свободен. Вернуться в Айри означало признать поражение.
А если он заблудится здесь, внизу? Тут были обширные земли, можно сделать
их своими! Да, он мог идти и идти через них, пока не достигнет соленого
моря, которое, как гласила легенда, лежит на краю мира. И все эти земли
ждали исследователя!
Он порылся в глубине сумки, лежавшей у него на колене. Кроме записок
и обрывка карты он обнаружил компас, который, как он и надеялся, был там,
маленькую деревянную коробочку с карандашом, пакет бинтов и мазь для ран,
два маленьких хирургических ножа и грубо сработанную записную книжку -
дневник Звездного Человека. Но к его огромному разочарованию, записи в ней
были всего лишь регистрацией расстояний. Он импульсивно занес на одну из
пустых страниц отчет о своем путешествии за день, постаравшись нарисовать
странный след. Затем он снова упаковал сумку.
Люра вытянулась на подстилке из листьев, и он улегся рядом с ней,
натянув на обоих одеяло. Уже смеркалось. Он подтолкнул дрова к центру
костра, чтобы сгорели до конца. Под мягкое мурлыканье Люры, которая
вылизывала лапы, выкусывая шерсть между когтями, он опустил отяжелевшие
веки. Он перебросил руку через ее спину, и она благосклонно лизнула его
своим языком. Рашпиль, прошедшийся по его коже, был последним, что он ясно
помнил.
Утром прилетели птицы, целая стая, им не понравилось присутствие
Люры. Их бранящиеся крики и разбудили Форса. Он протер глаза и сонно
взглянул на серый мир. Люра сидела у входа в пещеру, не обращая ни
малейшего внимания на хор голосов над головой. Она зевнула и с некоторым
нетерпением оглянулась на Форса.
Он вылез, и, прежде чем умыться в пруду, стащил свою заскорузлую,
высохшую одежду. Было так холодно, что его зубы начали выбивать дробь, и
Люра отступила на безопасное расстояние. Птицы черной стаей улетели прочь.
Форс оделся, зашнуровал свою кожаную куртку-безрукавку, потом заботливо
застегнул сапоги и пояс.
Более опытный исследователь не стал бы зря терять время на этот
забытый богом городишко. Любая полезная добыча давным-давно была взята или
превратилась в хлам. Но это было первое мертвое поселение, увиденное
Форсом, и он не мог покинуть его, хотя бы поверхностно не изучив. Он
прошел по дороге вокруг площади. Только в одно здание можно было войти.
Каменные стены буйно поросли плющом и мхом, а пустые окна слепо глядели на
мир. Он зашагал по сухим листьям и траве, скрывавшей широкую лестницу, к
большой двери.
Из листвы под ногами донеслось стрекотание потревоженных кузнечиков.
Мимо с гудением пролетела оса. Люра ткнула лапой что-то, лежавшее прямо в
дверях. Оно вкатилось в полумрак внутри помещения, и они зашли следом.
Форс остановился, чтобы потрогать указательным пальцем буквы на бронзовой
дощечке: "ПЕРВЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ БАНК ГЛЕНТАУНА". Он прочел эти слова вслух,
и его голос глухо разнесся по длинному помещению, через пустые ряды ячеек
вдоль стены.
- Первый национальный банк, - повторил он. Что такое банк? Он имел об
этом лишь смутное представление - какой-то склад. А этот мертвый город,
должно быть, Глентаун - вернее, некогда он был Глентауном.
Люра снова нашла свою игрушку и покатила ее по потрескавшемуся полу.
Она остановилась, ударившись об основание одной из клетушек как раз перед
Форсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59