А на самом-то деле вокруг нашей привычной жизни такое вертится... недоступное. И что это было, а?
– Разговорчики! – крикнул вахмистр.
– Звездолет это был, – тихо сказал Иржи. – По имени «Альбасете».
Никто его не услышал. Да он и не старался.
Солнце, вспомнил Иржи. Солнце. Такое приятное слово...
В Бельверк рекрутов не пустили, остановив на перекрестке с указателями.
– Готтхоб, Альтеншпиль, курфюрстенбург Бауцен, – прочел Ламбо. – Вот интересно, теперь-то куда?
– Скоро узнаем, – рассеянно отозвался Иржи.
Его внимание привлекла карета, остановившаяся на перекрестке, чтобы пропустить еще один пехотный полк, семьдесят второй, кажется. Он также следовал в южном направлении.
Ни короны, ни геральдического щита на дверце экипажа не имелось, одежда кучера в глаза не бросалась. Тем не менее великолепные лошади, кружевные занавески, отделка фонарей, до блеска надраенная медная подножка – все это говорило само за себя.
– Прекрасные рессоры, – оценил Ференц. Ламбо расхохотался.
– Нет, ну кому – что! Рессоры... Ты глазенки-то подними, кузнец!
– Ого, – сказал Ференц.
Глазенки поднял не только кузнец. Прешерман с синяком даже причмокнул:
– Во девчушка так девчушка!
– Худая какая-то, – заявил прешерман с шишкой. – Не кормят, что ли?
А из окна кареты выглядывала чем-то знакомая Иржи девушка. Отведя занавеску, она озабоченно всматривалась вперед, стараясь понять, долго ли еще будут идти солдаты. Вероятно, ценила время.
Об этом же свидетельствовал деловой стиль короткой прически. И хотя в мочке уха блеснул дорогой камешек, на пальцах ее руки, которой она держалась за нижнюю часть рамы, ни колец, ни перстней не было.
– Эге! Не замужем, – сказал Ламбо, не упускавший повода подчеркнуть свою бывалость в общении с женщинами.
Иржи сильно захотелось треснуть его по затылку. Так бы он, наверное, и поступил, если б девушка не повернула голову. Навряд ли она могла слышать бестактное замечание, скорее всего ей просто были любопытны окрестности, но Иржи покраснел.
– Ты чего? – удивился Ференц.
Иржи не ответил. Знакомым движением девушка отбросила со лба прядь волос. Иржи вспомнил этот жест. Вспомнил высокую, гордую шею, эти яркие, пухлые губы, вспомнил голос и тот томный запах, так поразивший его на мельнице Промехи.
Ему захотелось, чтобы и Камея его заметила, тоже вспомнила. Однако еще больше Иржи этого боялся, представив как может выглядеть в старом, запыленном, с чужого плеча мундире, в армейской шляпе с обвислыми полями, в широченных галифе. Форма второго срока службы способна изуродовать кого угодно, даже бога Аполлона. Особенно – галифе. Древний земной генерал, который придумал эти штаны, вероятно, был весьма кривоногим и своим изобретением сумел отомстить сразу всем мужчинам, лишенным данного недостатка.
К счастью, с каретой поравнялся один из лейтенантов проходящего полка. Он учтиво склонился в седле, сказал что-то любезное и, видимо, остроумное. Девушка улыбнулась, кивнула, произнесла несколько слов. Но отсрочка получилась короткой. Взгляд Камеи рассеянно скользнул мимо офицера, пробежал по красным крышам Бельверка и вдруг остановился на толпе новобранцев, сгрудившихся у дороги. Иржи при этом будто чем ударили под коленки, ноги вдруг ослабли, и он чуть присел. Вряд ли от этого он стал выглядеть менее нелепо.
Только и Камея не смогла скрыть своих чувств. Сначала она удивленно выпрямилась, отстранилась от окна. Потом, наоборот, подалась вперед, выглянула, губы ее приоткрылись. Иржи показалось, что она улыбнулась. Причем совсем не насмешливо, чему бы он ничуть не удивился, а вроде бы даже радостно...
Озадаченный лейтенант обернулся. А кучер вдруг шлепнул коренника вожжами.
Карета тронулась. Но перед тем как она повернула в сторону Бауцена, Иржи успел заметить короткий взмах ладони, после чего на время перестал понимать, что кругом происходит.
Его целиком заполнило ощущение умопомрачительной редкости, только что имевшей место быть. Очень мимолетной, как и полагается любой уважающей себя редкости, но столько успевшей пообещать! Ведь этот взмах сулил то, о чем он мечтал ночью напротив мельницы Промехи. Сулил продолжение, новую встречу..
Да как? – подумал он, возвращаясь к действительности. Как они могут друг друга отыскать? Два года армии впереди. Камея молода, красива, знатна, за два года ей неоднократно предложат и руку, и сердце. Чудеса случаются только в романах. Чего ради ей ждать безвестного солдатика?
А с другой стороны, за сегодняшний день случились целых два поразительных события, каждое из которых вполне можно считать настоящим чудом. Сначала появился земной звездолет, теперь вот – Камея... И если чудеса пошли косяком, почему бы не случиться еще одному?
– Что с тобой, дурачок? – обеспокоился Ламбо. – Перегрелся, что ли? Стоишь как пень и ничего не слышишь. На, хлебни водицы.
– Выбрось из головы, – прогудел рассудительный и более наблюдательный Ференц. – Эта птичка слишком высоко летает.
Тем временем в клубах пыли мимо них прокатилась санитарная фура с большущими колесами. Она была последней в обозе семьдесят второго полка. Дорога наконец освободилась.
– Ста-ановись! – немедленно гаркнул сержант.
– Какая птич?.. – спросил Ламбо и чихнул.
Ференц сделал вид, что не расслышал.
– А поведут нас в Бауцен, в учебный центр, – заявил прешерман с подбитым глазом. – Точно вам говорю.
Давно известно, что уроженцы Прешера обладают врожденным чутьем, которое очень помогает им делать карьеру как в курфюрстенвере, так и в бундесмарине. Действительно, уже на следующий день вся рота новобранцев из района Юмм оказалась в армейском учебном центре Бауцена.
– Считайте, ребята, вам повезло, – говорили старожилы. – Порядки здесь серьезные, но натаскают – будь здоров!
Следующие два месяца пролетели быстро. Учили молодых солдат плотно, с полным использованием дня, минуты свободной не оставалось. С утра назначались строевые либо тактические занятия, верховая езда, фехтование, рукопашный или штыковой бой, много давали стрелять. Вторая половина дня посвящалась изучению уставов, оружия, истории и организации вооруженных сил Поммерна, первичной медицинской подготовке, а также хозяйственным работам. Несколько раз устраивались тревоги с ночными марш-бросками.
На личные дела оставалось не более получаса, да и то не каждый день. Передвигаться по лагерю полагалось только бегом. Кормили сытно, однако вскоре не только Ламбо лишился «врага своего», но даже Ференц, и без того вроде состоявший из одних мышц, был вынужден затягивать ремень на две дырки туже.
Да, армия – это вам не мед стакану, как бессмертно выразился герр вахмистр Ербугиндай Махач... После отбоя засыпали мгновенно, как только голова касалась жесткой, набитой опилками подушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Разговорчики! – крикнул вахмистр.
– Звездолет это был, – тихо сказал Иржи. – По имени «Альбасете».
Никто его не услышал. Да он и не старался.
Солнце, вспомнил Иржи. Солнце. Такое приятное слово...
В Бельверк рекрутов не пустили, остановив на перекрестке с указателями.
– Готтхоб, Альтеншпиль, курфюрстенбург Бауцен, – прочел Ламбо. – Вот интересно, теперь-то куда?
– Скоро узнаем, – рассеянно отозвался Иржи.
Его внимание привлекла карета, остановившаяся на перекрестке, чтобы пропустить еще один пехотный полк, семьдесят второй, кажется. Он также следовал в южном направлении.
Ни короны, ни геральдического щита на дверце экипажа не имелось, одежда кучера в глаза не бросалась. Тем не менее великолепные лошади, кружевные занавески, отделка фонарей, до блеска надраенная медная подножка – все это говорило само за себя.
– Прекрасные рессоры, – оценил Ференц. Ламбо расхохотался.
– Нет, ну кому – что! Рессоры... Ты глазенки-то подними, кузнец!
– Ого, – сказал Ференц.
Глазенки поднял не только кузнец. Прешерман с синяком даже причмокнул:
– Во девчушка так девчушка!
– Худая какая-то, – заявил прешерман с шишкой. – Не кормят, что ли?
А из окна кареты выглядывала чем-то знакомая Иржи девушка. Отведя занавеску, она озабоченно всматривалась вперед, стараясь понять, долго ли еще будут идти солдаты. Вероятно, ценила время.
Об этом же свидетельствовал деловой стиль короткой прически. И хотя в мочке уха блеснул дорогой камешек, на пальцах ее руки, которой она держалась за нижнюю часть рамы, ни колец, ни перстней не было.
– Эге! Не замужем, – сказал Ламбо, не упускавший повода подчеркнуть свою бывалость в общении с женщинами.
Иржи сильно захотелось треснуть его по затылку. Так бы он, наверное, и поступил, если б девушка не повернула голову. Навряд ли она могла слышать бестактное замечание, скорее всего ей просто были любопытны окрестности, но Иржи покраснел.
– Ты чего? – удивился Ференц.
Иржи не ответил. Знакомым движением девушка отбросила со лба прядь волос. Иржи вспомнил этот жест. Вспомнил высокую, гордую шею, эти яркие, пухлые губы, вспомнил голос и тот томный запах, так поразивший его на мельнице Промехи.
Ему захотелось, чтобы и Камея его заметила, тоже вспомнила. Однако еще больше Иржи этого боялся, представив как может выглядеть в старом, запыленном, с чужого плеча мундире, в армейской шляпе с обвислыми полями, в широченных галифе. Форма второго срока службы способна изуродовать кого угодно, даже бога Аполлона. Особенно – галифе. Древний земной генерал, который придумал эти штаны, вероятно, был весьма кривоногим и своим изобретением сумел отомстить сразу всем мужчинам, лишенным данного недостатка.
К счастью, с каретой поравнялся один из лейтенантов проходящего полка. Он учтиво склонился в седле, сказал что-то любезное и, видимо, остроумное. Девушка улыбнулась, кивнула, произнесла несколько слов. Но отсрочка получилась короткой. Взгляд Камеи рассеянно скользнул мимо офицера, пробежал по красным крышам Бельверка и вдруг остановился на толпе новобранцев, сгрудившихся у дороги. Иржи при этом будто чем ударили под коленки, ноги вдруг ослабли, и он чуть присел. Вряд ли от этого он стал выглядеть менее нелепо.
Только и Камея не смогла скрыть своих чувств. Сначала она удивленно выпрямилась, отстранилась от окна. Потом, наоборот, подалась вперед, выглянула, губы ее приоткрылись. Иржи показалось, что она улыбнулась. Причем совсем не насмешливо, чему бы он ничуть не удивился, а вроде бы даже радостно...
Озадаченный лейтенант обернулся. А кучер вдруг шлепнул коренника вожжами.
Карета тронулась. Но перед тем как она повернула в сторону Бауцена, Иржи успел заметить короткий взмах ладони, после чего на время перестал понимать, что кругом происходит.
Его целиком заполнило ощущение умопомрачительной редкости, только что имевшей место быть. Очень мимолетной, как и полагается любой уважающей себя редкости, но столько успевшей пообещать! Ведь этот взмах сулил то, о чем он мечтал ночью напротив мельницы Промехи. Сулил продолжение, новую встречу..
Да как? – подумал он, возвращаясь к действительности. Как они могут друг друга отыскать? Два года армии впереди. Камея молода, красива, знатна, за два года ей неоднократно предложат и руку, и сердце. Чудеса случаются только в романах. Чего ради ей ждать безвестного солдатика?
А с другой стороны, за сегодняшний день случились целых два поразительных события, каждое из которых вполне можно считать настоящим чудом. Сначала появился земной звездолет, теперь вот – Камея... И если чудеса пошли косяком, почему бы не случиться еще одному?
– Что с тобой, дурачок? – обеспокоился Ламбо. – Перегрелся, что ли? Стоишь как пень и ничего не слышишь. На, хлебни водицы.
– Выбрось из головы, – прогудел рассудительный и более наблюдательный Ференц. – Эта птичка слишком высоко летает.
Тем временем в клубах пыли мимо них прокатилась санитарная фура с большущими колесами. Она была последней в обозе семьдесят второго полка. Дорога наконец освободилась.
– Ста-ановись! – немедленно гаркнул сержант.
– Какая птич?.. – спросил Ламбо и чихнул.
Ференц сделал вид, что не расслышал.
– А поведут нас в Бауцен, в учебный центр, – заявил прешерман с подбитым глазом. – Точно вам говорю.
Давно известно, что уроженцы Прешера обладают врожденным чутьем, которое очень помогает им делать карьеру как в курфюрстенвере, так и в бундесмарине. Действительно, уже на следующий день вся рота новобранцев из района Юмм оказалась в армейском учебном центре Бауцена.
– Считайте, ребята, вам повезло, – говорили старожилы. – Порядки здесь серьезные, но натаскают – будь здоров!
Следующие два месяца пролетели быстро. Учили молодых солдат плотно, с полным использованием дня, минуты свободной не оставалось. С утра назначались строевые либо тактические занятия, верховая езда, фехтование, рукопашный или штыковой бой, много давали стрелять. Вторая половина дня посвящалась изучению уставов, оружия, истории и организации вооруженных сил Поммерна, первичной медицинской подготовке, а также хозяйственным работам. Несколько раз устраивались тревоги с ночными марш-бросками.
На личные дела оставалось не более получаса, да и то не каждый день. Передвигаться по лагерю полагалось только бегом. Кормили сытно, однако вскоре не только Ламбо лишился «врага своего», но даже Ференц, и без того вроде состоявший из одних мышц, был вынужден затягивать ремень на две дырки туже.
Да, армия – это вам не мед стакану, как бессмертно выразился герр вахмистр Ербугиндай Махач... После отбоя засыпали мгновенно, как только голова касалась жесткой, набитой опилками подушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88