Характер ее тоже был
похож на характер Карлы. Она не показывала виду, что замечает воротник
безопасности на шее Ганна. И, что важнее всего, она позволяла ему сколько
угодно смотреть экран новостей.
Бойс Ганн так долго находился за пределами Земли, в Рифах и в
штаб-квартире Планирующего, что совершенно отстал от текущих новостей.
Он сидел перед экраном, погруженный в мечты. Все, что происходило на
экране, медленно погружалось в его сердце и сознание. Он с любовью смотрел
на золотоволосых, длинноногих общительниц, нежно ворковавших слова
предупреждения: "Работайте для Плана! Живите для Плана! Ведь вы не хотите
попасть на "Небеса" и послужить запасными частями для орган-банка!"
Хотя Ганн понимал, что имеет весьма высокий шанс оказаться в
орган-банке и превратиться в запасные части, он не боялся того, о чем пели
девушки. Это была часть той жизни, которую он утратил, и он хотел снова в
эту жизнь вернуться.
И прежде всего он желал снова обрести себя.
Бойс Ганн не мог принять себя в роли врага Плана, который был жестоко
наказан самим Планирующим, подвергнут угрозам генерала Вилера, допрошен
сестрой Дельта Четыре. Этот Бойс Ганн был существом, родившимся на станции
Поларис, человеком, жившим среди рифовых крыс и странных существ,
называемых пироподами и пространственниками. Фигура этого Бойса Ганна не
помещалась в рамки другой его личности. Ганн не мог найти сумму двух столь
разных людей и вывести вектор будущей жизни...
Он сидел, выпрямившись, и смотрел новости.
Он смотрел передачу мировых новостей, но лишь половиной сознания
воспринимал то, что видел. А показывали вещи довольно занимательные.
Сводка новостей представляла собой набор почти одних катастроф - авария
космического крейсера уничтожила полгорода, в Антарктиде произошло
землетрясение, на субконтиненте Индии взорвался реактор на фабрике.
Катастрофы происходили не только в отдаленных районах. На экране появилось
сообщение об аварии субпоезда, из-за которой он очутился здесь, в
госпитале.
Но интереснее всего, что это было подано как диверсия!..
Ганн не верил собственным глазам. Он едва понял, что речь идет о той
самой аварии. Толстый тех-полковник вкрадчивым голосом выдвигал обвинения.
Преступная конспиративная организация подложила бомбу в поезд с целью
дискредитировать Планирующего и Машину? Злобная диверсия? Казалось, речь
идет о каком-то другом происшествии на какой-то другой планете. И, самая
большая нелепость, - его, Ганна, выставляли как сверхзлодея, а
машин-сержанта - как его сообщника!
Ганн поставил на стол стакан с обогащенным витаминами соком и,
прихрамывая, направился к общительнице, заведовавшей комнатой отдыха.
Он весь дрожал.
- Прошу вас, - взмолился он. - Вы видели только что? Что все это
значит?
- Ну, ну! - жизнерадостно, но с укором сказала общительница. - Ваша
обязанность перед лицом Плана - выздороветь как можно скорей. Вы должны
подготовить себя к возвращению на службу. Никаких вопросов, никаких
тревог... только отдыхать и выздоравливать!
- В передаче было сказано, - с трудом проговорил Ганн, - что в аварии
субпоезда виноват я. Но это неправда! И сержант охранников, отвечавший за
мою доставку... что с ним?
Большие ясные глаза девушки на мгновение потемнели - она не знала,
как воспринять слова Ганна. Но лишь на мгновение. Ей было приказано
заботиться о враге Плана, она будет исполнять приказ. Она покачала головой
и с улыбкой повела Ганна обратно к кушетке.
- Пейте ваш сок, - сказала она с веселой строгостью и больше ничего
не прибавила. Для нее все, что План Человека определял как "верное" и
"правильное", было верным и правильным.
Так же думал и Бойс Ганн.
Он думал, но сознавал где-то внутри, что в таком образе мыслей таится
что-то опасное - для него и для всего человечества... потому что если
симпатичная и пустоголовая девица-общительница так безоговорочно принимала
распоряжения Плана...
Он не мог сформулировать мысль до конца. Возникало впечатление, что
он сам, и генерал Вилер, и даже Планирующий - и все человечество в системе
Плана - были в каком-то смысле такими же пустоголовыми, как и эта
общительница.
Но он не мог довести мысль до логического завершения. А потом время
отдыха истекло, и больше он не имел возможности размышлять на подобные
темы, потому что начал курс подготовки, который должен был привести его к
посвящению в сообщность с Машиной.
Двухэлементное отношение: "Я ненавижу шпинат." Трехэлементное
отношение: "Я ненавижу шпинат, если он плохо вымыт, потому что в рот
попадает песок".
С помощью преподавателей и учебников, гипнопедических лент, шептавших
ему на ухо, когда он спал, и обучающих машин, командовавших Ганном во
время бодрствования, он начал овладевать исчислением утверждений, логикой
отношений, геометрией Гильберта, Аккермана и Буля. Конъюнкция и
дизъюнкция, аксиомы и теоремы, двойные отрицания и метаутверждения... все
это хлынуло в его мозг вместе с разрушительными дилеммами и силлогизмами в
стиле Барбара. Он учился, как переносить и соединять. Он изучил принцип
экспортирования и научился применять точки в качестве скобок. Он
познакомился с однолинейным построением фраз и нефлективной грамматикой
машинного языка. Он узнал о разнице между символами восприятия и акции и
обучался воспроизводить тональные символы, которые наводили мост между
человеком и Машиной. Часами распевал он бесконечные гаммы в четверть ноты,
в ушах его не прекращалось эталонное гудение осциллирующих сигналов. Он
изучил строение таблиц истинности и как использовать их для обнаружения
тавтологии в посылках.
Здесь не было классных помещений, была учеба и работа. Она казалась
бесконечной. Ганн просыпался под тягучий речитатив магнитофонной записи,
раздающейся из-под подушки, ел под названиванием тональных четок, в
изнеможении опускался на кровать, пока сквозь мозг его проносились схемы
общего ввода информации.
За сценами учебного центра продолжал жить своей жизнью весь остальной
мир, но Ганн полностью потерял с ним связь. В редкие моменты ему удавалось
уловить обрывки разговора между немногими людьми, с которыми он имел
контакт - девушками-общительницами, подававшими еду, охранниками,
бродившими по залам и коридорам. Но сознание его было слишком утомлено,
чтобы пытаться сложить части в единое целое. Дитя Звезд. Требование
Освобождения. Аварии в подземных туннелях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
похож на характер Карлы. Она не показывала виду, что замечает воротник
безопасности на шее Ганна. И, что важнее всего, она позволяла ему сколько
угодно смотреть экран новостей.
Бойс Ганн так долго находился за пределами Земли, в Рифах и в
штаб-квартире Планирующего, что совершенно отстал от текущих новостей.
Он сидел перед экраном, погруженный в мечты. Все, что происходило на
экране, медленно погружалось в его сердце и сознание. Он с любовью смотрел
на золотоволосых, длинноногих общительниц, нежно ворковавших слова
предупреждения: "Работайте для Плана! Живите для Плана! Ведь вы не хотите
попасть на "Небеса" и послужить запасными частями для орган-банка!"
Хотя Ганн понимал, что имеет весьма высокий шанс оказаться в
орган-банке и превратиться в запасные части, он не боялся того, о чем пели
девушки. Это была часть той жизни, которую он утратил, и он хотел снова в
эту жизнь вернуться.
И прежде всего он желал снова обрести себя.
Бойс Ганн не мог принять себя в роли врага Плана, который был жестоко
наказан самим Планирующим, подвергнут угрозам генерала Вилера, допрошен
сестрой Дельта Четыре. Этот Бойс Ганн был существом, родившимся на станции
Поларис, человеком, жившим среди рифовых крыс и странных существ,
называемых пироподами и пространственниками. Фигура этого Бойса Ганна не
помещалась в рамки другой его личности. Ганн не мог найти сумму двух столь
разных людей и вывести вектор будущей жизни...
Он сидел, выпрямившись, и смотрел новости.
Он смотрел передачу мировых новостей, но лишь половиной сознания
воспринимал то, что видел. А показывали вещи довольно занимательные.
Сводка новостей представляла собой набор почти одних катастроф - авария
космического крейсера уничтожила полгорода, в Антарктиде произошло
землетрясение, на субконтиненте Индии взорвался реактор на фабрике.
Катастрофы происходили не только в отдаленных районах. На экране появилось
сообщение об аварии субпоезда, из-за которой он очутился здесь, в
госпитале.
Но интереснее всего, что это было подано как диверсия!..
Ганн не верил собственным глазам. Он едва понял, что речь идет о той
самой аварии. Толстый тех-полковник вкрадчивым голосом выдвигал обвинения.
Преступная конспиративная организация подложила бомбу в поезд с целью
дискредитировать Планирующего и Машину? Злобная диверсия? Казалось, речь
идет о каком-то другом происшествии на какой-то другой планете. И, самая
большая нелепость, - его, Ганна, выставляли как сверхзлодея, а
машин-сержанта - как его сообщника!
Ганн поставил на стол стакан с обогащенным витаминами соком и,
прихрамывая, направился к общительнице, заведовавшей комнатой отдыха.
Он весь дрожал.
- Прошу вас, - взмолился он. - Вы видели только что? Что все это
значит?
- Ну, ну! - жизнерадостно, но с укором сказала общительница. - Ваша
обязанность перед лицом Плана - выздороветь как можно скорей. Вы должны
подготовить себя к возвращению на службу. Никаких вопросов, никаких
тревог... только отдыхать и выздоравливать!
- В передаче было сказано, - с трудом проговорил Ганн, - что в аварии
субпоезда виноват я. Но это неправда! И сержант охранников, отвечавший за
мою доставку... что с ним?
Большие ясные глаза девушки на мгновение потемнели - она не знала,
как воспринять слова Ганна. Но лишь на мгновение. Ей было приказано
заботиться о враге Плана, она будет исполнять приказ. Она покачала головой
и с улыбкой повела Ганна обратно к кушетке.
- Пейте ваш сок, - сказала она с веселой строгостью и больше ничего
не прибавила. Для нее все, что План Человека определял как "верное" и
"правильное", было верным и правильным.
Так же думал и Бойс Ганн.
Он думал, но сознавал где-то внутри, что в таком образе мыслей таится
что-то опасное - для него и для всего человечества... потому что если
симпатичная и пустоголовая девица-общительница так безоговорочно принимала
распоряжения Плана...
Он не мог сформулировать мысль до конца. Возникало впечатление, что
он сам, и генерал Вилер, и даже Планирующий - и все человечество в системе
Плана - были в каком-то смысле такими же пустоголовыми, как и эта
общительница.
Но он не мог довести мысль до логического завершения. А потом время
отдыха истекло, и больше он не имел возможности размышлять на подобные
темы, потому что начал курс подготовки, который должен был привести его к
посвящению в сообщность с Машиной.
Двухэлементное отношение: "Я ненавижу шпинат." Трехэлементное
отношение: "Я ненавижу шпинат, если он плохо вымыт, потому что в рот
попадает песок".
С помощью преподавателей и учебников, гипнопедических лент, шептавших
ему на ухо, когда он спал, и обучающих машин, командовавших Ганном во
время бодрствования, он начал овладевать исчислением утверждений, логикой
отношений, геометрией Гильберта, Аккермана и Буля. Конъюнкция и
дизъюнкция, аксиомы и теоремы, двойные отрицания и метаутверждения... все
это хлынуло в его мозг вместе с разрушительными дилеммами и силлогизмами в
стиле Барбара. Он учился, как переносить и соединять. Он изучил принцип
экспортирования и научился применять точки в качестве скобок. Он
познакомился с однолинейным построением фраз и нефлективной грамматикой
машинного языка. Он узнал о разнице между символами восприятия и акции и
обучался воспроизводить тональные символы, которые наводили мост между
человеком и Машиной. Часами распевал он бесконечные гаммы в четверть ноты,
в ушах его не прекращалось эталонное гудение осциллирующих сигналов. Он
изучил строение таблиц истинности и как использовать их для обнаружения
тавтологии в посылках.
Здесь не было классных помещений, была учеба и работа. Она казалась
бесконечной. Ганн просыпался под тягучий речитатив магнитофонной записи,
раздающейся из-под подушки, ел под названиванием тональных четок, в
изнеможении опускался на кровать, пока сквозь мозг его проносились схемы
общего ввода информации.
За сценами учебного центра продолжал жить своей жизнью весь остальной
мир, но Ганн полностью потерял с ним связь. В редкие моменты ему удавалось
уловить обрывки разговора между немногими людьми, с которыми он имел
контакт - девушками-общительницами, подававшими еду, охранниками,
бродившими по залам и коридорам. Но сознание его было слишком утомлено,
чтобы пытаться сложить части в единое целое. Дитя Звезд. Требование
Освобождения. Аварии в подземных туннелях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47