Сейчас слишком рано для повторения.
– Этого бомжа не просто убили, а разрезали ему грудь, изъяли сердце и забрали с собой.
– Если речь идет о сатанинском культе, то мы делали такую передачу на прошлый Хэллоуин. Моему продюсеру не нужна еще одна. А вот о твоей семейной жизни с Рорком я бы побеседовала.
– Моя семейная жизнь, Надин, касается только меня. У меня есть еще бывшая проститутка, которая содержала бордель. Ее убили пару месяцев назад и изъяли почки.
В голосе Надин впервые послышался интерес:
– Эти два случая связаны друг с другом?
– Постарайся выяснить сама, – предложила Ева, – а потом позвони мне в офис и задай этот вопрос снова.
Она отключила связь.
– Ловко проделано, Даллас, – одобрила Пибоди.
– Надин за час раскопает больше, чем шесть полицей­ских за неделю. Потом она позвонит мне с просьбой об официальном заявлении и интервью. Я соглашусь, так как ценю сотрудничество.
– Тебе следовало бы поводить ее за нос, чтобы под­держать традицию.
– Успеется. Подключи нас к наблюдению, Пибоди. Мы поедем на квартиру к Спиндлер, и я хочу, чтобы это было запротоколировано. Если кое-кто сомневается, что связь между преступлениями установлена, то пусть узнает об этом и как следует попотеет!
Следы преступления давно убрали, но Ева не искала вещественных доказательств. Ей нужны были впечатле­ния, а может быть, если повезет, – один-два разговора с соседями.
Спиндлер жила в одном весьма непритязательном, на­спех построенном здании. Сначала планировалось, что эти временные сооружения будут снесены и заменены более надежными и эстетически привлекательными в те­чение десяти лет, но прошло уже несколько десятилетий, а безобразные сооружения из металла оставались на месте.
Уличный художник интересно провел время, изобра­жая обнаженные пары в различных стадиях соития на гладкой серой поверхности. Ева оценила стиль и чувство перспективы, а также выбор места – в здании проживало большинство проституток этого района.
Снаружи не было ни камеры слежения, ни даже кодо­вого замка. Если такие приспособления когда-либо име­лись, то их давно уничтожили местные вандалы.
Ева шагнула в темный подъезд с рядом исцарапанных почтовых ящиков и запертым лифтом.
– Она жила в квартире 4С, – сказала Пибоди и посмотрела на грязную лестницу с покосившимися ступень­ками. – Придется подниматься пешком.
– Ничего, это поможет тебе переварить ланч.
Где-то наверху оглушительная музыка сменилась прон­зительным визгом. Кошмарные звуки отозвались эхом по всей лестничной клетке, и Ева поморщилась. Тем не менее это было лучше, чем пыхтение и стоны, которые до­носились из-за одной из тонких дверей на втором этаже. Судя по всему, там одна из проституток зарабатывала свой гонорар.
– Звуконепроницаемость не относится к удобствам этого очаровательного домика, – заметила Пибоди.
– Сомневаюсь, что это заботит жильцов.
Ева остановилась и постучала в дверь квартиры 4С. Уличные проститутки трудились день и ночь, но, как пра­вило, посменно, поэтому она думала, что кто-то из них может отдыхать дома.
– Я не работаю до заката! – послышался ответ. – Вы­метайтесь!
Ева поднесла к глазку свой значок.
– Полиция. Я хочу поговорить с вами.
– Моя лицензия в порядке. Вы не имеете права ко мне цепляться.
– Откройте, иначе увидите, имею я право или нет.
Послышалось злобное бормотание и щелканье замков, потом дверь слегка приоткрылась, и в щели появился на­литый кровью карий глаз.
– В чем дело? Я пыталась хоть немного поспать.
Судя по глазу, она пыталась это сделать не без помощи наркотиков.
– Сколько времени вы живете в этой квартире?
– Несколько недель. Ну и что из этого?
– А где вы жили раньше?
– В квартире напротив. Слушайте, у меня есть лицен­зия и справка о здоровье…
– Вы были одной из девушек Спиндлер?
– Да. – Дверь открылась чуть шире, появились вто­рой глаз и рот. – Ну и что из этого?
– Как вас зовут?
– Мэнди. Ну и что из…
– Да-да, это я уже слышала. Откройте, Мэнди. Мне нужно задать вам несколько вопросов о вашей бывшей хо­зяйке.
– Она мертва – это все, что я могу вам сказать.
Однако Мэнди все-таки открыла дверь. Ее короткие волосы торчали в разные стороны, и Ева подумала, что на работе она, подобно многим ее коллегам, пользуется па­риком. Возможно, ей было не больше тридцати, но выгля­дела она лет на десять старше. Очевидно, все свои зара­ботки Мэнди тратила на уход за телом – пышным и ок­руглым, с большими грудями, напрягшимися под тонким выцветшим розовым халатом. Ева считала, что для жен­щины ее профессии это разумное капиталовложение: кли­енты редко обращают внимание на лицо.
Шагнув через порог, Ева отметила, что квартиру при­способили для двух разновидностей бизнеса. Занавес по­средине разделял комнату надвое, в одной половине нахо­дились две кровати на колесиках, другую занимал пись­менный стол с компьютером и телефоном. Над столом висела доска, на которой были обозначены виды услуг и их стоимость.
– Это вы унаследовали бизнес Спиндлер?
– Мы вчетвером. Кто-то ведь должен содержать ко­нюшню, и мы решили, что если возьмемся за это, то смо­жем сократить работу на улицах. – Мэнди улыбнулась. – Гоняться за клиентами в разгар зимы мало радости.
– Охотно верю. Вы были поблизости в ту ночь, когда убили Спиндлер?
– В общем, да – приходила и уходила. Той ночью дела шли бойко. – Она села на стул и вытянула ноги. – Не было так чертовски холодно, как сейчас.
– У вас при себе регистрационная книга?
Мэнди сразу помрачнела.
– Вам незачем совать нос в мои книги! Я веду дела как надо!
– Тогда не пытайтесь меня убедить, будто не помните, где вы были. Даже в такой берлоге, как эта, хозяйку режут не каждую ночь.
– Конечно, я помню. – Она дернула плечом. – У меня как раз был перерыв, когда Лида нашла ее и под­няла крик. Господи, она вопила, как девственница, кото­рую насилуют! Стала колотить в мою дверь и кричать, что старая сука сдохла и что там полно крови. Я велела ей за­ткнуться и вызвать копов, если она хочет, а сама легла вздремнуть.
– Даже не проверив, что здесь творится?
– Чего ради? Если старуха мертва, ее уже не воскре­сишь, а если нет – тем лучше.
– Сколько времени вы работали на нее?
– Шесть лет. – Мэнди зевнула. – Теперь я работаю на себя.
– Она вам не нравилась?
– Я ее на дух не переносила! Да к ней никто иначе не относился – я уже говорила другим копам. Я ничего не видела и не слышала, а если бы видела, то и пальцем бы не пошевелила.
– С каким копом вы разговаривали?
– Откуда я знаю? С какой-то бабой. Все вы одной по­роды. Они не стали поднимать из-за этого шум. Не пойму, чего вы дергаетесь.
– Вы не знаете мою породу, Мэнди, но я знаю ва­шу. – Ева в упор посмотрела на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85