— Оправдаться! Какие могут быть оправдания тому, что вы творите и что уже натворили?
Он не добавил бы к этому ничего, но на помощь Лэтимеру пришла Миртль:
— Папа, ведь нужно только выслушать. — Ее просьба возникла из глубоко затаенного в сердце желания: она надеялась найти в его словах что-нибудь такое, что могло бы смягчить приговор, вынесенный в ее письме и не достигший своей настоящей цели — вернуть Гарри с неправедной стези.
Мендвилл, мысленно проклиная болтливость и доверчивость губернатора, совершенно растерялся и не знал, как теперь себя вести. Ему теперь необходимо было заботиться о соблюдении своих же взаимоисключающих интересов, и он молча выжидал — словно игрок, который не может решить, какую выбрать тактику.
— Сэр Эндрю, — начал Лэтимер, — вы живете в богатой, беззаботной провинции, еще по-настоящему не ощутившей тяжелую руку короля, и не имеете представления о том, что происходит на Севере.
Однако сэр Эндрю не собирался вступать в политический диспут.
— Не могу? — И он закашлялся язвительным смехом. — Я не могу! Предательство — вот что происходит на Севере! И вы приложили к этому руку, замышляя против своего короля Бог весть какие козни.
— В ваших словах мало правды, — возразил Лэтимер.
— Вы полагаете, нам не было доложено?
— Доложено… — Лэтимер обратил проницательный взгляд на капитана Мендвилла и чуть поклонился ему, — похоже, я становлюсь важной птицей, если имею честь быть предметом ваших докладов, сэр.
— Мне, как конюшему его светлости губернатора, вменены определенные обязанности. — Мендвилл пожал плечами. — Возможно, мистер Лэтимер, вы не принимаете этого в расчет.
— Помилуйте, сэр! — Свойственная Лэтимеру сдержанная ирония, за которой при желании можно было углядеть скрытую издевку, уже начинала раздражать капитана. — Утром я удовлетворил свое любопытство касательно круга ваших обязанностей. — Капитан невольно покраснел. — Но ваши доклады — или, по меньшей мере, выводы из них — не вполне точны. У меня даже сложилось впечатление, что верные умозаключения не входят в обязанности чиновников.
Он опять обратился к сэру Эндрю, который с трудом себя сдерживал и только наполовину понимал происходящее между Лэтимером и конюшим.
— Возможно, я и строил козни, но никак не против короля. Я не отношу себя к экстремистам, требующим немедленной независимости. Напротив, я из тех, кто пытается, вопреки всем провокациям, сохранить мир и поддержать конституционализм против попыток ввергнуть провинцию в пучину насилия.
Баронет ограничился насмешкой:
— Так это заботясь о мире, вы организовали налет на арсенал?
Лэтимер снова метнул взгляд на Мендвилла.
— Ваши доклады были очень подробными, капитан Мендвилл.
На сей раз капитан ответил колкостью на колкость:
— Видите ли, мистер Лэтимер, изредка и чиновники способны на умозаключения.
Но Лэтимер осадил его репликой:
— Это не умозаключение, капитан, это всего лишь информация. То, за чем я приходил и что получил сегодня утром. А до остального, — и, не давая капитану времени на ответ, он вновь повернулся к сэру Эндрю, — мы хотим избежать у нас того, что случилось в Бостоне, когда британские войска расстреливали британских подданных. Si vis pacem, para bellumnote 17 — мудрое изречение. Нам не оставили другого выбора, когда Англия или, вернее, английский король и его слишком угодливый кабинет министров начали угрожать британской колонии, как вражеской стране. Мы готовимся к войне, дабы избежать ее. Какими доводами убедить министров принять наши петиции, рассмотреть наши жалобы и устранить несправедливость вместо того, чтобы посредством грубой силы принуждать нас повиноваться?
— Бог мой! Вы — сумасшедший! Точно, сумасшедший!
Капитан Мендвилл вмешался вкрадчиво:
— Разве не сам Бостон своею непокорностью навлек на себя беды?
— Да! Что вы ответите на это? — требовательно подхватил сэр Эндрю.
— Непокорность? — слегка пожал плечами мистер Лэтимер. — Чему же Бостон должен был покориться? Покорность свободных людей исполнительной власти есть не что иное, как подчинение законам, которые они сами для себя вырабатывают.
— Вы цитируете доктора Франклина, надо полагать, — сказал капитан, подозревая подвох.
— Я цитирую одно из писем Юниуса, капитан Мендвилл, — одно из писем, адресованных королю и кабинету, которые столь безрассудны, что угрожают свободам англичан не только в колониях, но и в самой Англии.
Сэр Эндрю зашелся от негодования:
— Вы назвали его величество безрассудным?!
— Вероятно, это несколько шокирует. Но сама по себе подобная возможность не может отвергаться.
— Не может?! — рявкнул сэр Эндрю, — Я отвергаю ее — как отвергаю каждый надуманный предлог для мятежа! Проклятое евангелие этих «Сыновей Свободы»! «Сыновья Свободы»! — Он фыркнул, — Сыновья измены!
Лэтимер поддался минутной вспышке обиды.
— Англичанин и член Палаты общин, над которым вы издеваетесь, отзывался о нашей приверженности свободе с восхищением.
— Нисколько не сомневаюсь. В Англии тоже есть бунтовщики, как в Америке остались верноподданные.
— Да, но со временем, по всей видимости, станет больше первых и меньше последних. Ибо, повторяю, сэр, нет никакой ссоры между Англией и Америкой. Независимости, в результате которой Британия может потерять североамериканские колонии, желают лишь очень немногие из нас. Но она может оказаться единственным выходом. И это будет заслугой нерасчетливого короля, который, хотя и гордится титулом британского…
Но ему не дали возможности закончить. Сэр Эндрю вскочил, вне себя от бешенства:
— Вы бесчестный предатель! Боже мой! Как вы смеете произносить такие речи в моем доме? Вы слышали его, Роберт? Вы-то, конечно, знаете свой долг!
Капитан Мендвилл тоже приподнялся. Ему было явно не по себе.
— Роберт! — крикнула Миртль. Она поняла намерения отца в отношении Гарри и в волнении опустила обязательное церемонное «кузен» перед именем. И Лэтимер, и Мендвилл заметили это, хотя оба были поглощены более серьезными проблемами.
— Умоляю вас, не бойтесь, дорогая Миртль, — успокоил ее капитан и повернулся к наблюдавшему за ним Лэтимеру. — Здесь, под крышей сэра Эндрю, у меня нет возможности должным образом реагировать на ваши слова.
Горбинка на носу мистера Лэтимера обозначилась сильнее.
— Если вы хотите сказать, сэр, что сожалеете об этом, я буду счастлив повторить их в любом месте и в любое время, когда и где вам будет угодно.
В отчаянии Миртль снова вмешалась, даже не подозревая о том, что причина их явной враждебности друг к другу заключалась скорее в ней, чем в политических разногласиях.
— Гарри, ты ведешь себя, как безумец! Роберт, пожалуйста, не принимайте его слова всерьез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100