Но я горжусь тобой, горжусь!
Обняв меня, она вся изогнулась, как будто проверяя на прочность мое самообладание, а затем увлекла меня в главный зал таверны. Завсегдатаи в большинстве своем предпочитали уединиться в тени, поэтому трудно было сказать, сколько там народу. А сегодня там и вовсе царило ощущение странного запустения и тишины.
– Заходи, штурман здесь, он должен услышать от тебя самого все о твоих подвигах!
– Да, но откуда тебе-то все это известно? Ты ведь не следила за мной?
Она рассмеялась:
– Если бы могла, то обязательно следила бы! Это помогло бы мне коротать длинные здешние дни – такие длинные, такие бесконечно длинные! Но это изматывало бы меня слишком сильно. К тому же, – она искоса посмотрела на меня, – я просто обязана быть в курсе всего происходящего на Спирали. И в результате я о многом узнала – и о твоих подвигах тоже.
Я поежился: мне стало как-то неудобно.
– Выставил себя, идиота, на посмешище. Пытался остановить поток. Почувствовал вкус власти…
– Вбил немного ума в их твердолобые головы! – с негодованием выпалила она. – Кто-то должен руководить. Я знаю тебя, я тебя люблю, мой С-стефан, но такого не ожидала – от тебя, который так долго стоял у порога, но никогда через него не переступал. Что-то происходит, что-то наконец-то зреет внутри тебя. Эти времена, они призывают того, кто сможет противостоять потоку, кто сумеет повести за собой людей. И ты вышел вперед.
Я вспомнил о ведьмах и задумчиво почесал затылок:
– Ничего особенно хорошего я не сделал. Это было какое-то наваждение…
– Лучше что-то, чем ничего! – отрезала она и прикрыла глаза. – Поверь мне! Ты думал, видел, что происходит, и останавливал безобразия там, где мог, – и в своем времени, и на Спирали, – а там, где ты чего-то не понимал, ты оставлял все как есть. Без твоего вмешательства этой ночью произошли бы куда более страшные дела, гораздо более страшные! Что-то случилось, С-стефан, что-то, о чем тебе знать не дано, но это нечто исключительно страшное. Что-то, чего не случалось за всю мою жизнь здесь, а я живу тут уже не так мало. Мы ждем беды.
– Которая произошла, – растягивая слова, произнес приглушенный голос из темного угла, где у самого очага стояло кресло, – а я-то ожидал корабля, который пойдет за границы. Черт возьми, я только вернулся из Ультима Туле с грузом огненного янтаря, меха носорога и сосулек – всё под личную ответственность! Все, что мне надо, – это спокойствие и ноги в тепле, а тут вдруг всю эту чертовню как прорвало. – Джип беспокойно фыркнул и слегка кивнул в знак приветствия. – Все именно так и есть. А теперь вот еще кого к нам ветром занесло!
– Вот это как раз вполне могло и не произойти, – проговорил я после того, как мы обменялись привычными шлепками по спине и ритуальными ругательствами. – То есть я хочу сказать, меня могло и не занести. Почти все дороги к вам перекрыты.
Джип кивнул:
– Что до меня, я, как всегда, счастлив видеть тебя здесь, живым и невредимым. Все-таки Его старое Величество – славный охранник и проводник: когда он рядом, никто не решится тебя беспокоить. Рад видеть что ты добрался благополучно.
– Сначала знакомство не очень задалось, но – Величество?
– Ну а как еще ты бы назвал семифутового парня, который…
– Может превращаться в белого медведя? Ты прав. Но послушай, что же это такое? Что произошло?
Джип, явно пребывая в нерешительности, со свистом втянул воздух. Он не любил впутывать меня в темные дела на Спирали, особенно после того, как поступил так в нашу первую встречу, в результате чего я несколько раз оказывался на волосок от смерти.
– Лучше оставь ты всю эту веселуху. Это не то, о чем следует распространяться без надобности. Скажу тебе честно: я уже навострился было отправиться туда, где климат поспокойнее, а тут Кэт сообщает мне, что ты угодил в самую заваруху, и я понимаю, что уж теперь-то ты совершенно точно прискачешь сюда на следующее же утро, – и остаюсь на месте. А тем временем все рванули отсюда, и теперь черта с два я подниму якорь, разве что на какой-нибудь каботажной консервной банке. Но чего только не сделаешь ради друзей!
Я усмехнулся:
– Ты чертовски хорошо знаешь, что вряд ли на Спирали найдется хоть один шкипер, который не заложит с превеликой радостью свою душу, жену или половину своего груза только за то, чтобы ты принял управление его кораблем на себя. Но не думай, что я не благодарен тебе. Мне о многом нужно тебе рассказать, а еще о большем спросить. Почему бы нам не… Мирко!
Хозяин таверны, с сияющим лицом обрадованной гадюки, выкатился из темноты, толкая перед собой тележку заставленную глиняными пивными кружками, флягами с туйкой и огромными лоханками с маринованными овощами.
– Эй пан Стефан, мне говорят, ты идьешь! А я говорит – беда, беда, большая беда, ха? Накатит на тебя, как камень с лавины. А я катит пиво. Пусть небеса рухнут на землю, пусть копья воруют, но пиво – уж в этом ты может уверен быть! Ха!
– Воруют копья – о чем это ты?
Но, суетясь возле своей тележки, он казался серьезнее, чём обычно. Я тихонько толкнул Катику в бок, но она в ответ отпихнула меня на заваленные подушками кресла и тотчас уселась там между мной и Джипом.
– Не часто выпадает счастье оказаться между двумя такими героями!
Она блаженно улыбнулась, потянулась и выгнула спину, пригревшаяся и в свете огня похожая на кошку. И тут же ее настроение переменилось, а глаза стали чужими и холодными.
– Теперь расскажи нам о прошлой ночи!
– Все началось чуть раньше, – произнес я. – Я уже собирался домой – я летал в Германию по делам «Си-Трана»…
Катика резко выпрямилась в своем кресле; от удивления ее глаза стали круглыми.
– В Германию?
Джип прикрыл глаза рукой.
– О господи, – проговорил он тихо (Джип вырос в религиозной семье). – Скажи, что это не так…
И пока они слушали, я видел, как напрягается Катика, как дыхание ее учащается и становится прерывистым. Казалось, она каждый миг моего приключения переживает вместе со мной, мчась в бешеном темпе по затянутым облаками вершинам, переживая ужасные последствия этого пробега, видя перед собой таинственный город и представляя мое не слишком приятное возвращение. Джип ничего не выражающим взглядом глядел куда-то за носки своих ботинок, в судорожные узоры, рисуемые огнем в камине, и ни разу меня не перебил. Но когда я закончил, он резко потянулся вперед, дрожа всем телом, и подкинул в камин два больших полена.
– Фигуры, – вот и все, что он сказал, когда я закончил. Катика промолчала, только крепко схватила меня за руку, как будто пытаясь удержать. Лица у них обоих были бледные, потрясенные и негодующие.
– Какие фигуры, Джип? – терпеливо спросил я.
– Облака. Горы. И то и другое – фрактальные формы, что-то типа единообразных прогрессий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Обняв меня, она вся изогнулась, как будто проверяя на прочность мое самообладание, а затем увлекла меня в главный зал таверны. Завсегдатаи в большинстве своем предпочитали уединиться в тени, поэтому трудно было сказать, сколько там народу. А сегодня там и вовсе царило ощущение странного запустения и тишины.
– Заходи, штурман здесь, он должен услышать от тебя самого все о твоих подвигах!
– Да, но откуда тебе-то все это известно? Ты ведь не следила за мной?
Она рассмеялась:
– Если бы могла, то обязательно следила бы! Это помогло бы мне коротать длинные здешние дни – такие длинные, такие бесконечно длинные! Но это изматывало бы меня слишком сильно. К тому же, – она искоса посмотрела на меня, – я просто обязана быть в курсе всего происходящего на Спирали. И в результате я о многом узнала – и о твоих подвигах тоже.
Я поежился: мне стало как-то неудобно.
– Выставил себя, идиота, на посмешище. Пытался остановить поток. Почувствовал вкус власти…
– Вбил немного ума в их твердолобые головы! – с негодованием выпалила она. – Кто-то должен руководить. Я знаю тебя, я тебя люблю, мой С-стефан, но такого не ожидала – от тебя, который так долго стоял у порога, но никогда через него не переступал. Что-то происходит, что-то наконец-то зреет внутри тебя. Эти времена, они призывают того, кто сможет противостоять потоку, кто сумеет повести за собой людей. И ты вышел вперед.
Я вспомнил о ведьмах и задумчиво почесал затылок:
– Ничего особенно хорошего я не сделал. Это было какое-то наваждение…
– Лучше что-то, чем ничего! – отрезала она и прикрыла глаза. – Поверь мне! Ты думал, видел, что происходит, и останавливал безобразия там, где мог, – и в своем времени, и на Спирали, – а там, где ты чего-то не понимал, ты оставлял все как есть. Без твоего вмешательства этой ночью произошли бы куда более страшные дела, гораздо более страшные! Что-то случилось, С-стефан, что-то, о чем тебе знать не дано, но это нечто исключительно страшное. Что-то, чего не случалось за всю мою жизнь здесь, а я живу тут уже не так мало. Мы ждем беды.
– Которая произошла, – растягивая слова, произнес приглушенный голос из темного угла, где у самого очага стояло кресло, – а я-то ожидал корабля, который пойдет за границы. Черт возьми, я только вернулся из Ультима Туле с грузом огненного янтаря, меха носорога и сосулек – всё под личную ответственность! Все, что мне надо, – это спокойствие и ноги в тепле, а тут вдруг всю эту чертовню как прорвало. – Джип беспокойно фыркнул и слегка кивнул в знак приветствия. – Все именно так и есть. А теперь вот еще кого к нам ветром занесло!
– Вот это как раз вполне могло и не произойти, – проговорил я после того, как мы обменялись привычными шлепками по спине и ритуальными ругательствами. – То есть я хочу сказать, меня могло и не занести. Почти все дороги к вам перекрыты.
Джип кивнул:
– Что до меня, я, как всегда, счастлив видеть тебя здесь, живым и невредимым. Все-таки Его старое Величество – славный охранник и проводник: когда он рядом, никто не решится тебя беспокоить. Рад видеть что ты добрался благополучно.
– Сначала знакомство не очень задалось, но – Величество?
– Ну а как еще ты бы назвал семифутового парня, который…
– Может превращаться в белого медведя? Ты прав. Но послушай, что же это такое? Что произошло?
Джип, явно пребывая в нерешительности, со свистом втянул воздух. Он не любил впутывать меня в темные дела на Спирали, особенно после того, как поступил так в нашу первую встречу, в результате чего я несколько раз оказывался на волосок от смерти.
– Лучше оставь ты всю эту веселуху. Это не то, о чем следует распространяться без надобности. Скажу тебе честно: я уже навострился было отправиться туда, где климат поспокойнее, а тут Кэт сообщает мне, что ты угодил в самую заваруху, и я понимаю, что уж теперь-то ты совершенно точно прискачешь сюда на следующее же утро, – и остаюсь на месте. А тем временем все рванули отсюда, и теперь черта с два я подниму якорь, разве что на какой-нибудь каботажной консервной банке. Но чего только не сделаешь ради друзей!
Я усмехнулся:
– Ты чертовски хорошо знаешь, что вряд ли на Спирали найдется хоть один шкипер, который не заложит с превеликой радостью свою душу, жену или половину своего груза только за то, чтобы ты принял управление его кораблем на себя. Но не думай, что я не благодарен тебе. Мне о многом нужно тебе рассказать, а еще о большем спросить. Почему бы нам не… Мирко!
Хозяин таверны, с сияющим лицом обрадованной гадюки, выкатился из темноты, толкая перед собой тележку заставленную глиняными пивными кружками, флягами с туйкой и огромными лоханками с маринованными овощами.
– Эй пан Стефан, мне говорят, ты идьешь! А я говорит – беда, беда, большая беда, ха? Накатит на тебя, как камень с лавины. А я катит пиво. Пусть небеса рухнут на землю, пусть копья воруют, но пиво – уж в этом ты может уверен быть! Ха!
– Воруют копья – о чем это ты?
Но, суетясь возле своей тележки, он казался серьезнее, чём обычно. Я тихонько толкнул Катику в бок, но она в ответ отпихнула меня на заваленные подушками кресла и тотчас уселась там между мной и Джипом.
– Не часто выпадает счастье оказаться между двумя такими героями!
Она блаженно улыбнулась, потянулась и выгнула спину, пригревшаяся и в свете огня похожая на кошку. И тут же ее настроение переменилось, а глаза стали чужими и холодными.
– Теперь расскажи нам о прошлой ночи!
– Все началось чуть раньше, – произнес я. – Я уже собирался домой – я летал в Германию по делам «Си-Трана»…
Катика резко выпрямилась в своем кресле; от удивления ее глаза стали круглыми.
– В Германию?
Джип прикрыл глаза рукой.
– О господи, – проговорил он тихо (Джип вырос в религиозной семье). – Скажи, что это не так…
И пока они слушали, я видел, как напрягается Катика, как дыхание ее учащается и становится прерывистым. Казалось, она каждый миг моего приключения переживает вместе со мной, мчась в бешеном темпе по затянутым облаками вершинам, переживая ужасные последствия этого пробега, видя перед собой таинственный город и представляя мое не слишком приятное возвращение. Джип ничего не выражающим взглядом глядел куда-то за носки своих ботинок, в судорожные узоры, рисуемые огнем в камине, и ни разу меня не перебил. Но когда я закончил, он резко потянулся вперед, дрожа всем телом, и подкинул в камин два больших полена.
– Фигуры, – вот и все, что он сказал, когда я закончил. Катика промолчала, только крепко схватила меня за руку, как будто пытаясь удержать. Лица у них обоих были бледные, потрясенные и негодующие.
– Какие фигуры, Джип? – терпеливо спросил я.
– Облака. Горы. И то и другое – фрактальные формы, что-то типа единообразных прогрессий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99