— Ладно,— пробормотал он.— Угощайся, Анджело. Только предупреждаю: если ты его угробишь, то составишь ему компанию в его фамильном склепе!
— Не беспокойтесь.
Взгляд Анджело полностью отражал состояние его души, Я понимал, что сейчас мне придется хреново. Я еще никогда не оказывался лицом к лицу с человеком, которого так распирало бы от ненависти.
Анджело глубоко вздохнул, потом снял пиджак и бросил его на стол. Мейерфельд закурил сигару. Он казался смущенным. Еще бы: он привык устраивать свои дела в чистеньком кабинете с дюжиной телефонов.,. Практическая сторона работы была ему до сих пор не видна; он открывал ее для себя только теперь — и без особого удовольствия. Он, наверное, сильно сожалел, что Каломару вздумалось испытать меня, вместо того чтобы сразу пустить мне пулю в лоб. Анджело поднял руку. Рука у него была изящная, ухоженная и небольшая — как у большинства убийц.
— Линия жизни у тебя коротковата,— сказал я. Он поднес руку к моему лицу, и пять его острых ногтей огненными корнями вросли мне в правую щеку.
— Да? — проскрипел он, стиснув зубы.
Я попытался двинуть его коленом туда, где больнее всего, но он, уже наученный опытом, держался чуть в стороне.
Он коротко дернул рукой, и его ногти разодрали мне лицо. Это причинило ужасную боль — словно % рожу полыхнули паяльной лампой.
— Я всегда подозревал, что у тебя девчачьи замашки,— проговорил я.— Чуть что — сразу царапаться!
Он ничего не ответил и показал мне свою руку. Концы пальцев покраснели от крови, и под ногтями застряли кусочки мяса.
Он вытер руку о мою рубашку, потом внезапно и с поразительной силой замолотил меня в живот. Воздух убежал от меня куда-то далеко-далеко. Я отчаянно хлопал жабрами, но внутрь ничего не засасывалось...
— А что если я тебе яйца отрежу?— предложил
он.— А? Давай?
— Каждый мечтает о том, чего у него нет...— выдавил я из себя.
Он сунул руку в карман брюк и достал длинный нож; с очень тонким лезвием.
— Если сейчас же не скажешь, где деньги, я тебя вскрою!
— Не надо, я боюсь сквозняков...
Он улыбнулся какой-то странной улыбкой. Потом приложил лезвие к моей рубашке и быстро изобразил на ней какой-то нехитрый узор. Я ничего не почувствовал, однако лоскут рубашки упал на землю, и я увидел, что узор повторился на моей коже, окаймленный красными каплями...
— Зря ты молчишь, Капут: я сегодня в форме и запросто могу разрезать тебя на куски, слышишь, ты?
Я понял, что если не вмешаются остальные, он действительно изуродует меня, как бог черепаху.
— Послушайте, Мейерфельд,— сказал я,— вы не находите, что этот юноша малость переигрывает? По-моему, он просто хочет усыпить вашу бдительность, а потом...
— Ничего!— перебил Мейерфельд.— Если он так и не сможет добиться от вас признания, то потом мы развяжем язык ему!
Я помрачнел. Стимул был действительно неплохой... После такого предупреждения Анджело ничего не оставалось, как идти до конца. Его лицо ожесточилось.
— Слушай, Капут,— сказал он мне.— У меня преимущество над остальными: я знаю, что ты з н а е ш ь... Я сильнее, потому что я не сомневаюсь, понимаешь?
Он был неглуп.
Его разноцветные глаза пристально смотрели на меня. Они вызывали у меня неприятное чувство, что-то вроде тошноты. Может быть, виной тому было отчасти и зелье, которое он подсыпал мне накануне...
— Я ничего не знаю!— ответил я.— Можешь нарезать меня хоть мелкими дольками — я ничего не скажу, потому что это ты...
Он яростным движением всадил нож мне в бедро. Потом, вместо того чтобы вытащить, начал медленно поворачивать лезвие в ране.
Боль была невыносимой... Остальные не сводили с меня глаз... Мейерфельд, нее более и более недовольный, прятался за облаками голубоватого дыма... Лежавший на полу приятель Антуан выкарабкивался из забытья, помогая себе глубокими вздохами...
— Говори! — прошипел Анджело. — Говори, скотина, или я тебе все мясо порву!
Мне казалось, что он проковырял в моем теле целую пещеру. По бедру текла горячая кровь... Щека все пылала...
Глаза Анджело горели первобытным огнем на фоне мертвенно-бледного лица.
— Говори!
Я сжал зубы... И вдруг, сквозь полусомкнутые веки, увидел в проеме двери, выходящей в коридор, первоклассное привидение. Это была Сказка, одетая в ночную рубашку. Она стояла на пороге с кочергой в руке, немая, тихая и бледная... Я прикрыл глаза, что-бы мой взгляд не выдал ее остальным, стоявшим к ней спиной.
— Хорошо, — вздохнул я. — Я... Я скажу.
Это была именно та фраза, которую следовало произнести, чтобы приковать к себе внимание аудитории. Они словно дернулись в судороге и буквально воем своим существом потянулись ко мне.
— Итак? — торжествующе сказал Анджело.
Больше ничего он сказать не успел. Раздался глухой удар: это Сказка обрушила свою кочергу на затылок Сидуана. Она вложила в этот удар все свое мужество, всю волю. Доходяга выронил винтовку и зашатался. Прежде чем остальные успели сообразить, что к чему, Сказка подхватила оружие...
Что меня в этой девушке покоряло, так это ее решимость. Другая бы на ее месте наверняка начала переводить ствол с одного на другого и по-детски кричать "руки вверх"! Эта же, наоборот, сразу открыла огонь... Она на-
чала с. самого срочного дела — то есть с: Анджело. Он схлопотал первую очередь, которая почти перешибла его пополам. Следующая порция леденцов досталась Мейер-фельду. Он рухнул, не выпуская изо рта сигару, и зашар кал ногами по полу. Усатый получил свое уже тогда, когда вытаскивал свой персональный револьвер. Этому досталось крепче всех — она попала ему в голову. Тр-р-р-р! Его рожа мгновенно превратилась в корзину раздавленной клубники.
Тут я увидел, что за спиной Сказки вырос приятель Антуан с бутылкой в руке.
— Сказка, берегись!
Она отскочила в сторону и вскрикнула: бутылка все-таки задела ей плечо.
Я дал Антуану подножку, и он завалился.
— Давай в него! — крикнул я.
Но в карабине больше не было патронов, и затвор издал лишь негромкий дурацкий щелчок.
Я подскочил к пиджаку Анджело, который остался лежать на столе, выудил оттуда автоматический пистолет и разрядил его в Антуана, держа в скованных наручниками руках. Первая пуля прошла мимо, но вторая прошила ему левый глаз: тут уже не требовались ни комментарии, ни лечение.
Да, это была настоящая бойня. На полу, навалившись друг на друга, лежало пять трупов — один ок-ровавленней другого...
Я повернулся к Сказке.
— Можно сказать, что ты появилась вовремя!
— Да, мне тоже так кажется. Она посмотрела на меня и ахнула:
— Боже мой! Сколько на тебе крови!
Действительно, из второй раны — в боку — бежал целый ручей. Там все еще торчал нож Анджело. Я ухватился за рукоятку и резким движением вытащил лезвие. Кровь полилась сильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113