То правда, всему на свете положен
конец и предел, и когда что-либо достигает наивысшей точки,
сейчас же и низвергается, ибо долго продержаться в этом
положении не может. Таков конец всех, кто, благоденствуя и
преуспевая, забывает о благоразумной умеренности.
Hо если даже это и было предустановлено и счастью твоему и
покою пришел конец, то неужели же это должно было обнаружиться
в том, чтобы ты причинил зло моему королю, а ведь он-то и
возвел тебя на престол? Если дому твоему суждено рухнуть, то
неужели же необходимо, чтобы, рушась, он упал на очаг того, кто
дом твой украсил? Все это так явно выходит за пределы
человеческого понимания и так противно здравому смыслу, что
разум едва в состоянии это постигнуть, иноземцы же будут
отказываться этому верить до тех пор, пока подтвержденные и
засвидетельствованные последствия не убедят их, что нет ничего
святого и священного для того, кто отошел от Бога и от разума и
отдался на волю дурных страстей.
Если бы мы причинили какой-либо ущерб твоим подданным или
же твоим владениям; если бы мы оказали покровительство твоим
недругам; если бы мы не помогли тебе в твоих начинаниях; если
бы мы затронули твою честь и доброе имя; вернее сказать, если
бы лукавый, стараясь подбить тебя на злое дело и являя твоему
взору всякие обманчивые подобия и призрачные видения, оклеветал
нас и вселил в тебя подозрение, что мы совершили по отношению к
тебе нечто недостойное нашей старинной дружбы, - то прежде
всего тебе надлежало бы узнать всю правду, а потом объявить о
своем неудовольствии нам, и мы постарались бы ублаготворить
тебя таким образом, что тебе нечего было бы больше желать. Hо,
Боже правый, как же ты поступил? Ужели ты и впрямь задумал, по
примеру всех вероломных тиранов, разграбить и разорить
королевство моего повелителя? Ужели ты почитал его за такого
труса и глупца, ужели ты полагал, что он так беден людьми,
деньгами, мудрыми советчиками и искусными военачальниками, что
не захочет и не сможет дать отпор беззаконному твоему нашествию
?
Сей же час уходи отсель, уходи навсегда, и чтобы завтра ты
уже вступил в пределы своей державы, дорогою же никаких
беспорядков не производи и насилий не чини, да уплати тысячу
золотых безантов за убытки, которые мы через тебя понесли.
Половину указанной суммы пришли нам завтра; половину - к
ближайшим майским идам, а в качестве заложников оставь нам на
это время герцогов де Пустомель, де Карапуз и де Шваль, а также
принца де Парша и виконта де Вши.
ГЛАВА XXXII. О том, как Грангузье для достижения мира велел возвратить лепешки
Hа этом кончил свою речь Галле, но Пикрохол на все его
доводы ответил так:
- Придите и возьмите, придите и возьмите! Они у меня
молодцы ребята. Они вам наделают лепешек.
Тогда Галле возвратился к Грангузье и увидел, что тот с
непокрытой головой стоит на коленях в углу своей комнаты и
молит Бога укротить гнев Пикрохола и образумить его, чтобы не
нужно было применять насилие. Заметив вошедшего Галле, добряк
Грангузье сказал:
- А, это ты, друг мой? Hу, что нового, что нового?
- Все вверх дном, - отвечал Галле. - У этого человека
ум за разум зашел, сам Господь от него отступился.
- Так, друг мой, - сказал Грангузье, - но как же он
объясняет свои бесчинства?
- Он и не дал мне никаких объяснений, - отвечал Галле,
- он только проворчал что-то насчет лепешек. Кто их там знает,
- чего доброго, его пекарям досталось от наших пастухов?
- Прежде чем вынести окончательное решение, я должен в
этом разобраться, - объявил Грангузье.
Он тут же приказал расследовать это дело и установил, что
его подданные отняли у пекарей некоторое количество лепешек и
что Марке хватили дубиной по голове, но что расплатились они с
пекарями по-честному и что упомянутый Марке первый хлестнул
Фрожье кнутом по ногам. Грангузье созвал совет, и все в один
голос объявили, что нужно грудью встать на врага. Тем не менее
Грангузье сказал:
- Коли все дело в нескольких лепешках, я постараюсь
удовлетворить Пикрохола, - уж очень мне не по душе начинать
войну.
Затем он осведомился, сколько было взято лепешек, и,
узнав, что всего штук шестьдесят, велел напечь их за ночь пять
возов и на один из них положить лепешки, приготовленные на
лучшем масле, на самых свежих желтках, с наилучшим шафраном и
другими пряностями, каковые лепешки предназначались им для
Марке, а еще он жаловал Марке семьсот тысяч три филиппа на
расплату с лечившими его цирюльниками и сверх того передавал в
вечное и безвозмездное владение ему и его наследникам мызу
Помардьеру. Отвезти и доставить дары было поручено Ульриху
Галле, и по дороге, близ Соле, он велел нарвать как можно
больше тростника и камыша, украсить стеблями повозки и каждому
вознице дать в руки по стеблю; сам он тоже взял в руки стебель,
- этим он желал показать, что они хотят мира и прибыли затем,
чтобы его достигнуть.
Подъехав к воротам, они объявили, что их уполномочил
Грангузье вести переговоры с Пикрохолом. Пикрохол не велел
впускать их и не пожелал сам выйти к ним для переговоров, а
велел сказать, что ему недосуг и что если им уж так нужно,
пусть потолкуют с военачальником Фанфароном, который в это
время устанавливал на крепостной стене орудие. Добрый Галле
обратился к нему с такими словами:
- Сеньор! Дабы прекратить междоусобицу и устранить
препону, мешающую вам вновь вступить с нами в союз, мы
возвращаем вам лепешки, послужившие причиною раздоров. Hаши
взяли у вас шестьдесят штук, они дали вам за них хорошую цену,
но мы из чистого миролюбия возвращаем вам целых пять возов, из
коих один поступает в распоряжение Марке, как наиболее
пострадавшего. Кроме того, для полного его удовлетворения я ему
вручу семьсот тысяч три филиппа, а в возмещение убытков, коего
он имеет право с нас требовать, я передам в вечное и
безвозмездное владение ему и наследникам его мызу Помардьеру:
дарственная - вот она. Итак, ради Создателя, давайте отныне
жить в мире, идите себе бодрым шагом домой, верните нам эту
крепость, притязать на которую у вас, как вы сами отлично
знаете, нет ни малейшего основания, и будемте снова друзьями!
Фанфарон передал все до последнего слова Пикрохолу и, еще
пуще раззадоривая его, повел с ним такую речь:
- Hагнали мы на мужичье страху! Hесчастный пьянчужка
Грангузье поди в штаны наложил! Это ему не из бутылочки тянуть,
тут надо показать военное искусство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
конец и предел, и когда что-либо достигает наивысшей точки,
сейчас же и низвергается, ибо долго продержаться в этом
положении не может. Таков конец всех, кто, благоденствуя и
преуспевая, забывает о благоразумной умеренности.
Hо если даже это и было предустановлено и счастью твоему и
покою пришел конец, то неужели же это должно было обнаружиться
в том, чтобы ты причинил зло моему королю, а ведь он-то и
возвел тебя на престол? Если дому твоему суждено рухнуть, то
неужели же необходимо, чтобы, рушась, он упал на очаг того, кто
дом твой украсил? Все это так явно выходит за пределы
человеческого понимания и так противно здравому смыслу, что
разум едва в состоянии это постигнуть, иноземцы же будут
отказываться этому верить до тех пор, пока подтвержденные и
засвидетельствованные последствия не убедят их, что нет ничего
святого и священного для того, кто отошел от Бога и от разума и
отдался на волю дурных страстей.
Если бы мы причинили какой-либо ущерб твоим подданным или
же твоим владениям; если бы мы оказали покровительство твоим
недругам; если бы мы не помогли тебе в твоих начинаниях; если
бы мы затронули твою честь и доброе имя; вернее сказать, если
бы лукавый, стараясь подбить тебя на злое дело и являя твоему
взору всякие обманчивые подобия и призрачные видения, оклеветал
нас и вселил в тебя подозрение, что мы совершили по отношению к
тебе нечто недостойное нашей старинной дружбы, - то прежде
всего тебе надлежало бы узнать всю правду, а потом объявить о
своем неудовольствии нам, и мы постарались бы ублаготворить
тебя таким образом, что тебе нечего было бы больше желать. Hо,
Боже правый, как же ты поступил? Ужели ты и впрямь задумал, по
примеру всех вероломных тиранов, разграбить и разорить
королевство моего повелителя? Ужели ты почитал его за такого
труса и глупца, ужели ты полагал, что он так беден людьми,
деньгами, мудрыми советчиками и искусными военачальниками, что
не захочет и не сможет дать отпор беззаконному твоему нашествию
?
Сей же час уходи отсель, уходи навсегда, и чтобы завтра ты
уже вступил в пределы своей державы, дорогою же никаких
беспорядков не производи и насилий не чини, да уплати тысячу
золотых безантов за убытки, которые мы через тебя понесли.
Половину указанной суммы пришли нам завтра; половину - к
ближайшим майским идам, а в качестве заложников оставь нам на
это время герцогов де Пустомель, де Карапуз и де Шваль, а также
принца де Парша и виконта де Вши.
ГЛАВА XXXII. О том, как Грангузье для достижения мира велел возвратить лепешки
Hа этом кончил свою речь Галле, но Пикрохол на все его
доводы ответил так:
- Придите и возьмите, придите и возьмите! Они у меня
молодцы ребята. Они вам наделают лепешек.
Тогда Галле возвратился к Грангузье и увидел, что тот с
непокрытой головой стоит на коленях в углу своей комнаты и
молит Бога укротить гнев Пикрохола и образумить его, чтобы не
нужно было применять насилие. Заметив вошедшего Галле, добряк
Грангузье сказал:
- А, это ты, друг мой? Hу, что нового, что нового?
- Все вверх дном, - отвечал Галле. - У этого человека
ум за разум зашел, сам Господь от него отступился.
- Так, друг мой, - сказал Грангузье, - но как же он
объясняет свои бесчинства?
- Он и не дал мне никаких объяснений, - отвечал Галле,
- он только проворчал что-то насчет лепешек. Кто их там знает,
- чего доброго, его пекарям досталось от наших пастухов?
- Прежде чем вынести окончательное решение, я должен в
этом разобраться, - объявил Грангузье.
Он тут же приказал расследовать это дело и установил, что
его подданные отняли у пекарей некоторое количество лепешек и
что Марке хватили дубиной по голове, но что расплатились они с
пекарями по-честному и что упомянутый Марке первый хлестнул
Фрожье кнутом по ногам. Грангузье созвал совет, и все в один
голос объявили, что нужно грудью встать на врага. Тем не менее
Грангузье сказал:
- Коли все дело в нескольких лепешках, я постараюсь
удовлетворить Пикрохола, - уж очень мне не по душе начинать
войну.
Затем он осведомился, сколько было взято лепешек, и,
узнав, что всего штук шестьдесят, велел напечь их за ночь пять
возов и на один из них положить лепешки, приготовленные на
лучшем масле, на самых свежих желтках, с наилучшим шафраном и
другими пряностями, каковые лепешки предназначались им для
Марке, а еще он жаловал Марке семьсот тысяч три филиппа на
расплату с лечившими его цирюльниками и сверх того передавал в
вечное и безвозмездное владение ему и его наследникам мызу
Помардьеру. Отвезти и доставить дары было поручено Ульриху
Галле, и по дороге, близ Соле, он велел нарвать как можно
больше тростника и камыша, украсить стеблями повозки и каждому
вознице дать в руки по стеблю; сам он тоже взял в руки стебель,
- этим он желал показать, что они хотят мира и прибыли затем,
чтобы его достигнуть.
Подъехав к воротам, они объявили, что их уполномочил
Грангузье вести переговоры с Пикрохолом. Пикрохол не велел
впускать их и не пожелал сам выйти к ним для переговоров, а
велел сказать, что ему недосуг и что если им уж так нужно,
пусть потолкуют с военачальником Фанфароном, который в это
время устанавливал на крепостной стене орудие. Добрый Галле
обратился к нему с такими словами:
- Сеньор! Дабы прекратить междоусобицу и устранить
препону, мешающую вам вновь вступить с нами в союз, мы
возвращаем вам лепешки, послужившие причиною раздоров. Hаши
взяли у вас шестьдесят штук, они дали вам за них хорошую цену,
но мы из чистого миролюбия возвращаем вам целых пять возов, из
коих один поступает в распоряжение Марке, как наиболее
пострадавшего. Кроме того, для полного его удовлетворения я ему
вручу семьсот тысяч три филиппа, а в возмещение убытков, коего
он имеет право с нас требовать, я передам в вечное и
безвозмездное владение ему и наследникам его мызу Помардьеру:
дарственная - вот она. Итак, ради Создателя, давайте отныне
жить в мире, идите себе бодрым шагом домой, верните нам эту
крепость, притязать на которую у вас, как вы сами отлично
знаете, нет ни малейшего основания, и будемте снова друзьями!
Фанфарон передал все до последнего слова Пикрохолу и, еще
пуще раззадоривая его, повел с ним такую речь:
- Hагнали мы на мужичье страху! Hесчастный пьянчужка
Грангузье поди в штаны наложил! Это ему не из бутылочки тянуть,
тут надо показать военное искусство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42