Но на ней не было ничего, за что удалось бы схватиться, и
поэтому ее вряд ли вообще было возможно открыть. Но я все равно снова и
снова пытался открыть. Я даже чувствовал, как мои руки стараются
ухватиться за гладкую скользкую поверхность, но в конце концов сползают с
нее.
У нас никогда ничего не получится, подумал я. Казалось, что дверь
немного приоткрылась и полоска света вокруг нее стала шире.
Но дело продвигалось слишком медленно, мы бы не смогли распахнуть ее
настолько широко, чтобы пройти.
Я почувствовал страшную усталость - не только физическую, но и
умственную. Я понимал, что другие чувствуют себя не лучше. Мы, конечно,
будем пытаться еще и еще, лезть из кожи вон, но с каждым разом будем
слабее и слабее, и если только мы не сможем добиться ничего с первых
попыток, мы выдохнемся.
Итак, я прикладывал все силы, и мне показалось, что я ухватился за
дверь, тогда я потянул за нее что было мочи и чувствовал, как все
остальные тоже тянут. И дверь начала открываться, поворачиваясь в нашу
сторону на невидимых петлях. И вот она уже открылась настолько, что в щель
- если дверь существовала в действительности - можно было просунуть руку.
Но даже когда, обливаясь потом, я мысленно открывал ее, я знал, что на
самом деле никакой двери нет, и человек никогда не сможет прикоснуться к
ней.
И в конце концов, лишь только дверь приоткрылась, произошла осечка.
Попытка провалилась. И дверь исчезла. Перед нами не было ничего, кроме
дюны, поднимавшейся до неба.
За спиной что-то щелкнуло, я подпрыгнул и резко повернулся.
Колесо висело высоко над нами и, скрежеща, понемногу теряло скорость.
А по серебряной паутине, натянутой между ободом и центром колеса, из
зеленого сгустка опускалось, сползало на нас нечто, похожее на каплю.
Форма капли и особенно способ стекания по паутине, напоминали паука. Но
это был не паук. Паук показался бы красавцем по сравнению с тем уродом,
который спускался по паутине. Вниз сползало трясущееся, безобразное
существо, похожее на омерзительного слизняка. У него было с дюжину рук и
ног, и на одном конце непонятной капли я разглядел то, что можно было
назвать лицом. Нет слов, чтобы описать чувство ужаса, ощущение гадливости,
которые вызывало это лицо. Меня охватило единственное острое желание -
держаться подальше от этого чудовища, я боялся, что оно приблизится и
коснется меня.
Слизняк с нарастающим шумом спускался по паутине. Хотя у него и было
лицо, но на нем не было рта, и кричать ему было нечем.
Тем не менее урод издавал шум, от которого у нас звенело в ушах.
В этом шуме слышался и скрежет зубов, размалывающих кости, и чавканье
шакала, жадно раздирающего гниющий труп, и озлобленное рычание. Все эти
звуки раздавались одновременно, а не поочередно, или, может, одновременно
напоминали и то, и другое, и третье: я думаю, если бы мы слушали дольше,
наверняка бы расслышали и новые ноты.
Жуткий монстр достиг обода колеса, спрыгнул на дюну и замер над нами,
широко расставив ноги. Отвратительная слизь текла с его тела на песок, и
там, куда падали капли слизи, песок скатывался в маленькие мокрые шарики.
Он стоял, уставясь на нас, издавая звуки, которые заполняли всю
пустыню от земли до неба.
И за страшным шумом, как будто закодированное в самих звуках, звучало
одно-единственное слово. И в жуткой какофонии я, казалось, смог
почувствовать - именно почувствовать, а не услышать - это самое слово.
- Убирайтесь! - кричало нам существо. - Убирайтесь! Убирайтесь!
Убирайтесь!
Откуда-то из лунной ночи, из страны вздымающихся дюн, на нас налетел
ветер, или другая сила, подобная ветру, которая закрутила нас и отбросила
назад. Хотя, если хорошенько подумать, ничего общего с ветром не было,
ведь ни одна песчинка не шелохнулась, и мы не слышали гула ветра. Но нас
как будто ударили со всего размаху, толкнули и опрокинули, отшвырнули
назад.
Мерзкая тварь все еще стояла на дюне и неистовствовала, а я,
отшатнувшись под напором ветра, вдруг сообразил, что у меня под ногами уже
не песок, а что-то вроде мостовой.
А потом, неожиданно, из виду исчезла и дюна, а вместо нее перед нами
была стена. Все произошло так, словно невидимая дверь распахнулась прямо
перед нами. И в то же мгновение приступ ярости уродливого существа
закончился, и воцарилась тишина.
Но недолгое молчание было прервано возгласом Смита, который начал
кричать как сумасшедший: "Он снова вернулся! Мой друг с нами опять! Он
вновь в моем мозгу! Он вернулся..."
- Заткнись! - заорал я. - Кончай нытье!
Он утихомирился, но все же продолжал негромко бормотать, сидя с
вытянутыми вперед ногами. На его лице появилось знакомое выражение
безумного восторга.
Я быстро огляделся и обнаружил, что мы находимся в том месте, откуда
начали свое путешествие, в той же комнате с картинами, и на каждой картине
изображены непохожие друг на друга миры.
Мы вернулись живыми и здоровыми, подумал я с чувством облегчения, но
в том нет нашей заслуги. Возможно, если бы у нас было время, мы в конце
концов распахнули бы эту дверь сами. Однако это было сделано за нас.
Появился монстр из песчаного мира и вышвырнул нас из своей страны.
Ночь, опустившаяся на город, уже сменилась днем. За просторным
дверным проемом светило солнце, и на фоне желтого света я увидел
возвышающиеся городские кварталы.
Я не приметил ни лошадей-качалок, ни того гномообразного существа, по
воле которого мы оказались в пустыне.
Я отряхнул одежду и снял с плеча ружье. Мне нужно было кое с кем
свести счеты.
4
Мы обнаружили их в большом зале, этажом ниже комнаты, ведущей в
другие миры. Похоже, это был склад.
Маленький гном раскидал наши вещи по полу и теперь просматривал их.
Несколько тюков уже прошли через его руки. Он изучал очередной мешок, а
оставшаяся часть груза была аккуратно сложена в стороне и ожидала своей
очереди.
Лошадки собрались в полукруг и наблюдали за происходящим. Они
спокойно покачивались, и хотя их морды ничего не выражали, мне показалось
все же, что я заметил на них удовлетворенные ухмылки. Они явно были
довольны собой.
Все в комнате были настолько поглощены своим занятием, что никто не
обратил на нас внимания, пока мы не вошли внутрь и не приблизились к ним.
Увидев нас, лошадки откатились назад, а гном начал медленно распрямляться.
Наверно, пока он стоял, склонившись над нашими вещами, у него затекла
спина. Все еще полусогнувшись, он уставился на нас сквозь взлохмаченный
чуб, падающий ему на глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
поэтому ее вряд ли вообще было возможно открыть. Но я все равно снова и
снова пытался открыть. Я даже чувствовал, как мои руки стараются
ухватиться за гладкую скользкую поверхность, но в конце концов сползают с
нее.
У нас никогда ничего не получится, подумал я. Казалось, что дверь
немного приоткрылась и полоска света вокруг нее стала шире.
Но дело продвигалось слишком медленно, мы бы не смогли распахнуть ее
настолько широко, чтобы пройти.
Я почувствовал страшную усталость - не только физическую, но и
умственную. Я понимал, что другие чувствуют себя не лучше. Мы, конечно,
будем пытаться еще и еще, лезть из кожи вон, но с каждым разом будем
слабее и слабее, и если только мы не сможем добиться ничего с первых
попыток, мы выдохнемся.
Итак, я прикладывал все силы, и мне показалось, что я ухватился за
дверь, тогда я потянул за нее что было мочи и чувствовал, как все
остальные тоже тянут. И дверь начала открываться, поворачиваясь в нашу
сторону на невидимых петлях. И вот она уже открылась настолько, что в щель
- если дверь существовала в действительности - можно было просунуть руку.
Но даже когда, обливаясь потом, я мысленно открывал ее, я знал, что на
самом деле никакой двери нет, и человек никогда не сможет прикоснуться к
ней.
И в конце концов, лишь только дверь приоткрылась, произошла осечка.
Попытка провалилась. И дверь исчезла. Перед нами не было ничего, кроме
дюны, поднимавшейся до неба.
За спиной что-то щелкнуло, я подпрыгнул и резко повернулся.
Колесо висело высоко над нами и, скрежеща, понемногу теряло скорость.
А по серебряной паутине, натянутой между ободом и центром колеса, из
зеленого сгустка опускалось, сползало на нас нечто, похожее на каплю.
Форма капли и особенно способ стекания по паутине, напоминали паука. Но
это был не паук. Паук показался бы красавцем по сравнению с тем уродом,
который спускался по паутине. Вниз сползало трясущееся, безобразное
существо, похожее на омерзительного слизняка. У него было с дюжину рук и
ног, и на одном конце непонятной капли я разглядел то, что можно было
назвать лицом. Нет слов, чтобы описать чувство ужаса, ощущение гадливости,
которые вызывало это лицо. Меня охватило единственное острое желание -
держаться подальше от этого чудовища, я боялся, что оно приблизится и
коснется меня.
Слизняк с нарастающим шумом спускался по паутине. Хотя у него и было
лицо, но на нем не было рта, и кричать ему было нечем.
Тем не менее урод издавал шум, от которого у нас звенело в ушах.
В этом шуме слышался и скрежет зубов, размалывающих кости, и чавканье
шакала, жадно раздирающего гниющий труп, и озлобленное рычание. Все эти
звуки раздавались одновременно, а не поочередно, или, может, одновременно
напоминали и то, и другое, и третье: я думаю, если бы мы слушали дольше,
наверняка бы расслышали и новые ноты.
Жуткий монстр достиг обода колеса, спрыгнул на дюну и замер над нами,
широко расставив ноги. Отвратительная слизь текла с его тела на песок, и
там, куда падали капли слизи, песок скатывался в маленькие мокрые шарики.
Он стоял, уставясь на нас, издавая звуки, которые заполняли всю
пустыню от земли до неба.
И за страшным шумом, как будто закодированное в самих звуках, звучало
одно-единственное слово. И в жуткой какофонии я, казалось, смог
почувствовать - именно почувствовать, а не услышать - это самое слово.
- Убирайтесь! - кричало нам существо. - Убирайтесь! Убирайтесь!
Убирайтесь!
Откуда-то из лунной ночи, из страны вздымающихся дюн, на нас налетел
ветер, или другая сила, подобная ветру, которая закрутила нас и отбросила
назад. Хотя, если хорошенько подумать, ничего общего с ветром не было,
ведь ни одна песчинка не шелохнулась, и мы не слышали гула ветра. Но нас
как будто ударили со всего размаху, толкнули и опрокинули, отшвырнули
назад.
Мерзкая тварь все еще стояла на дюне и неистовствовала, а я,
отшатнувшись под напором ветра, вдруг сообразил, что у меня под ногами уже
не песок, а что-то вроде мостовой.
А потом, неожиданно, из виду исчезла и дюна, а вместо нее перед нами
была стена. Все произошло так, словно невидимая дверь распахнулась прямо
перед нами. И в то же мгновение приступ ярости уродливого существа
закончился, и воцарилась тишина.
Но недолгое молчание было прервано возгласом Смита, который начал
кричать как сумасшедший: "Он снова вернулся! Мой друг с нами опять! Он
вновь в моем мозгу! Он вернулся..."
- Заткнись! - заорал я. - Кончай нытье!
Он утихомирился, но все же продолжал негромко бормотать, сидя с
вытянутыми вперед ногами. На его лице появилось знакомое выражение
безумного восторга.
Я быстро огляделся и обнаружил, что мы находимся в том месте, откуда
начали свое путешествие, в той же комнате с картинами, и на каждой картине
изображены непохожие друг на друга миры.
Мы вернулись живыми и здоровыми, подумал я с чувством облегчения, но
в том нет нашей заслуги. Возможно, если бы у нас было время, мы в конце
концов распахнули бы эту дверь сами. Однако это было сделано за нас.
Появился монстр из песчаного мира и вышвырнул нас из своей страны.
Ночь, опустившаяся на город, уже сменилась днем. За просторным
дверным проемом светило солнце, и на фоне желтого света я увидел
возвышающиеся городские кварталы.
Я не приметил ни лошадей-качалок, ни того гномообразного существа, по
воле которого мы оказались в пустыне.
Я отряхнул одежду и снял с плеча ружье. Мне нужно было кое с кем
свести счеты.
4
Мы обнаружили их в большом зале, этажом ниже комнаты, ведущей в
другие миры. Похоже, это был склад.
Маленький гном раскидал наши вещи по полу и теперь просматривал их.
Несколько тюков уже прошли через его руки. Он изучал очередной мешок, а
оставшаяся часть груза была аккуратно сложена в стороне и ожидала своей
очереди.
Лошадки собрались в полукруг и наблюдали за происходящим. Они
спокойно покачивались, и хотя их морды ничего не выражали, мне показалось
все же, что я заметил на них удовлетворенные ухмылки. Они явно были
довольны собой.
Все в комнате были настолько поглощены своим занятием, что никто не
обратил на нас внимания, пока мы не вошли внутрь и не приблизились к ним.
Увидев нас, лошадки откатились назад, а гном начал медленно распрямляться.
Наверно, пока он стоял, склонившись над нашими вещами, у него затекла
спина. Все еще полусогнувшись, он уставился на нас сквозь взлохмаченный
чуб, падающий ему на глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64