Хорошо бы мне суметь добраться туда, но я замедлил ход, и тут же кто-то пронесся прямо передо мной и на ходу кинулся на машину.
– Довези меня наверх! – закричал он. – На главную улицу!
Я уже собрался было сбросить его, но тут до меня дошло, что его темный комбинезон – это полицейская форма с погонами на плечах.
– Да ты везунчик! – крикнул я ему. – А как насчет аллеи Рамсей?
– Слушай, парень, не будь идиотом, там их целое сборище. Вломились в пивнушку и засели там. Мы там, наверху, перегруппировываемся, и тебя протащим за наши кордоны.
– Перегруппировываетесь? – Я пролетел сквозь хаос дымящихся машин. – Вы хотите сказать, что они вас разбили?
– Да видел бы ты их! – зарычал он.
– Но митингующие…
– Да какие они митингующие! Для начала они чуть не убили парочку из тех, кто пытался их урезонить! Мы стояли в торговом центре, должны были никого оттуда не выпускать. Не выпускать! Да они, черт возьми, набросились всем скопом. Нас там было всего тридцать человек. Не знаю, вышел ли оттуда еще кто живым…
Я снова дал по тормозам, да так, что он чуть не свалился. Неровная шеренга темных силуэтов стягивалась со всех сторон и преграждала дорогу. Пластиковые щиты поблескивали красным. Некоторые из них резко обернулись, заслышав машину, но мой полицейский спрыгнул и закричал на них. Раздался короткий разговор вполголоса из-под приподнятого забрала, трескучие переговоры по рации, и затем он снова повернулся ко мне:
– Ты бы лучше назад поворачивал и спускался вниз. Здесь у нас проблемы.
– Да я оттуда и приехал. Там зажигалки.
Он снова выругался:
– Тогда лучше бросай машину. Иди вниз до театра, срежь дорогу через дома, вниз по лестнице… Черт!
Взрыв, вспышка, и шеренга разомкнулась. Люди били себя ладонями, чтобы затушить цветы пламени у себя на комбинезонах, а один – такого я никогда не забуду – скреб рукой под забралом и пронзительно кричал. Кто-то вопил в громкоговоритель, и вся цепь повстанцев вдруг глубоко вздохнула и ринулась вперед, крича что-то и несясь по направлению к главной улице. Зажигалки свистели в воздухе, крики и визги не прекращались. Мой полицейский сгреб с земли оброненный кем-то щит и металлическую штангу с разломанного автобуса и помчался за ними. Пот градом катил с меня; я попытался развернуть машину. Но дорога в этом месте была уже, и, когда я уже почти сделал поворот, меня окружили вопящие, скачущие в безумии фигуры. Я тут же почувствовал, что машина подо мной поднимается и кренится в сторону. По крыше стали колотить палками, камнями и кулаками, и я почувствовал, что заваливаюсь на бок.
Спасли меня чемоданы, которые с грохотом вывалились наружу. Толпа с этой стороны отхлынула, и мне удалось выкатиться из машины до того, как она завалилась. Кто-то попытался пнуть меня, но я схватил ногу, вывернул, и нападавший полетел вниз, а остальные накинулись на него, ничего не разбирая из-за дыма. Я увернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как кто-то зажег спичку и бросил ее. Наверное, они плеснули бензина; машина загорелась с треском, и в ее внезапном пламени я увидел их лица – кровожадные безумные мужские и женские маски, перекошенные, безобразные, громоздкие. Они отшатнулись от машины и тут же забыли обо мне. Воспользовавшись этим, я схватил стоявшего ближе всех ко мне за плечо и врезал ему прямо по расплющенному носу. Он откатился назад к горевшей машине, издал душераздирающий вопль и кинулся прочь. Одежда его загорелась, и из нее посыпались искры. Остальные с криками побежали за ним, а я остался наедине с машиной. Я ничем не мог помочь ей: громоздкие части корпуса «моргана» сделаны из древесины ясеня, да и бак был почти под завязку полный. Я едва успел увернуться, когда она разлетелась с оглушительным ревом. Меня оглушило и понесло во тьму.
Этот район я знал не слишком хорошо, и в моем болезненном сознании дым и пламя, как из горнила, свет от фонарей и окон невольно ассоциировались с кругами ада. Демоны населяли этот мир, и все вокруг кишело ими. Они творили все, что им вздумается, и никто не мог их остановить: телефоны молчали. Когда время от времени появлялась машина «скорой помощи», они слетались неизвестно откуда и закидывали ее камнями и зажигалками. Скользя от двери к двери, стараясь оставаться в тени, отбрасываемой мигающими огнями пожара, я начал понимать, что произошло. Эта часть города оказалась отрезанной и находилась под их контролем. Так, конечно, не могло продолжаться долго, но за то время, пока все это тянется, они смогут нанести городу непоправимый ущерб. Казалось, этого-то они и хотели. Они пели, кричали, били стекла в окнах и мародерствовали – или, по крайней мере, это так выглядело.
Но затем я увидел, как одна кучка бунтарей разбила окно в магазине мебели и кинулась выносить из витрины столы, стулья, бюро и разбивать их прямо на мостовой; они ничего не взяли. Что было еще удивительнее, не взяли ничего и парни, разбившие витрину магазина электроприборов, находившегося чуть ниже: телевизоры, игровые приставки, дорогущая хай-фай-электроника – все полетело в канаву. Никто даже игрового картриджа или плеера в карман не положил, уж не говоря о том, чтобы ускользнуть домой с телевизором или другой дорогой техникой. Они вели себя как пьяные, но на самом деле были трезвы; в руках у них были ломы, отвертки, садовые ножницы и тяжеленные ножи, и все они полетели в окно – решетки не помеха – с точно рассчитанной скоростью. Внезапно, посреди веселья, они все побросали и понеслись по улице вниз, как будто их кто-то позвал. Я двинулся за ними, но медленнее, стараясь не попадаться им на глаза. Я отскочил в сторону, как вспугнутый заяц, наткнувшись случайно на дверной проем, а под ногами у меня что-то шевельнулось. Я крепко ухватился за это что-то – и получил от кого-то, впрочем, не очень сильно. Мы выкатились на свет, и я прямо перед собой увидел молодого парня в помятых джинсах, с ног до головы покрытого значками с политической символикой и остатками нарисованного слогана. Он весь трясся как осиновый лист, но при этом не оставлял попыток врезать мне. Кто-то предпринимал слабые усилия схватить меня за ноги. Я без труда отстранил юнца и посмотрел вниз. Еще одна тень, распростертая в дверном проеме, – отбивная. У парня из носа тянулся густой кровавый след, лоб был расцарапан.
– Я тебе ничего не сделаю, если ты отвяжешься! – произнес я быстро, и он весь сразу поник.
– Кто это?
Это была молодая женщина, хотя я это понял только потому, что ее одежда была изодрана в клочья. Голова ее была разбита, лицо превратилось в маску из перепутанных волос и крови. Мне очень не понравилось, как она дышит.
– Ты был на этой демонстрации?
– Мы с этим ничего общего не имеем! – простонал он, а затем сам себя поправил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Довези меня наверх! – закричал он. – На главную улицу!
Я уже собрался было сбросить его, но тут до меня дошло, что его темный комбинезон – это полицейская форма с погонами на плечах.
– Да ты везунчик! – крикнул я ему. – А как насчет аллеи Рамсей?
– Слушай, парень, не будь идиотом, там их целое сборище. Вломились в пивнушку и засели там. Мы там, наверху, перегруппировываемся, и тебя протащим за наши кордоны.
– Перегруппировываетесь? – Я пролетел сквозь хаос дымящихся машин. – Вы хотите сказать, что они вас разбили?
– Да видел бы ты их! – зарычал он.
– Но митингующие…
– Да какие они митингующие! Для начала они чуть не убили парочку из тех, кто пытался их урезонить! Мы стояли в торговом центре, должны были никого оттуда не выпускать. Не выпускать! Да они, черт возьми, набросились всем скопом. Нас там было всего тридцать человек. Не знаю, вышел ли оттуда еще кто живым…
Я снова дал по тормозам, да так, что он чуть не свалился. Неровная шеренга темных силуэтов стягивалась со всех сторон и преграждала дорогу. Пластиковые щиты поблескивали красным. Некоторые из них резко обернулись, заслышав машину, но мой полицейский спрыгнул и закричал на них. Раздался короткий разговор вполголоса из-под приподнятого забрала, трескучие переговоры по рации, и затем он снова повернулся ко мне:
– Ты бы лучше назад поворачивал и спускался вниз. Здесь у нас проблемы.
– Да я оттуда и приехал. Там зажигалки.
Он снова выругался:
– Тогда лучше бросай машину. Иди вниз до театра, срежь дорогу через дома, вниз по лестнице… Черт!
Взрыв, вспышка, и шеренга разомкнулась. Люди били себя ладонями, чтобы затушить цветы пламени у себя на комбинезонах, а один – такого я никогда не забуду – скреб рукой под забралом и пронзительно кричал. Кто-то вопил в громкоговоритель, и вся цепь повстанцев вдруг глубоко вздохнула и ринулась вперед, крича что-то и несясь по направлению к главной улице. Зажигалки свистели в воздухе, крики и визги не прекращались. Мой полицейский сгреб с земли оброненный кем-то щит и металлическую штангу с разломанного автобуса и помчался за ними. Пот градом катил с меня; я попытался развернуть машину. Но дорога в этом месте была уже, и, когда я уже почти сделал поворот, меня окружили вопящие, скачущие в безумии фигуры. Я тут же почувствовал, что машина подо мной поднимается и кренится в сторону. По крыше стали колотить палками, камнями и кулаками, и я почувствовал, что заваливаюсь на бок.
Спасли меня чемоданы, которые с грохотом вывалились наружу. Толпа с этой стороны отхлынула, и мне удалось выкатиться из машины до того, как она завалилась. Кто-то попытался пнуть меня, но я схватил ногу, вывернул, и нападавший полетел вниз, а остальные накинулись на него, ничего не разбирая из-за дыма. Я увернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как кто-то зажег спичку и бросил ее. Наверное, они плеснули бензина; машина загорелась с треском, и в ее внезапном пламени я увидел их лица – кровожадные безумные мужские и женские маски, перекошенные, безобразные, громоздкие. Они отшатнулись от машины и тут же забыли обо мне. Воспользовавшись этим, я схватил стоявшего ближе всех ко мне за плечо и врезал ему прямо по расплющенному носу. Он откатился назад к горевшей машине, издал душераздирающий вопль и кинулся прочь. Одежда его загорелась, и из нее посыпались искры. Остальные с криками побежали за ним, а я остался наедине с машиной. Я ничем не мог помочь ей: громоздкие части корпуса «моргана» сделаны из древесины ясеня, да и бак был почти под завязку полный. Я едва успел увернуться, когда она разлетелась с оглушительным ревом. Меня оглушило и понесло во тьму.
Этот район я знал не слишком хорошо, и в моем болезненном сознании дым и пламя, как из горнила, свет от фонарей и окон невольно ассоциировались с кругами ада. Демоны населяли этот мир, и все вокруг кишело ими. Они творили все, что им вздумается, и никто не мог их остановить: телефоны молчали. Когда время от времени появлялась машина «скорой помощи», они слетались неизвестно откуда и закидывали ее камнями и зажигалками. Скользя от двери к двери, стараясь оставаться в тени, отбрасываемой мигающими огнями пожара, я начал понимать, что произошло. Эта часть города оказалась отрезанной и находилась под их контролем. Так, конечно, не могло продолжаться долго, но за то время, пока все это тянется, они смогут нанести городу непоправимый ущерб. Казалось, этого-то они и хотели. Они пели, кричали, били стекла в окнах и мародерствовали – или, по крайней мере, это так выглядело.
Но затем я увидел, как одна кучка бунтарей разбила окно в магазине мебели и кинулась выносить из витрины столы, стулья, бюро и разбивать их прямо на мостовой; они ничего не взяли. Что было еще удивительнее, не взяли ничего и парни, разбившие витрину магазина электроприборов, находившегося чуть ниже: телевизоры, игровые приставки, дорогущая хай-фай-электроника – все полетело в канаву. Никто даже игрового картриджа или плеера в карман не положил, уж не говоря о том, чтобы ускользнуть домой с телевизором или другой дорогой техникой. Они вели себя как пьяные, но на самом деле были трезвы; в руках у них были ломы, отвертки, садовые ножницы и тяжеленные ножи, и все они полетели в окно – решетки не помеха – с точно рассчитанной скоростью. Внезапно, посреди веселья, они все побросали и понеслись по улице вниз, как будто их кто-то позвал. Я двинулся за ними, но медленнее, стараясь не попадаться им на глаза. Я отскочил в сторону, как вспугнутый заяц, наткнувшись случайно на дверной проем, а под ногами у меня что-то шевельнулось. Я крепко ухватился за это что-то – и получил от кого-то, впрочем, не очень сильно. Мы выкатились на свет, и я прямо перед собой увидел молодого парня в помятых джинсах, с ног до головы покрытого значками с политической символикой и остатками нарисованного слогана. Он весь трясся как осиновый лист, но при этом не оставлял попыток врезать мне. Кто-то предпринимал слабые усилия схватить меня за ноги. Я без труда отстранил юнца и посмотрел вниз. Еще одна тень, распростертая в дверном проеме, – отбивная. У парня из носа тянулся густой кровавый след, лоб был расцарапан.
– Я тебе ничего не сделаю, если ты отвяжешься! – произнес я быстро, и он весь сразу поник.
– Кто это?
Это была молодая женщина, хотя я это понял только потому, что ее одежда была изодрана в клочья. Голова ее была разбита, лицо превратилось в маску из перепутанных волос и крови. Мне очень не понравилось, как она дышит.
– Ты был на этой демонстрации?
– Мы с этим ничего общего не имеем! – простонал он, а затем сам себя поправил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99