И температура стала
подниматься. Последней соломинкой стала катастрофа рейсового
самолета ННА, который, едва оторвавшись от взлетной полосы на Сэнд
Айленд, врезался в стаю черноногих альбатросов, упал на маленький
островок в лагуне и взорвался, прямо на глазах участников
конференции, наблюдавших за этим с крыши "Холидей Инн". После этого
посыпались резкие выражения. Японский член делегации ННА позволил
себе высказать то, о чем до сих пор только думал: настойчивое
желание американцев провести конференцию на месте одной из
величайших битв второй мировой - хорошо рассчитанное оскорбление
азиатских участников. Австралийцы добавили, что они без особых
хлопот контролируют собственные популяции диких птиц, и удивлены,
что американцы не в состоянии сделать то же самое. Итак, наивысшим
достижением трех недель подготовки и двух дней надежды стало скупое
коммюнике о том, что три великие державы решили продолжать
переговоры. Когда-нибудь. Где-нибудь. Не скоро.
Все это означает, признался себе Дэш, беспокойно ворочаясь в
кресле, что они стоят перед конфронтацией. Кто-то должен уступить,
но никто не хочет.
Он "проснулся" и попросил кофе. Вместе с кофе принесли записку на
бланке "воздушного" Белого Дома, от кого-то из сенаторов: "Г-н
президент, мы должны решить вопрос с объявлением районов бедствия".
Дэш смял бумажку. Снова этот сенатор Толлтри со своими жалобами:
озеро Альтус усохло до двадцати процентов от своей нормальной
площади, туризм в горах Арбакль приказал долго жить, потому что в
водопадах Тернера кончилась вода. Весенние Государственные Торги
придется отменить из-за пыльных бурь, а Оклахому следует объявить
районом стихийного бедствия. У меня пятьдесят четыре штата, подумал
Дэш, и если послушать всех сенаторов и губернаторов, то мне пришлось
бы объявить пятьдесят четыре района стихийных бедствий. На самом
деле есть только один район стихийного бедствия, просто он
охватывает весь мир.
И я еще рвался на этот пост, с иронией подумал он.
Вспомнив об Оклахоме, он кстати вспомнил и о Роджере Торравэе, и на
мгновение заколебался: а не вызвать ли пилота и не повернуть ли на
Тонку. Но встреча с Комитетом Начальников Штабов не могла ждать.
Придется обойтись телефонным звонком.
Роджер понимал, что на самом деле на гитаре играет не он, а
схватывающий все на лету 3070, который и приказывает пальцам делать
то, чего хочет мозг Роджера. Ему понадобилось меньше часа, чтобы
выучить все аккорды из песенника и свободно играть любую
последовательность. Еще пара минут ушла на запись в банке памяти
временных обозначений на нотном стане. После этого встроенные часы
взяли темп на себя, и больше ему не приходилось задумываться над
ритмами. Если говорить о мелодиях - он просто посмотрел, какой лад
на какой струне соответствует какой ноте, и однажды записанное в
магнитных сердечниках соответствие между нарисованным значком и
струной отпечаталось в памяти навсегда. Сьюли потратила десять
минут, чтобы показать ему, когда нужно играть на полтона выше, а
когда - на полтона ниже, и с этого времени в галактике диезов и
бемолей, рассыпанных вокруг нотных ключей и по нотному стану, для
него не осталось никаких секретов.
Аппликатура: человеческой нервной системе нужно две минуты, чтобы
запомнить основы теории и сто часов практики, прежде чем движение
станет автоматическим: большой палец на Ре, безымянный на Ми первой
октавы, средний на Си, большой на Ля, безымянный на Ми большой
октавы, средний на Си и так далее. Роджеру хватало двух минут
теории. Дальше его пальцами управляли подпрограммы, и единственным
ограничением темпа была скорость, с которой струна может издать
звук, не лопнув.
Он как раз играл по памяти (один раз прослушав запись) концерт
Сеговии, когда позвонил президент.
В свое время Роджер подскочил бы до потолка при одной вести о том,
что с ним хочет поговорить президент Соединенных Штатов. Сейчас он
рассердился - звонок оторвал его от гитары. Он почти не слушал, что
говорил ему президент. Роджера поразило усталое лицо Дэша, глубокие
морщины, которых не было еще несколько дней назад, мешки под
глазами. Потом он сообразил, что это системы интерпретации выделяют
перемены, чтобы привлечь его внимание. Он взял управление на себя и
посмотрел на Дэша без ретуши.
Президент все равно казался усталым. Когда он интересовался у
Роджера, как идут дела, его голос был сама сердечность и дружба. Не
нужно ли Роджеру чего-нибудь? Может быть, пнуть чью-то задницу,
чтобы дела пошли еще лучше?
- Я чувствую себя превосходно, господин президент, - ответил
Роджер, с помощью своих волшебных очков смеха ради переодев
президента в Санта-Клауса, с белой бородой, в красном колпаке и с
неизменным мешком подарков через плечо.
- Это точно, Роджер? - настаивал Дэш. - Не забывай, что я тебе
говорил: если что-то нужно, только скажи.
- Скажу, - пообещал Роджер. - Но я и в самом деле чувствую себя
превосходно. С нетерпением жду старта.
И чтобы ты положил трубку, добавил он про себя. Этот разговор ему
уже наскучил.
Президент нахмурился, и интерпретаторы Роджера тут же изменили
картинку: Дэш остался Санта-Клаусом, только с угольно-черной рожей и
огромными клыками.
- А ты не слишком самоуверен, мальчик мой?
- Даже если и так, откуда мне знать? - резонно возразил Роджер. -
Кажется, нет. Спросите лучше у местного персонала, они знают обо мне
больше, чем я сам.
Пару фраз спустя ему все-таки удалось закончить разговор. Роджер
понимал, что президент чем-то неудовлетворен и испытывает смутное
беспокойство, но ему было все равно. А что мне не все равно? Такого
все меньше и меньше, подумал он. Он не соврал президенту - он
действительно нетерпеливо ждал старта. Ему будет не хватать Сьюли и
Клары. Где-то в глубине души, когда вспоминал о опасностях долгого
путешествия, он чувствовал слабое беспокойство. Но его поддерживало
предвкушение того, что ждет в конце пути: планета, для которой он
создан.
Он взял гитару и снова принялся за Сеговию, но дело шло не так
гладко, как хотелось. Немного погодя Роджер сообразил, что идеальный
слух тоже может быть недостатком: гитара Сеговии была неточно
настроена, ля звучала не с частотой 440 раз в секунду, а на
несколько герц ниже, а ре соответственно еще почти на четверть тона
ниже. Он пожал плечами (за спиной заколыхались крылья летучей мыши)
и отложил гитару.
С минуту он, выпрямившись, сидел на своем стульчике для игры на
гитаре, без подлокотников и с прямой спинкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
подниматься. Последней соломинкой стала катастрофа рейсового
самолета ННА, который, едва оторвавшись от взлетной полосы на Сэнд
Айленд, врезался в стаю черноногих альбатросов, упал на маленький
островок в лагуне и взорвался, прямо на глазах участников
конференции, наблюдавших за этим с крыши "Холидей Инн". После этого
посыпались резкие выражения. Японский член делегации ННА позволил
себе высказать то, о чем до сих пор только думал: настойчивое
желание американцев провести конференцию на месте одной из
величайших битв второй мировой - хорошо рассчитанное оскорбление
азиатских участников. Австралийцы добавили, что они без особых
хлопот контролируют собственные популяции диких птиц, и удивлены,
что американцы не в состоянии сделать то же самое. Итак, наивысшим
достижением трех недель подготовки и двух дней надежды стало скупое
коммюнике о том, что три великие державы решили продолжать
переговоры. Когда-нибудь. Где-нибудь. Не скоро.
Все это означает, признался себе Дэш, беспокойно ворочаясь в
кресле, что они стоят перед конфронтацией. Кто-то должен уступить,
но никто не хочет.
Он "проснулся" и попросил кофе. Вместе с кофе принесли записку на
бланке "воздушного" Белого Дома, от кого-то из сенаторов: "Г-н
президент, мы должны решить вопрос с объявлением районов бедствия".
Дэш смял бумажку. Снова этот сенатор Толлтри со своими жалобами:
озеро Альтус усохло до двадцати процентов от своей нормальной
площади, туризм в горах Арбакль приказал долго жить, потому что в
водопадах Тернера кончилась вода. Весенние Государственные Торги
придется отменить из-за пыльных бурь, а Оклахому следует объявить
районом стихийного бедствия. У меня пятьдесят четыре штата, подумал
Дэш, и если послушать всех сенаторов и губернаторов, то мне пришлось
бы объявить пятьдесят четыре района стихийных бедствий. На самом
деле есть только один район стихийного бедствия, просто он
охватывает весь мир.
И я еще рвался на этот пост, с иронией подумал он.
Вспомнив об Оклахоме, он кстати вспомнил и о Роджере Торравэе, и на
мгновение заколебался: а не вызвать ли пилота и не повернуть ли на
Тонку. Но встреча с Комитетом Начальников Штабов не могла ждать.
Придется обойтись телефонным звонком.
Роджер понимал, что на самом деле на гитаре играет не он, а
схватывающий все на лету 3070, который и приказывает пальцам делать
то, чего хочет мозг Роджера. Ему понадобилось меньше часа, чтобы
выучить все аккорды из песенника и свободно играть любую
последовательность. Еще пара минут ушла на запись в банке памяти
временных обозначений на нотном стане. После этого встроенные часы
взяли темп на себя, и больше ему не приходилось задумываться над
ритмами. Если говорить о мелодиях - он просто посмотрел, какой лад
на какой струне соответствует какой ноте, и однажды записанное в
магнитных сердечниках соответствие между нарисованным значком и
струной отпечаталось в памяти навсегда. Сьюли потратила десять
минут, чтобы показать ему, когда нужно играть на полтона выше, а
когда - на полтона ниже, и с этого времени в галактике диезов и
бемолей, рассыпанных вокруг нотных ключей и по нотному стану, для
него не осталось никаких секретов.
Аппликатура: человеческой нервной системе нужно две минуты, чтобы
запомнить основы теории и сто часов практики, прежде чем движение
станет автоматическим: большой палец на Ре, безымянный на Ми первой
октавы, средний на Си, большой на Ля, безымянный на Ми большой
октавы, средний на Си и так далее. Роджеру хватало двух минут
теории. Дальше его пальцами управляли подпрограммы, и единственным
ограничением темпа была скорость, с которой струна может издать
звук, не лопнув.
Он как раз играл по памяти (один раз прослушав запись) концерт
Сеговии, когда позвонил президент.
В свое время Роджер подскочил бы до потолка при одной вести о том,
что с ним хочет поговорить президент Соединенных Штатов. Сейчас он
рассердился - звонок оторвал его от гитары. Он почти не слушал, что
говорил ему президент. Роджера поразило усталое лицо Дэша, глубокие
морщины, которых не было еще несколько дней назад, мешки под
глазами. Потом он сообразил, что это системы интерпретации выделяют
перемены, чтобы привлечь его внимание. Он взял управление на себя и
посмотрел на Дэша без ретуши.
Президент все равно казался усталым. Когда он интересовался у
Роджера, как идут дела, его голос был сама сердечность и дружба. Не
нужно ли Роджеру чего-нибудь? Может быть, пнуть чью-то задницу,
чтобы дела пошли еще лучше?
- Я чувствую себя превосходно, господин президент, - ответил
Роджер, с помощью своих волшебных очков смеха ради переодев
президента в Санта-Клауса, с белой бородой, в красном колпаке и с
неизменным мешком подарков через плечо.
- Это точно, Роджер? - настаивал Дэш. - Не забывай, что я тебе
говорил: если что-то нужно, только скажи.
- Скажу, - пообещал Роджер. - Но я и в самом деле чувствую себя
превосходно. С нетерпением жду старта.
И чтобы ты положил трубку, добавил он про себя. Этот разговор ему
уже наскучил.
Президент нахмурился, и интерпретаторы Роджера тут же изменили
картинку: Дэш остался Санта-Клаусом, только с угольно-черной рожей и
огромными клыками.
- А ты не слишком самоуверен, мальчик мой?
- Даже если и так, откуда мне знать? - резонно возразил Роджер. -
Кажется, нет. Спросите лучше у местного персонала, они знают обо мне
больше, чем я сам.
Пару фраз спустя ему все-таки удалось закончить разговор. Роджер
понимал, что президент чем-то неудовлетворен и испытывает смутное
беспокойство, но ему было все равно. А что мне не все равно? Такого
все меньше и меньше, подумал он. Он не соврал президенту - он
действительно нетерпеливо ждал старта. Ему будет не хватать Сьюли и
Клары. Где-то в глубине души, когда вспоминал о опасностях долгого
путешествия, он чувствовал слабое беспокойство. Но его поддерживало
предвкушение того, что ждет в конце пути: планета, для которой он
создан.
Он взял гитару и снова принялся за Сеговию, но дело шло не так
гладко, как хотелось. Немного погодя Роджер сообразил, что идеальный
слух тоже может быть недостатком: гитара Сеговии была неточно
настроена, ля звучала не с частотой 440 раз в секунду, а на
несколько герц ниже, а ре соответственно еще почти на четверть тона
ниже. Он пожал плечами (за спиной заколыхались крылья летучей мыши)
и отложил гитару.
С минуту он, выпрямившись, сидел на своем стульчике для игры на
гитаре, без подлокотников и с прямой спинкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67