Голова ее шла кругом. За ее спиной лежало мертвое крупное тело, которое всего несколько секунд назад было Дороти Дельримпл.
Она взяла себя в руки и попыталась сосредоточиться. Если Кристина мертва, решила она, то единственным препятствием, стоящим на пути продолжения деятельности "Союза", остается Дэвид Шелтон. Можно ли его устранить? Надо ли его устранять? Пегги Армстронг была готова сознаться в убийстве... даже охотно пойдет на это – лишь бы спасти само движение. Но отважится ли она на убийство ни в чем не повинного человека?
Она неуверенно приблизилась к двери, затем повернулась и с отвращением посмотрела на Дельримпл. Если женщина, которую, как ей казалось, она знала так хорошо, так безоговорочно верила ей, постаралась купить свою собственную безопасность такой ценой, то кто может поручиться, что во время кризиса не появятся другие? Дрожа больше от своих мыслей, чем от боли, Армстронг прислонилась к стене. Все кончено? После стольких лет, стольких мечтаний... все кончено?
Она выскользнула из лаборатории и закрыла дверь на ключ. Уборщица придет только на следующее утро. Почти через двадцать четыре часа. Если она хочет спасти "Союз", у нее только это время, чтобы планировать... готовиться... действовать. Масса вопросов теснилось в ее голове. Стоит ли ради этого жертвовать жизнью еще одного человека? Отважится ли она на это? Найдется ли для этого у нее достаточно убедительное доказательство? Вопросы... вопросы... но без ответов.
Глава XXIII
Используя перила как опору, Дэвид запрыгал по ступенькам лестницы, ведущей из Севера-2 на Север-1. Сильные выбросы адреналина в кровь притупили боль в стопе. Через широкие двери он выскочил в центральный коридор, разметав в стороны трио перепуганных монахинь.
По обыкновению в это время дня в главном фойе творилось невообразимое. Дэвид скользил и натыкался на людей, подобно полузащитнику, ведущему мяч через центр поля, оставив за собой двух сбитых пациентов, которые осыпали его проклятьями.
– Держись, детка, пожалуйста, держись, – тяжело шептал он, поднимаясь по лестнице на южное крыло. Даже перепрыгивая через ступеньки, он испытывал ощущение, что идет еле-еле. – Не поддавайся этой стерве... Борись с ее проклятым ядом. Пожалуйста...
Его ноги налились свинцом. На третьем пролете он споткнулся, но, передохнув пять секунд, заковылял дальше.
Коридор Юга-4 был пуст, не считая одной санитарки, пытавшейся привязать старика к креслу-каталке. Пока она в изумлении смотрела на призрак, ковыляющий в ее направлении, старик, разбитый параличом, освободился от пут и тяжело упал на пол. Санитарка, понимая, что случилось что-то чрезвычайное, махнула Дэвиду рукой.
– Проходите, – настоятельно сказала она. – Кларенс делает это постоянно.
Дэвид понимающе кивнул и заспешил на пост медицинских сестер.
– Правило девяносто девять, палата четыре – двенадцать, – вбегая в комнату, проговорил он. – Звоните и вызывайте помощь. Правило девяносто девять, палата четыре – двенадцать.
Удивленная секретарша застыла на месте, потом схватила телефонную трубку.
Дэвиду обстановка в палате 412 напомнила пережитый ужасный сон. Полумрак... булькающий кислород... линия внутривенного вливания... неподвижное тело... Он включил свет и направился к кровати. Лицо Кристины, спокойно лежащей на спине, было темного цвета смерти. Из динамика в коридоре раздалось тревожное: правило девяносто девять... Юг-4... правило девяносто девять, Юг-4...
Пальцы Дэвида заскользили по шее Кристины, нащупывая сонную артерию. А вот и пульс... слабое ритмическое биение между указательным и средним пальцами. Чей это пульс? Его или ее? Как бы услышав его немой вопрос, Кристина вздохнула, и от этого еле уловимого дыхания жизни обрадованный Дэвид пришел в движение. Он отключил внутривенное вливание, наклонился и начал дышать ей в рот.
Не успел он сделать и двух вдохов, как в палату влетела сестра, везя за собой столик для оказания первой помощи. В течение пяти минут они, хирург и сестра, работали как одно целое. Молодая женщина на удивление оказалась оперативной... контролировала дыхание, подавала лекарства и инструмент прежде, чем Дэвид успевал открыть рот.
Столкнувшись с незнакомым ядом, Дэвид был вынужден действовать наобум, прибегая к свежему внутривенному раствору, который позволил бы разбавить токсин и поддержать давление крови Кристины, используя искусственную вентиляцию легких и вводя бикарбонат для нейтрализации эффекта молочной кислоты.
Лицо Кристины еще больше потемнело. Он рискнул убрать дыхательный мешок и, приподняв ее веки, увидел крошечные черные точки, почти утонувшие в коричневых кругах – результат чрезмерной дозы наркотика. Господи, подумал Дэвид, пусть это будет морфин. Пусть это окажется чем-то обратимым, вроде морфина. Он попросил у сестры налоксон, исключительно эффективное противоядие для всех наркотических лекарств. Сестра быстро ввела Кристине этот препарат.
Возобновив искусственное дыхание, Дэвид скоро оторвался и снова проверил сонную артерию Кристины. К его глубокому ужасу пульс не прощупывался.
– Подложите под нее доску, пожалуйста, – сказал он, приподнимая Кристину за плечи. – А теперь забудьте про медикаменты и приступайте к закрытому массажу сердца, пока не подоспеет помощь. Господи, где же люди? – сильно волнуясь, спросил Дэвид.
– Одна сестра почувствовала себя плохо и отпросилась, – ответила женщина, ритмично надавливая на грудную клетку Кристины. – Две обедают. Они скоро придут.
Дэвид в третий раз принялся делать искусственное дыхание и через минуту проговорил.
– Нам нужен третий. Черт возьми, нам нужен третий, кто давал бы ей лекарства. – Сестра, делающая массаж сердца, не могла оторваться, и от лотков с радикальными препаратами был такой же прок, как если бы они находились на луне.
Вошел санитар, и Дэвид сразу же приказал ему измерить кровяное давление. После двух попыток мужчина произнес: "Ничего".
– Ты справишься с реанимацией? – спросил Дэвид, надеясь освободить сестру и вернуть ее к тележке с лекарствами. Мужчина отрицательно покачал головой и, пятясь, вышел из палаты. – Дерьмо! – прошептал Дэвид.
Он взглянул на Кристину, которая не дышала и не подавала никаких признаков жизни. Ее тело покрылось синими крапинками. Если сейчас никто не придет... если не будет еще одной пары квалифицированных рук... Кристину уже не спасти. Он без движения стоял пять секунд... десять... Молодая сестра следила за ним, и ее сузившиеся глаза выражали возрастающее беспокойство.
Внезапно раздался женский голос:
– Приказывайте, доктор, я готова выполнять ваши указания.
У тележки стояла Маргарет Армстронг. Ее левый глаз почти целиком закрыл огромный синяк в пол-лица, а из носа текла кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Она взяла себя в руки и попыталась сосредоточиться. Если Кристина мертва, решила она, то единственным препятствием, стоящим на пути продолжения деятельности "Союза", остается Дэвид Шелтон. Можно ли его устранить? Надо ли его устранять? Пегги Армстронг была готова сознаться в убийстве... даже охотно пойдет на это – лишь бы спасти само движение. Но отважится ли она на убийство ни в чем не повинного человека?
Она неуверенно приблизилась к двери, затем повернулась и с отвращением посмотрела на Дельримпл. Если женщина, которую, как ей казалось, она знала так хорошо, так безоговорочно верила ей, постаралась купить свою собственную безопасность такой ценой, то кто может поручиться, что во время кризиса не появятся другие? Дрожа больше от своих мыслей, чем от боли, Армстронг прислонилась к стене. Все кончено? После стольких лет, стольких мечтаний... все кончено?
Она выскользнула из лаборатории и закрыла дверь на ключ. Уборщица придет только на следующее утро. Почти через двадцать четыре часа. Если она хочет спасти "Союз", у нее только это время, чтобы планировать... готовиться... действовать. Масса вопросов теснилось в ее голове. Стоит ли ради этого жертвовать жизнью еще одного человека? Отважится ли она на это? Найдется ли для этого у нее достаточно убедительное доказательство? Вопросы... вопросы... но без ответов.
Глава XXIII
Используя перила как опору, Дэвид запрыгал по ступенькам лестницы, ведущей из Севера-2 на Север-1. Сильные выбросы адреналина в кровь притупили боль в стопе. Через широкие двери он выскочил в центральный коридор, разметав в стороны трио перепуганных монахинь.
По обыкновению в это время дня в главном фойе творилось невообразимое. Дэвид скользил и натыкался на людей, подобно полузащитнику, ведущему мяч через центр поля, оставив за собой двух сбитых пациентов, которые осыпали его проклятьями.
– Держись, детка, пожалуйста, держись, – тяжело шептал он, поднимаясь по лестнице на южное крыло. Даже перепрыгивая через ступеньки, он испытывал ощущение, что идет еле-еле. – Не поддавайся этой стерве... Борись с ее проклятым ядом. Пожалуйста...
Его ноги налились свинцом. На третьем пролете он споткнулся, но, передохнув пять секунд, заковылял дальше.
Коридор Юга-4 был пуст, не считая одной санитарки, пытавшейся привязать старика к креслу-каталке. Пока она в изумлении смотрела на призрак, ковыляющий в ее направлении, старик, разбитый параличом, освободился от пут и тяжело упал на пол. Санитарка, понимая, что случилось что-то чрезвычайное, махнула Дэвиду рукой.
– Проходите, – настоятельно сказала она. – Кларенс делает это постоянно.
Дэвид понимающе кивнул и заспешил на пост медицинских сестер.
– Правило девяносто девять, палата четыре – двенадцать, – вбегая в комнату, проговорил он. – Звоните и вызывайте помощь. Правило девяносто девять, палата четыре – двенадцать.
Удивленная секретарша застыла на месте, потом схватила телефонную трубку.
Дэвиду обстановка в палате 412 напомнила пережитый ужасный сон. Полумрак... булькающий кислород... линия внутривенного вливания... неподвижное тело... Он включил свет и направился к кровати. Лицо Кристины, спокойно лежащей на спине, было темного цвета смерти. Из динамика в коридоре раздалось тревожное: правило девяносто девять... Юг-4... правило девяносто девять, Юг-4...
Пальцы Дэвида заскользили по шее Кристины, нащупывая сонную артерию. А вот и пульс... слабое ритмическое биение между указательным и средним пальцами. Чей это пульс? Его или ее? Как бы услышав его немой вопрос, Кристина вздохнула, и от этого еле уловимого дыхания жизни обрадованный Дэвид пришел в движение. Он отключил внутривенное вливание, наклонился и начал дышать ей в рот.
Не успел он сделать и двух вдохов, как в палату влетела сестра, везя за собой столик для оказания первой помощи. В течение пяти минут они, хирург и сестра, работали как одно целое. Молодая женщина на удивление оказалась оперативной... контролировала дыхание, подавала лекарства и инструмент прежде, чем Дэвид успевал открыть рот.
Столкнувшись с незнакомым ядом, Дэвид был вынужден действовать наобум, прибегая к свежему внутривенному раствору, который позволил бы разбавить токсин и поддержать давление крови Кристины, используя искусственную вентиляцию легких и вводя бикарбонат для нейтрализации эффекта молочной кислоты.
Лицо Кристины еще больше потемнело. Он рискнул убрать дыхательный мешок и, приподняв ее веки, увидел крошечные черные точки, почти утонувшие в коричневых кругах – результат чрезмерной дозы наркотика. Господи, подумал Дэвид, пусть это будет морфин. Пусть это окажется чем-то обратимым, вроде морфина. Он попросил у сестры налоксон, исключительно эффективное противоядие для всех наркотических лекарств. Сестра быстро ввела Кристине этот препарат.
Возобновив искусственное дыхание, Дэвид скоро оторвался и снова проверил сонную артерию Кристины. К его глубокому ужасу пульс не прощупывался.
– Подложите под нее доску, пожалуйста, – сказал он, приподнимая Кристину за плечи. – А теперь забудьте про медикаменты и приступайте к закрытому массажу сердца, пока не подоспеет помощь. Господи, где же люди? – сильно волнуясь, спросил Дэвид.
– Одна сестра почувствовала себя плохо и отпросилась, – ответила женщина, ритмично надавливая на грудную клетку Кристины. – Две обедают. Они скоро придут.
Дэвид в третий раз принялся делать искусственное дыхание и через минуту проговорил.
– Нам нужен третий. Черт возьми, нам нужен третий, кто давал бы ей лекарства. – Сестра, делающая массаж сердца, не могла оторваться, и от лотков с радикальными препаратами был такой же прок, как если бы они находились на луне.
Вошел санитар, и Дэвид сразу же приказал ему измерить кровяное давление. После двух попыток мужчина произнес: "Ничего".
– Ты справишься с реанимацией? – спросил Дэвид, надеясь освободить сестру и вернуть ее к тележке с лекарствами. Мужчина отрицательно покачал головой и, пятясь, вышел из палаты. – Дерьмо! – прошептал Дэвид.
Он взглянул на Кристину, которая не дышала и не подавала никаких признаков жизни. Ее тело покрылось синими крапинками. Если сейчас никто не придет... если не будет еще одной пары квалифицированных рук... Кристину уже не спасти. Он без движения стоял пять секунд... десять... Молодая сестра следила за ним, и ее сузившиеся глаза выражали возрастающее беспокойство.
Внезапно раздался женский голос:
– Приказывайте, доктор, я готова выполнять ваши указания.
У тележки стояла Маргарет Армстронг. Ее левый глаз почти целиком закрыл огромный синяк в пол-лица, а из носа текла кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85