"Что, если попробовать обратиться к этому каппе? - подумал я. -
Может быть, он укажет мне путь из этой страны? - подумал я." И я тут же
отправился на окраину города. Но там, в маленькой хижине, я увидел не
старика, а каппу-юношу, двенадцати или тринадцать лет, с еще мягким
блюдцем на голове. Он тихонько наигрывал на флейте. Разумеется, я решил,
что ошибся домом. Чтобы проверить себя, я обратился к нему по имени,
которое мне назвал Багг. Нет, это оказался тот самый старый каппа.
- Но вы выглядите совсем ребенком... - пробормотал я.
- А ты разве не знал? Волею судеб я покинул чрево своей матери седым
старцем. А затем я становился все моложе и моложе и вот теперь превратился
в мальчика. Но на самом деле, когда я родился, мне было, по крайней мере,
лет шестьдесят, так что в настоящее время мне что-то около ста пятидесяти
или ста шестидесяти лет.
Я оглядел комнату. Может быть, у меня было такое настроение, но мне
показалось, что здесь, среди простых стульев и столиков, разлито какое-то
ясное счастье.
- Видимо, вы живете более счастливо, чем все остальные каппы?
- Вполне возможно. В юности я был старцем, а к старости стал молодым.
Я не высох от неутоленных желаний, как это свойственно старикам, и не
предаюсь плотским страстям, как это делают молодые. Во всяком случае,
жизнь моя, если и не была счастливой, то уж наверняка была спокойной.
- Да, при таких обстоятельствах жизнь ваша должна быть спокойной.
- Ну, одного этого для спокойствия еще не достаточно. У меня всю
жизнь было отличное здоровье и состояние достаточное, чтобы прокормиться.
Но, конечно, самое счастливое обстоятельство в моей жизни это то, что я
родился стариком.
Некоторое время мы беседовали. Говорили о самоубийце Токке, о Гэре,
который ежедневно вызывает к себе врача. Но почему-то лицо старого каппы
не выражало никакого интереса к этим разговорам. Я наконец спросил:
- Вы, наверное, не испытывает такой привязанности к жизни, как другие
каппы?
Глядя мне в лицо, старый каппа тихо ответил:
- Как и другие каппы, я покинул чрево матери не раньше, чем мой отец
спросил меня, хочу ли я появиться в этом мире.
- А вот я оказался в этом мире совершенно случайным образом, - сказал
я. - Так будьте добры, расскажите, как отсюда выбраться.
- Отсюда есть только одна дорога.
- Какая же?
- Дорога, которой ты попал сюда.
Когда я услыхал это, волосы мои встали дыбом.
- Мне не найти эту дорогу, - пробормотал я.
Старый каппа пристально поглядел на меня своими чистыми, как ключевая
вода глазами. Затем он поднялся, отошел в угол комнаты и поднял свисавшую
с потолка веревку. Сейчас же в потолке открылся круглый люк, которого я
раньше не замечал. И за этим люком, над ветвями сосен и кипарисов, я
увидел огромное ясное синее небо. А в небо, подобно гигантскому
наконечнику стрелы, поднимался пик Яригатакэ. Я даже подпрыгнул от
восторга, словно ребенок при виде аэроплана.
- Ну вот, сказал старый каппа. - Можешь уходить.
С этими словами он указал мне ан веревку. Но это была не веревка, как
мне показалось вначале. Это была веревочная лестница.
- Что ж, - сказал я, - с вашего разрешения, я пойду.
- Только подумай прежде. Как бы тебе не пожалеть потом.
- Ничего, - сказал я. - Жалеть не буду.
Я уже поднимался по лестнице, цепляясь за перекладины. Поглядывая
вниз, я видел далеко под собою блюдце на голове старого каппы.
17
Вернувшись из страны водяных, я долго не мог привыкнуть к запаху
человеческой кожи. Ведь каппы необычайно чистоплотны по сравнению с нами.
Мало того, я так привык видеть вокруг себя одних только капп, что лица
людей представлялись мне просто безобразными. Вам, вероятно, этого не
понять. Ну, глаза и рты еще туда-сюда, но вот носы вызывали у меня чувство
какого-то странного ужаса. Естественно, что в первое время я старался ни с
кем не встречаться. Затем я понемногу стал, видимо, привыкать к людям и
уже через полгода смог бывать где угодно. Неприятности доставляло лишь то
обстоятельство, что в разговоре у меня то и дело вырывались слова из языка
страны водяных. Получалось примерно так:
- Ты завтра будешь дома?
- Qua.
- Что ты сказал?
- Да-да, буду.
Через год после возвращения я разорился на одной спекуляции и
поэтому...
(Тут доктор С. заметил: "Об этом рассказывать не стоит". Он сообщил
мне, что, как только больной начинает говорить об этом, он впадает в такое
буйство, что с ним не могут справиться несколько сторожей.
Хорошо, об этом не буду. Словом, разорившись на одной спекуляции, я
захотел снова вернуться в страну водяных. Да, именно вернуться. Не
отправиться, не поехать, а вернуться. Потому что к тому времени я уже
ощущал страну водяных как свою родину. Я потихоньку ушел из дому и
попытался сесть на поезд Центральной линии. К сожалению, я был схвачен
полицией, и меня водворили в эту больницу. Но и здесь я некоторое время
продолжал тосковать по стране водяных. Чем сейчас занят доктор Чакк? А
философ Магг? Наверное, он по-прежнему размышляет под своим семицветным
фонарем. А мой добрый друг студент Раппа со сгнившим клювом? Однажды, я в
такой же туманный, как сегодня день, я, по обыкновению, погрузился в
воспоминания о своих друзьях и вдруг чуть не закричал от изумления, увидев
рыбака Багга. Не знаю, когда он проник ко мне, но он сидел передо мной на
корточках и кланялся, приветствуя меня. Когда я немного успокоился... не
помню, плакал я или смеялся. Помню только, с какой радостью я впервые
после долгого перерыва заговорил на языке страны водяных.
- Послушай, Багг, зачем ты пришел сюда?
- Проведать вас. Вы, говорят, заболели.
- Откуда же ты узнал?
- Услыхал по радио.
- А как ты сюда добрался?
- Ну, это дело не трудное. Реки и рвы в Токио для нас, капп, все
равно что улицы.
И я вспомнил, словно только что узнал об этом, что каппы относятся к
классу земноводных, как и лягушки.
- Но ведь здесь поблизости нигде реки нет.
- Нет. Сюда я пробрался по водопроводным трубам. А здесь я приоткрыл
пожарный кран...
- Открыл пожарный кран?
- Вы что, забыли, господин? Ведь и среди капп есть механики.
Каппы стали навещать меня раз в два-три дня. Доктор С. считает, что я
болен demenia praecox [раннее слабоумие (лат)]. Но вот доктор Чакк
(простите за откровенность) утверждает, что никакого demenia praecox у
меня нет, что это вы сами, все, начиная с доктора С., страдаете demenia
praecox. Само собой разумеется, что раз уж доктор Чакк приходит ко мне, то
навещают меня и студент Рапп и философ Магг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Может быть, он укажет мне путь из этой страны? - подумал я." И я тут же
отправился на окраину города. Но там, в маленькой хижине, я увидел не
старика, а каппу-юношу, двенадцати или тринадцать лет, с еще мягким
блюдцем на голове. Он тихонько наигрывал на флейте. Разумеется, я решил,
что ошибся домом. Чтобы проверить себя, я обратился к нему по имени,
которое мне назвал Багг. Нет, это оказался тот самый старый каппа.
- Но вы выглядите совсем ребенком... - пробормотал я.
- А ты разве не знал? Волею судеб я покинул чрево своей матери седым
старцем. А затем я становился все моложе и моложе и вот теперь превратился
в мальчика. Но на самом деле, когда я родился, мне было, по крайней мере,
лет шестьдесят, так что в настоящее время мне что-то около ста пятидесяти
или ста шестидесяти лет.
Я оглядел комнату. Может быть, у меня было такое настроение, но мне
показалось, что здесь, среди простых стульев и столиков, разлито какое-то
ясное счастье.
- Видимо, вы живете более счастливо, чем все остальные каппы?
- Вполне возможно. В юности я был старцем, а к старости стал молодым.
Я не высох от неутоленных желаний, как это свойственно старикам, и не
предаюсь плотским страстям, как это делают молодые. Во всяком случае,
жизнь моя, если и не была счастливой, то уж наверняка была спокойной.
- Да, при таких обстоятельствах жизнь ваша должна быть спокойной.
- Ну, одного этого для спокойствия еще не достаточно. У меня всю
жизнь было отличное здоровье и состояние достаточное, чтобы прокормиться.
Но, конечно, самое счастливое обстоятельство в моей жизни это то, что я
родился стариком.
Некоторое время мы беседовали. Говорили о самоубийце Токке, о Гэре,
который ежедневно вызывает к себе врача. Но почему-то лицо старого каппы
не выражало никакого интереса к этим разговорам. Я наконец спросил:
- Вы, наверное, не испытывает такой привязанности к жизни, как другие
каппы?
Глядя мне в лицо, старый каппа тихо ответил:
- Как и другие каппы, я покинул чрево матери не раньше, чем мой отец
спросил меня, хочу ли я появиться в этом мире.
- А вот я оказался в этом мире совершенно случайным образом, - сказал
я. - Так будьте добры, расскажите, как отсюда выбраться.
- Отсюда есть только одна дорога.
- Какая же?
- Дорога, которой ты попал сюда.
Когда я услыхал это, волосы мои встали дыбом.
- Мне не найти эту дорогу, - пробормотал я.
Старый каппа пристально поглядел на меня своими чистыми, как ключевая
вода глазами. Затем он поднялся, отошел в угол комнаты и поднял свисавшую
с потолка веревку. Сейчас же в потолке открылся круглый люк, которого я
раньше не замечал. И за этим люком, над ветвями сосен и кипарисов, я
увидел огромное ясное синее небо. А в небо, подобно гигантскому
наконечнику стрелы, поднимался пик Яригатакэ. Я даже подпрыгнул от
восторга, словно ребенок при виде аэроплана.
- Ну вот, сказал старый каппа. - Можешь уходить.
С этими словами он указал мне ан веревку. Но это была не веревка, как
мне показалось вначале. Это была веревочная лестница.
- Что ж, - сказал я, - с вашего разрешения, я пойду.
- Только подумай прежде. Как бы тебе не пожалеть потом.
- Ничего, - сказал я. - Жалеть не буду.
Я уже поднимался по лестнице, цепляясь за перекладины. Поглядывая
вниз, я видел далеко под собою блюдце на голове старого каппы.
17
Вернувшись из страны водяных, я долго не мог привыкнуть к запаху
человеческой кожи. Ведь каппы необычайно чистоплотны по сравнению с нами.
Мало того, я так привык видеть вокруг себя одних только капп, что лица
людей представлялись мне просто безобразными. Вам, вероятно, этого не
понять. Ну, глаза и рты еще туда-сюда, но вот носы вызывали у меня чувство
какого-то странного ужаса. Естественно, что в первое время я старался ни с
кем не встречаться. Затем я понемногу стал, видимо, привыкать к людям и
уже через полгода смог бывать где угодно. Неприятности доставляло лишь то
обстоятельство, что в разговоре у меня то и дело вырывались слова из языка
страны водяных. Получалось примерно так:
- Ты завтра будешь дома?
- Qua.
- Что ты сказал?
- Да-да, буду.
Через год после возвращения я разорился на одной спекуляции и
поэтому...
(Тут доктор С. заметил: "Об этом рассказывать не стоит". Он сообщил
мне, что, как только больной начинает говорить об этом, он впадает в такое
буйство, что с ним не могут справиться несколько сторожей.
Хорошо, об этом не буду. Словом, разорившись на одной спекуляции, я
захотел снова вернуться в страну водяных. Да, именно вернуться. Не
отправиться, не поехать, а вернуться. Потому что к тому времени я уже
ощущал страну водяных как свою родину. Я потихоньку ушел из дому и
попытался сесть на поезд Центральной линии. К сожалению, я был схвачен
полицией, и меня водворили в эту больницу. Но и здесь я некоторое время
продолжал тосковать по стране водяных. Чем сейчас занят доктор Чакк? А
философ Магг? Наверное, он по-прежнему размышляет под своим семицветным
фонарем. А мой добрый друг студент Раппа со сгнившим клювом? Однажды, я в
такой же туманный, как сегодня день, я, по обыкновению, погрузился в
воспоминания о своих друзьях и вдруг чуть не закричал от изумления, увидев
рыбака Багга. Не знаю, когда он проник ко мне, но он сидел передо мной на
корточках и кланялся, приветствуя меня. Когда я немного успокоился... не
помню, плакал я или смеялся. Помню только, с какой радостью я впервые
после долгого перерыва заговорил на языке страны водяных.
- Послушай, Багг, зачем ты пришел сюда?
- Проведать вас. Вы, говорят, заболели.
- Откуда же ты узнал?
- Услыхал по радио.
- А как ты сюда добрался?
- Ну, это дело не трудное. Реки и рвы в Токио для нас, капп, все
равно что улицы.
И я вспомнил, словно только что узнал об этом, что каппы относятся к
классу земноводных, как и лягушки.
- Но ведь здесь поблизости нигде реки нет.
- Нет. Сюда я пробрался по водопроводным трубам. А здесь я приоткрыл
пожарный кран...
- Открыл пожарный кран?
- Вы что, забыли, господин? Ведь и среди капп есть механики.
Каппы стали навещать меня раз в два-три дня. Доктор С. считает, что я
болен demenia praecox [раннее слабоумие (лат)]. Но вот доктор Чакк
(простите за откровенность) утверждает, что никакого demenia praecox у
меня нет, что это вы сами, все, начиная с доктора С., страдаете demenia
praecox. Само собой разумеется, что раз уж доктор Чакк приходит ко мне, то
навещают меня и студент Рапп и философ Магг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14