К тому же, хотя это и может показаться диким, я человек богобоязненный...
Он не стал настаивать.
— Жаль, — вздохнул он. — Это было бы отличной маскировкой!
— Ничего, для меня лучше пойти на риск, чем так маскироваться. У вас найдется что-нибудь другое?
— Найдется. Идемте.
Он повел меня в пыльную комнату, которую, похоже, не проветривали с незапамятных времен.
Внутри его дом не был похож ни на один из домов, которые я видел прежде. Чувствовалось, что в один прекрасный вечер он вернулся сюда с совершенно новыми мыслями в голове — и запер все комнаты, оставив себе лишь тесную клетушку по соседству с кухней...
Он открыл старинный шкаф-гардероб, в котором висел целый ворох костюмов.
— Неужели все ваши? — спросил я.
Он не ответил, и поскольку мне, в сущности, было все равно, я перестал задавать вопросы.
Во всяком случае, шмотки там висели что надо! Английский твид, изысканный покрой... Хозяин этих вещей, похоже, обходил районные универмаги десятой дорогой!
Я выбрал светлый костюм в мелкую клетку — я давно такой хотел, — потом подыскал к нему белую
рубашку и шелковый галстук цвета морской волны... Зато туфли были слишком тесными для моих клюшек, и мне пришлось почистить свои старые.
— Может быть, наденете темные очки?
Я мысленно улыбнулся наивности старичка: темные очки хороши разве что для стареющих кинозвезд, которые стремятся любой ценой привлечь к себе внимание...
По моему лицу он понял, что ему лучше помалкивать и положиться на меня.
Я аккуратно, не спеша, оделся и протянул руку:
— Теперь немного деньжат, господин добрый волшебник. Такой заказ без аванса не выполнишь!
Он без возражении уронил мне в руку две пачки купюр крушило достоинства. Я мгновенно почувствовал прилив сил. Дело пошло...
— Вы можете одолжить мне свою машину?
— Да.
— О'кей. Не забудьте дать мне техпаспорт и свои права... Иначе все может провалиться из-за какого-нибудь полисмена, который слишком свято чтит правила проезда перекрестков.
Он послушно сделал все, о чем я просил. Работать на такого мужика было сущее удовольствие.
Он понимал, что жизнь диктует свои условия, а между тем старики этого обычно не понимают. У них появляются навязчивые идеи, отвлекающие их от печальной действительности...
— Не соблаговолите ли вы теперь назвать имя господина, о котором идет речь?
— Поль Кармони.
Он смотрел на меня; его правый глаз поблескивал, как осколок кремня, а левый оставался тусклым. Он знал, что я вздрогну, и я действительно, подскочил.
— Как вы сказали?
— Поль Кармони, — послушно повторил он.
"Он что, заговаривается, этот старый пень?— подумал я. — Или нарочно врет, чтобы меня испытать?"
— Кармони...— пробормотал я.— Вы что, издеваетесь?
— Вовсе нет. Я же вас предупреждал: дело будет
не из легких.
— "Не из легких"! Да мне легче будет грохнуть премьер-министра! Даже двадцать миллионов за такое дело — это почти ничего...
Кармони! Чтобы представлять, о ком идет речь, нужно было хорошо разбираться в преступном мире. Но я-то знал, кто он такой, и понимал, что прежде чем на
него замахнуться, нужно как следует пересчитать свои руки и ноги. Король наркомафии! И не только французской, а почти всей европейской... В свое время он приехал из Соединенных Штатов с последними остатками своих головорезов и с чемоданами, набиты-ми кокаином и автоматами... Этот багаж и невероятная, смелость Кармони быстро подняли его на вершину пирамиды. Я услыхал о нем в тюрьме, от своих дружков. По их словам, этот сицилиец, выросший в Марселе, так и не смог прижиться в Америке. Штаты оказались ему не по зубам: несмотря на всю его крутизну, тамошние бандюги быстро поставили его на место. Тогда он дождался удобного момента и вернулся на родину, вынашивая грандиозные и дерзкие планы. Они стали реальностью: меньше чем за десять лет Кармони сделался великим мафиози, и его состо-яние, по слухам, давно перевалило за миллиард.
Его уже не раз пытались ликвидировать, но лишь нарывались на большие неприятности... У Кармони была отлично организованная команда, С огнестрельными игрушками его парни управлялись что надо. Спасайся кто может! Они плевались пулями с такой легкостью, с какой вы здороваетесь со своим домовладельцем... Кармони уже воображал себя маленьким монархом. Он ездил в бронированном лимузине, как покойный фюрер, и его телохранители были шире в плечах, чем охранники президента США. Ко всему прочему он был недоверчив, как лис: остерегался собственной тени, заставлял своих людей пробовать еду, как Людовик Одиннадцатый, и никогда не рисковал.
Я не понимал, что могло связывать этого босса с благообразным старичком, обещавшим мне награду за его смерть. Я задал старику этот вопрос, но Бертран заявил:
— Это вас не касается...
Я уселся в старое кресло с засаленными подлокотниками.
— Послушайте, мсье Бертран, вы вправду считаете, что я смогу скорчить из себя вершителя правосудия? Вы, наверное, насмотрелись фильмов с Гэри Купером в роли шерифа, очищающего город от злодеев!
Это ему не понравилось.
— Ваш юмор мне не по душе, — проскрипел он.— Я нанял вас не для того, чтобы вы блистали остроумием, а для конкретной работы.
— Но она невыполнима! Кармони не убьешь. Это уже пробовали сделать многие главари банд, гораздо
опытнее меня, и теперь их друзья носят им на кладбище хризантемы!
Он задумчиво покусал усы.
— Я знаю,— сказал он.— Но другие, Капут, были не так изобретательны, как вы!
— Неужели?
Бертран, похоже, хотел ободрить меня лестью, но тут он сильно заблуждался: на сладкое мурлыканье я не клевал.
— Я говорю это нам но роди похвалы, — сказал он.— Я читал о ваших приключениях, которыми недавно захлебывались газеты, и составил о вас представление, Капут. Вы умны, более того: вы хитры и изворотливы. Вы не боитесь ни Бога, ни дьявола. И главное — у вас есть чувство экспромта. Если полиция не смогла схватить вас после стольких преступлений, значит, в вас действительно есть... нечто. Нечто, свойственное людям, которым удаются все их предприятия. Убейте Кар-мони, и вы получите двадцать пять миллионов. Если же вы считаете себя неспособным довести дело до конца, а значит, так оно и случится, тогда убирайтесь!
С момента нашей встречи он впервые говорил со мной в таком резком, решительном тоне. Я чувствовал: он говорит то, что думает.
Я помедлил. Эти несколько секунд я, что называется, смотрел на себя со стороны. Я видел себя таким, каким был тогда; без денег, без поддержки, загнанным в угол, всеми проклятым... Бегущим от людей, бегущим от теней, готовым бежать от самого себя! Я был полным ничтожеством. Рано или поздно меня должны были изловить полицейские, наделенные спокойствием, терпением и массой других несомненных достоинств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Он не стал настаивать.
— Жаль, — вздохнул он. — Это было бы отличной маскировкой!
— Ничего, для меня лучше пойти на риск, чем так маскироваться. У вас найдется что-нибудь другое?
— Найдется. Идемте.
Он повел меня в пыльную комнату, которую, похоже, не проветривали с незапамятных времен.
Внутри его дом не был похож ни на один из домов, которые я видел прежде. Чувствовалось, что в один прекрасный вечер он вернулся сюда с совершенно новыми мыслями в голове — и запер все комнаты, оставив себе лишь тесную клетушку по соседству с кухней...
Он открыл старинный шкаф-гардероб, в котором висел целый ворох костюмов.
— Неужели все ваши? — спросил я.
Он не ответил, и поскольку мне, в сущности, было все равно, я перестал задавать вопросы.
Во всяком случае, шмотки там висели что надо! Английский твид, изысканный покрой... Хозяин этих вещей, похоже, обходил районные универмаги десятой дорогой!
Я выбрал светлый костюм в мелкую клетку — я давно такой хотел, — потом подыскал к нему белую
рубашку и шелковый галстук цвета морской волны... Зато туфли были слишком тесными для моих клюшек, и мне пришлось почистить свои старые.
— Может быть, наденете темные очки?
Я мысленно улыбнулся наивности старичка: темные очки хороши разве что для стареющих кинозвезд, которые стремятся любой ценой привлечь к себе внимание...
По моему лицу он понял, что ему лучше помалкивать и положиться на меня.
Я аккуратно, не спеша, оделся и протянул руку:
— Теперь немного деньжат, господин добрый волшебник. Такой заказ без аванса не выполнишь!
Он без возражении уронил мне в руку две пачки купюр крушило достоинства. Я мгновенно почувствовал прилив сил. Дело пошло...
— Вы можете одолжить мне свою машину?
— Да.
— О'кей. Не забудьте дать мне техпаспорт и свои права... Иначе все может провалиться из-за какого-нибудь полисмена, который слишком свято чтит правила проезда перекрестков.
Он послушно сделал все, о чем я просил. Работать на такого мужика было сущее удовольствие.
Он понимал, что жизнь диктует свои условия, а между тем старики этого обычно не понимают. У них появляются навязчивые идеи, отвлекающие их от печальной действительности...
— Не соблаговолите ли вы теперь назвать имя господина, о котором идет речь?
— Поль Кармони.
Он смотрел на меня; его правый глаз поблескивал, как осколок кремня, а левый оставался тусклым. Он знал, что я вздрогну, и я действительно, подскочил.
— Как вы сказали?
— Поль Кармони, — послушно повторил он.
"Он что, заговаривается, этот старый пень?— подумал я. — Или нарочно врет, чтобы меня испытать?"
— Кармони...— пробормотал я.— Вы что, издеваетесь?
— Вовсе нет. Я же вас предупреждал: дело будет
не из легких.
— "Не из легких"! Да мне легче будет грохнуть премьер-министра! Даже двадцать миллионов за такое дело — это почти ничего...
Кармони! Чтобы представлять, о ком идет речь, нужно было хорошо разбираться в преступном мире. Но я-то знал, кто он такой, и понимал, что прежде чем на
него замахнуться, нужно как следует пересчитать свои руки и ноги. Король наркомафии! И не только французской, а почти всей европейской... В свое время он приехал из Соединенных Штатов с последними остатками своих головорезов и с чемоданами, набиты-ми кокаином и автоматами... Этот багаж и невероятная, смелость Кармони быстро подняли его на вершину пирамиды. Я услыхал о нем в тюрьме, от своих дружков. По их словам, этот сицилиец, выросший в Марселе, так и не смог прижиться в Америке. Штаты оказались ему не по зубам: несмотря на всю его крутизну, тамошние бандюги быстро поставили его на место. Тогда он дождался удобного момента и вернулся на родину, вынашивая грандиозные и дерзкие планы. Они стали реальностью: меньше чем за десять лет Кармони сделался великим мафиози, и его состо-яние, по слухам, давно перевалило за миллиард.
Его уже не раз пытались ликвидировать, но лишь нарывались на большие неприятности... У Кармони была отлично организованная команда, С огнестрельными игрушками его парни управлялись что надо. Спасайся кто может! Они плевались пулями с такой легкостью, с какой вы здороваетесь со своим домовладельцем... Кармони уже воображал себя маленьким монархом. Он ездил в бронированном лимузине, как покойный фюрер, и его телохранители были шире в плечах, чем охранники президента США. Ко всему прочему он был недоверчив, как лис: остерегался собственной тени, заставлял своих людей пробовать еду, как Людовик Одиннадцатый, и никогда не рисковал.
Я не понимал, что могло связывать этого босса с благообразным старичком, обещавшим мне награду за его смерть. Я задал старику этот вопрос, но Бертран заявил:
— Это вас не касается...
Я уселся в старое кресло с засаленными подлокотниками.
— Послушайте, мсье Бертран, вы вправду считаете, что я смогу скорчить из себя вершителя правосудия? Вы, наверное, насмотрелись фильмов с Гэри Купером в роли шерифа, очищающего город от злодеев!
Это ему не понравилось.
— Ваш юмор мне не по душе, — проскрипел он.— Я нанял вас не для того, чтобы вы блистали остроумием, а для конкретной работы.
— Но она невыполнима! Кармони не убьешь. Это уже пробовали сделать многие главари банд, гораздо
опытнее меня, и теперь их друзья носят им на кладбище хризантемы!
Он задумчиво покусал усы.
— Я знаю,— сказал он.— Но другие, Капут, были не так изобретательны, как вы!
— Неужели?
Бертран, похоже, хотел ободрить меня лестью, но тут он сильно заблуждался: на сладкое мурлыканье я не клевал.
— Я говорю это нам но роди похвалы, — сказал он.— Я читал о ваших приключениях, которыми недавно захлебывались газеты, и составил о вас представление, Капут. Вы умны, более того: вы хитры и изворотливы. Вы не боитесь ни Бога, ни дьявола. И главное — у вас есть чувство экспромта. Если полиция не смогла схватить вас после стольких преступлений, значит, в вас действительно есть... нечто. Нечто, свойственное людям, которым удаются все их предприятия. Убейте Кар-мони, и вы получите двадцать пять миллионов. Если же вы считаете себя неспособным довести дело до конца, а значит, так оно и случится, тогда убирайтесь!
С момента нашей встречи он впервые говорил со мной в таком резком, решительном тоне. Я чувствовал: он говорит то, что думает.
Я помедлил. Эти несколько секунд я, что называется, смотрел на себя со стороны. Я видел себя таким, каким был тогда; без денег, без поддержки, загнанным в угол, всеми проклятым... Бегущим от людей, бегущим от теней, готовым бежать от самого себя! Я был полным ничтожеством. Рано или поздно меня должны были изловить полицейские, наделенные спокойствием, терпением и массой других несомненных достоинств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113