- Ею и займешься.
- А Скоков? - сразу увял Шурик.
- Скоков доводит доктора.
- А Вельш?
- На Вельше висят фраера из видеосалона.
- А Коля Ежов, который не Абакумов? - (Это такая шутка была в
конторе). - Почему не Коля?
- Потому что Коля улетел в Сочи.
- Ничего себе! - обиделся Шурик. - Меня ты дальше Искитима никуда не
посылал.
- Если тебе прострелят руку, пошлю.
- Ладно, - сдался Шурик. - Что там у Люции?
Люция Имантовна являлась постоянной клиенткой частной сыскной конторы
Роальда. Тридцать пять лет, не замужем, все остальное в норме. Ей
постоянно не везло, но деньги у нее водились. Три года назад внезапно
исчез человек, которого Люция Имантовна привыкла называть своим третьим
самым любимым мужем. Вышел из дома и не вернулся. Ни в моргах, ни в
клиниках, ни на квартирах немногочисленных приятелей третий самый любимый
муж Люции Имантовны не появлялся. Всесоюзный розыск тоже не принес успеха.
Как и бывает, история стала забываться.
Но не Люцией.
Двух первых мужей она выгнала сама. Мысль о том, что кто-то ушел от
нее сам, была для Люции Имантовны нестерпима. Придя к Роальду, она не
стала скрывать: похоже, за ее самым любимым мужем тянулся какой-то след.
Может, он кому-то землю продавал погонными метрами, может, чем-то не тем
баловался в юности. Она не знает. Но что-то такое было. Чего-то ее муж
боялся. А, может, был слишком интеллигентным.
- Бросьте, - грубо сказал Роальд. - Любовь это всегда побег. Или от
себя, или от того, кого любишь. А если не побег, - добавил Роальд грубо, -
тогда поимка.
Слова Роальда заинтересовали Люцию Имантовну.
- Ты - придурок, - сказала она Роальду. - Но если ты разыщешь
любимчика, я твою контору поставлю на ноги. У меня три ларька на рынке. И
вообще я умею жить.
- Вас понял, - сказал Роальд.
Время шло, но любимчик не находился...
Роальд сделал эффектную паузу.
- Смотри, - наконец сказал он, выкладывая перед Шуриком местную
газету. - Видишь этот снимок? Вот тут, ниже, под описанием очередной
презентации. Кто-то там издал книгу, обмывали ее в Домжуре. Фотография
сделана именно на презентации. На редкость отчетливая фотография.
- Ну и что? - спросил Шурик.
- А то, что Люция утверждает: один из придурков, изображенных на
фотографии, ее пропавший муж.
- Сильно, - оценил Шурик.
Снимок, действительно был отчетливый.
Шурик увидел за одним из столиков несколько криворотого человечка.
Криворотость вполне можно было отнести к дефектам печати, но на всякий
случай Шурик заметил, что на месте Люции Имантовны разыскивать такого
чудика он бы не стал.
- Не твое дело, - грубо сказал Роальд.
- Но ты сам посуди, - сказал Шурик. - Мужик в бегах несколько лет.
Люция ищет его непрерывно. Одних обьявлений сколько давала. "Мой лютик,
жду!" А лютика нет, как не было. Откуда ж ему сейчас появиться?
- Не твое дело, - грубо повторил Роальд. - Может, на снимке совсем
другой человек. Бывает. Все равно надо проверить. Люция нам платит
неплохие деньги. А ее бывший муж сам пописывал в газеты. Почему ему не
зайти в Домжур? Его, наверное, там знают. Я и сам не верю, что он в
городе, но...
Он посмотрел на Шурика и грубо добавил:
- Хочешь мяса, сделай зверя!

6. ДЛЯ КОГО ПИШЕТ ПИСАТЕЛЬ
На четвертый день прозаик П. и поэт К. пришли в себя. Проведя в
номере короткое закрытое партсобрание, они явились ко мне и не отказались
от бутылочки ледяного швепса. Что мы собираемся делать дальше? - утомленно
спросил прозаик и укоризненно постучал тростью в пол, будто призывая в
свидетели своего благорасположения кого-то из нижних соседей.
- Поедем к мадарскому коннику.
- Кто такой?
Я рассеял их подозрения.
Мадарский конник - это высеченный на гигантской известняковой стене
всадник. Видимо, коренного происхождения, не просто болгароязычный. В
левой руке коннник держит поводья, а правой бросает копье, пронзая льва -
символ всего чуждого, иностранного. За конником бежит собака. Не
какой-нибудь нынешний недобитый сардель-терьер, а настоящая славянская
боевая собака. Таких приравнивают к холодному оружию. Кто и когда создал
шедевр - неизвестно. Надписи, оставленные на стене ханами Тервелом,
Кормисошем и Омуртагом ясности в вопрос не вносят, ибо оставлены, понятно,
уже после создания барельефа. Мы непременно должны все это увидеть.
Прозаик П. согласно кивнул, но поэт К., на всякий случай, заметил:
- Но они, болгары, должны помнить...

День выдался столь душный, столь опаленный бессердечным южным
солнцем, что даже штурцы, так в Болгарии называют кузнечиков, орали
истерично и с передышками.
Бесконечная травянистая степь... Так и ждешь, вот-вот вдали появится
римская колонна...
Гигантская белая стена известняков на горизонте, вырастающая по мере
того, как ты к ней приближаешься... Адам, посещавший рай, видел кусочек
этого края...
Три автомобиля шумно рубили плотный душный воздух. Тучные мотыльки
разбивались о ветровое стекло. Боже, как прекрасен и древен мир, в котором
нам выпало жить! Если бы не битое стекло в канавах... Если бы не обрывки
пластиковых ппакетов... Если бы не мятые жестянки, поблескивающие на
обочинах...
Виктор Петрович Астафьев признался однажды: "Я эту экологию осознал,
когда на берегу не осетров, а дохлых ершей увидел. Уж если ерш не
выдерживает!.."
Мы тогда спускались на теплоходе по Оби. За несколько километров от
берега можно было видеть несомые течением пластиковые пакеты.

Вечность.
И духота.
Мы купались в быстрой, поразительно прозрачной, ничем еще не
загаженной, мерно и мирно журчащей, но вдруг упруго выкатывающейся из-за
берегового поворота реке Камчии. Прозаик П. вошел в воду по плечи, но все
равно был виден до пяток, так прозрачна была вода. Веселин Соколов шумно
бросился в воду с разбега, ему кланялась трава, густо облепившая горбатый
берег. И все-таки даже в этом раю я наткнулся ногой на осколок бутылки.
Кровь смешалась с водой.
- Ты терпи, - заботливо сказал Веселин. - Ты же знаешь, Камчия - река
Андрея Германова. Пусть Андрея уже нет, каждая река впадает в Стикс.
Теперь ты и Андрей - кровные братья.
Я кивнул.
Я всегда сомневался в том, что самый древний плач человека - плач по
женщине.
Да, конечно...
"Пиши о любви. Любовь - это единственная стоящая вещь. Повторяй без
конца - люблю. Расскажи им, Джексон, ради Бога, расскажи им о любви. Ни о
чем другом не говори. Рассказывай все время повесть о дюбви. Это
елинственное, о чем стоит рассказывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27